Когда стало известно, что фильм «Собибор» режиссера Константина Хабенского не попал в шорт-лист Американской академии киноискусства в номинации «лучший фильм на иностранном языке», об этом сообщили все ведущие российские СМИ.
Но тот факт, что одновременно в финальный список в оскаровской номинации «лучший документальный короткометражный фильм» академики включили фильм «Женщины ГУЛАГа» (Women of the GULAG) режиссера Марианны Яровской, похоже, прошел мимо внимания российской прессы. А ведь это большое достижение: российская женщина-режиссер попала в шорт-лист «Оскара» впервые с 1985 года.
40-минутная лента знакомит зрителей с шестью женщинами, последними уцелевшими узницами сталинских лагерей. Ученые-историки полагают, что из двух миллионов заключенных ГУЛАГа более четверти составляли женщины и дети.
Живущая в Лос-Анджелесе Марианна Яровская (Marianna Yarovskaya) по телефону ответила на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Марианна, как вы думаете, почему ваше попадание в число финалистов «Оскара» не было замечено российскими службами новостей?
Марианна Яровская: Меня это удивило и, не скрою, огорчило. Ведь наш фильм снят на русском языке, в России, российской командой, режиссером - гражданкой России. Может быть, это проявление подозрительности от незнания? Ведь фильм в России видели пока только несколько человек. Министерство культуры делало ставку на продвижение фильма известного российского актера Константина Хабенского. И когда «Собибор» не прошел в шорт-лист, общий интерес к оскаровскому конкурсу в России, вероятно, снизился. А ведь наша картина чрезвычайно актуальна для России, да и не только для нее. Одна российская журналистка предложила мне свое объяснение этого молчания: «Марианна, ты не в тусовке». Только в соцсетях, так сказать, снизу, начали потихоньку появляться сообщения о нас.
О.С.: У вас интересная биография. Вы и там, в России, и здесь, в Америке.
М.Я.: Я российская и американская гражданка. У меня два образования – журфак МГУ и киношкола Университета Южной Калифорнии (USC). Когда я закончила киношколу, то получила студенческого «Оскара» за фильм «Неудобные» (Undesirables). Меня взяли на работу в NASA делать видеосюжеты. Потом я работала для канала Discovery, сделала фильм о сбитом южнокорейском Боинге. Я стала руководителем исследовательских работ на фильме Ала Гора «Неудобная правда», получившем «Оскара». После этого мне стало легко находить работу исследователя. Я построила себе карьеру, работала как исследователь на трех фильмах, получивших «Оскара», сделала как режиссер фильм «Святые воины» (Holy Warriors). «Женщины ГУЛАГа» - мой третий фильм. Я живу в Лос-Анджелесе, но большую часть времени путешествую. Жила в Париже, Сан-Франциско и Вашингтоне. Езжу в Россию несколько раз в год.
О.С.: Это правда, что книга Пола Грегори (Paul R. Gregory) «Женщины ГУЛАГа» и ваш одноименный фильм начинались одновременно?
М.Я: Именно так. У меня были друзья в Гуверовском институте в Стэнфорде, и когда я туда в 2011 году приехала их навестить, там проходила конференция по тоталитарным режимам. Архивистка Лора Сорока познакомила меня с Полом Грегори. Помнится, когда я в Москве для открывшегося там Еврейского музея и Центра толерантности делала двадцать видеороликов, то поражалась тому, что этот музей - крупнейший этого типа музей в Европе, а музей ГУЛАГа тогда ютился в крошечном деревянном домике. Мне казалось, что нужно сделать что-то глобальное, вроде фонда Спилберга «Шоа», и записать на видео свидетельства еще живых жертв сталинских репрессий. Так вот тогда в Стэнфорде Пол предложил: давай я напишу книжку, а ты сними фильм. Я согласилась. Поехала в Москву, где нашла некоторых своих будущих героинь, - ассистентку Солженицына Надежду Левитскую, Веру Геккер, Ксению Чухареву и других. К сожалению, за время съемок две героини из шести умерли – им было далеко за 90.
О.С.: Книга Пола Грегори «Женщины ГУЛАГа» вышла в 2013 году. А сколько лет вы снимали кино?
М.Я.: Где-то шесть-семь лет. Обычно документальное кино делается года за четыре. Но мы очень хотели сделать фильм хорошо и при этом недорого. А это всегда долго.
О.С.: Вы снимали, помимо Москвы, на Чукотке, на Колыме, в Перми. Как выбирали места для съемок?
М.Я.: Начали с того, что вместе с моими помощниками, замечательными ребятами - выпускниками ВГИКа и моей бывшей однокурсницей по журфаку Олесей Бондаревой, ходили в «Мемориал» и читали архивные материалы об оставшихся в живых узницах ГУЛАГа. Мы выбрали женщин самых разных, разного происхождения. Студентка московской консерватории, простая крестьянка, медсестра. Кто-то оставался жить там же, где отбывал срок. Другие возвращались в родные места. В Перми мы побывали, поскольку там сохранился единственный лагерь, из которого сделали музей «Пермь-36», мемориальный комплекс политических репрессий. Кроме того, именно на Урале две наши героини, Фекла Андреева и Ксения Чухарева, жили в спецпоселении в городе Каменск-Уральский.
О.С.: Как вы организовывали съемки? Как строились ваши отношения с местными и центральными властями?
М.Я.: Они нас игнорировали (смеется).
О.С.: И это, наверное, неплохо?.. Хочу вас спросить вот о чем: помимо интервью с вашими героинями, вы показываете нынешние массовые акции сталинистов, возложение цветов на могилу Сталина и прочие проявления «народной любви» к диктатору. Но вы не объясняете в фильме, почему прибегли к такому драматургическому ходу.
М.Я.: У короткометражного фильма свои законы. Здесь не может быть длительных объяснений. В любом тоталитарном обществе политические решения принимаются первым лицом. И это понятно всем. О масштабах истребления собственного народа в ходе сталинских чисток и репрессий говорят и наши эксперты – Роберт Сервис, Энн Эпплбаум, Стивен Коткин, Леонид Бородкин. Мы взяли у них интервью, но не включили в фильм, решив, что нет ничего сильнее свидетельств самих узниц. Их слова говорят сами за себя. Возможно, мы включим видеоинтервью с экспертами в информационно-образовательный бонусный пакет к нашему фильму.
О.С.: В фильме вы приводите результаты недавнего опроса, согласно которому 38 процентов россиян считают Сталина самым выдающимся политическим деятелем истории России. Как вы это объясняете?
М.Я.: Профессор Роберт Сервис отметил в интервью, что в постсоветское время были переписаны учебники истории, чтобы обелить Сталина и других палачей. Я из любопытства купила учебник российской истории 2014 года для 11 класса школы и пришла в ужас. Оказывается, Сталин был эффективным менеджером и замечательным лидером индустриализации, коллективизация была жизненно необходима, а внутренняя политика Сталина была необходима для сохранения единства страны. И эти темы предлагается обсуждать на занятиях!
О.С.: Можно ли рост симпатий к Сталину считать результатом официальной пропаганды?
М.Я.: Безусловно. Причем очень дорогой, очень изощренной пропаганды. Чему нас хорошо учили на журфаке МГУ и позднее, когда я работала на Первом канале в программе «Время», так это пропаганде. Я видела пропаганду с разных сторон и понимаю, как ее можно обернуть и на доброе дело, и на недоброе. То, что сейчас делается в России для обеления Сталина, я считаю преступлением. Нет оправдания людям, которые намеренно не хотят открыть глаза на то, что происходило тогда в стране.
О.С.: Повлияла ли на вас книга Евгении Гинзбург «Крутой маршрут»?
М.Я.: Да, конечно. Я прочитала все, где описывалась жизнь женщин в тюрьмах и лагерях. В большей степени на меня повлиял «Архипелаг ГУЛАГ». О Надежде Левитской, одной из героинь нашего фильма, Солженицын пишет в самом начале «Архипелага». Ее, как и многих других, арестовывали подло. Сначала арестовали ее мать, а потом под видом свидания с матерью, арестовали и ее саму. «За что? – Да за все!». И это тоже есть у Солженицына. Я прочитала «Архипелаг» от корки до корки и поняла, что надо как можно больше рассказать о заключенных женщинах, ведь об их мучениях и трагедиях мало знают в мире. Главки фильма я тоже сделала как у Александра Исаевича: «Семья», «Арест и тюрьма» и так далее.
О.С.: Какие у вас прокатные планы?
М.Я.: У нас есть несколько предложений от американских прокатчиков. Есть и интерес с российской стороны. Одна из моих главных целей – чтобы фильм увидел российский зритель. Я все предложения изучаю и отправляю моим продюсерам.
О.С.: Кто ваши продюсеры?
М.Я.: Это сильнейшие профессионалы американского документального кино Марк Джонатан Харрис и Митчелл Блок. Оба они члены Киноакадемии, у первого три «Оскара», у второго - два. Я оказалась в абсолютно звездной команде. Один из моих двух монтажеров, Леонард Файнстайн - обладатель множества премий «Эмми». Звуковик Фрэнк Гаета работал на всех фильмах Александра Пейна, начиная с «О Шмидте». Наш композитор Марк Адлер работал с Дэвидом Линчем и Филипом Кауфманом.
О.С.: Как же вы заполучили таких крупных профи?
М.Я.: Они посмотрели отснятый материал и сказали: мы хотим тебе помочь.
О.С.: А на фестивалях фильм еще не показывался?
М.Я.: По рекомендации Митчелла Блока мы не рассылали заявки на фестивали, руководствуясь его советом: «нацелиться на премию». Единственное исключение я сделала, отправив фильм на кинофестиваль в Тиране. Албанцы мне написали, что для них очень важна эта тема, а памятники Сталину и сегодня стоят на улицах и площадях.
О.С.: Было ли что-то в рассказах этих женщин, что вам по каким-то причинам показалось неуместным?
М.Я.: Мы не стали озвучивать некоторые страшные детали - подробности избиений, пытки, сексуальное насилие. Мне хотелось, чтобы фильм можно было смотреть, не отворачивая глаза от экрана. Когда вглядываешься в лица этих женщин, то понимаешь: то, что они говорят, это только верхушка айсберга.
