Объем несырьевого экспорта России по сравнению с прошлым годом упал с $190,4 млрд до $146,3 млрд (на 23%), следует из презентации Министерства торговли и промышленности РФ.
Это произошло на фоне падения общего объема российского экспорта в 2023 году с $592,5 млрд до $425,1 млрд (минус 28,3%).
Помимо этого, как сообщают мировые информационные агентства, турецкие банки вслед за китайскими начали прекращать операционные действия с российскими клиентами и закрывать им счета. Также сократилась добыча газа в годовом выражении – на 100 млрд кубометров, а «Газпром» из «национального достояния» по сути превратился в дотационное предприятие, о чем свидетельствует распоряжение правительства о выделении газовому гиганту 392 млрд рублей из Фонда национального благосостояния (ФНБ). Соответственно, резко просели и доходы от продажи углеводородов.
Все это заметно контрастируют с заявлениями президента Владимира Путина насчет того, что российская экономика растет сегодня быстрее, чем во всех европейских странах: мол, нам всё нипочём и даже на пользу. Да и Международный валютный фонд недавно повысил свой прогноз относительно роста ВВП России.
О том, насколько сегодня оправдан оптимизм применительно к экономике РФ и насколько устойчива ее нынешняя модель, Русская служба «Голоса Америки» поговорила с доктором экономических наук, сооснователем Высшей школы экономики Игорем Липсицом.
Виктор Владимиров: Какое определение сегодня наиболее подходит к российской экономики, на какой стадии она сейчас находится?
Игорь Липсиц: В России милитаризованная экономика, для которой характерны все более увеличивающаяся доля военного производства, перераспределение ресурсов в пользу военных предприятий и закачивание туда огромных денег. А есть еще мобилизационная экономика. Такой она станет в тот момент, когда по решению государства начнется переориентация гражданских предприятий на выпуск военной продукции. До этого пока не дошло. Хотя уже есть отдельные случаи, подтверждающие, что Россия продвигается в данном направлении. Но это еще не приобрело массовый характер. Поэтому, когда Патрушев ездил по регионам России и говорил о необходимости создания мобилизационных планов, он имел в виду то, что надо посмотреть, какие предприятия конкретных регионах можно переналадить на военные рельсы, чтобы они и дальше работали только на ВПК страны. Однако это довольно трудно осуществить, начиная с того, что в России все-таки преобладают частные предприятия. Им, конечно, можно предложить военный заказ. А если владельцы не согласятся на него, тогда следующим шагом нужно вводить режим принудительной мобилизационной экономики, чтобы бизнесмены действовали уже по приказу. И к этому в России подошли довольно близко. Прямой режим мобилизационной экономики еще не введен, но он уже стоит, что называется, за порогом.
В.В.: Насколько жизнеспособна такая модель в среднесрочной перспективе?
И.Л.: Сказать, что конкретно произойдет с экономикой в этом режиме, пока сложно. Но ясно, что ничего хорошего. Просто по той причине, что в обозримой перспективе начнется быстрое опустошение магазинных полок, и это вызовет ситуацию острого дефицита потребительских товаров. Соответственно, неизбежен рост цен и раздражение населения. Чтобы этого не допустить, следующим шагом надо вводить государственное регулирование цен. Это тоже не за горами. Причем, все обсуждаемое нами отнюдь не абстрактная теория. Например, недавно появилась методика, которую разработала Федеральная антимонопольная служба (ФАС) и которая позволяет определить экономически необоснованное повышение цен. В ФАС попытались установить критерии того, при каком условии повышение цен может считать нормальным, а в каком случае оно будет называться спекулятивным. Практически это на полдороги к плановому регулированию цен. Такой документ подготовлен, хотя еще не принят. Это означает, что государство готовится к мобилизационной экономике и к государственному регулированию цен. Поэтому вскоре населению опять надо будет привыкать к сиротливым магазинным прилавкам, нормированному распределению (дефицита), продуктовым заказом и прочее. Это уже похоже на форсированный переход к экономике СССР.
Рост гражданской экономики становится невозможным. Но формально, если сделать больше ракет, танков и гаубиц, то валовый продукт, естественно, увеличится. Этот рост и зафиксирован в статистике. Замглавы Международного валютного фонда (Гита Гопинат – В.В.) по этому поводу в своем недавнем выступлении очень аккуратно сказала: да, экономика России растет, однако исключительно за счет бюджетных расходов. Она, конечно, международный дипломат и не имеет права говорить прямо. Но как профессионал аккуратно дала понять: это же не настоящий, не нормальный экономический рост. Просто государство вбрасывает кучу денег в военную промышленность, платит деньги семья мобилизованных – и вот за счет этого возникает дутый рост экономики. Он приводит к перекосу экономики. Военное производство растет, гражданское – сжимается.
В.В.: Словом, подготовка к затяжной войне идет полным ходом?
И.Л.: Само собой. Более того, это уже провозглашено Путиным, если почитать его последние заявления. Недавно он сказал, что госзаказ у нас полностью профинансирован и нужно начинать интенсивные научные исследования по разработке новой военной продукции, что это задача на многие годы. Таким образом, президент четко озвучил, что собирается держать Россию в состоянии военной мобилизации, и на это будут тратиться огромные средства. Остальные сферы жизни пострадают, а на войну денег не жалко.
В.В.: Тем не менее Путин в интервью Такеру Карлсону вновь заявил, что российская экономика растет быстрее европейской. Что позволяет ему так говорить?
И.Л.: Ну, язык же без костей. Российская экономика растет за счет того, что происходит перераспределение средств и концентрация их на военные нужды. Рост военной экономики и есть источник роста экономики страны в целом. Гражданский сектор в лучшем случае стагнирует. Выжигается будущее российской экономики. Поясню. Для того, чтобы обеспечить достижение военных целей, нужны огромные средства. Часть денег просто печатается. Уже понятно, что идет масштабная эмиссия. По оценкам, сделанным российскими экономистами, в прошлом году дополнительно выпустили в обращение 5-8 триллионов рублей. Это пустые деньги, которые вброшены в экономику, чтобы финансировать военные расходы. За этими деньгами нет товарной массы. За прошлый год Центробанк напечатал 4 триллиона наличных денег. Так что денежная масса очень сильно выросла и в наличной и в безналичной формах. Выпускаются ничем не обеспеченные деньги, а это почва, на которой обязательно произрастает инфляция. А инфляция, не забывайте, это уничтожение экономики.
В.В.: А откуда еще государство черпает средства?
И.Л.: Для того, чтобы собрать необходимую сумму денег, регулярно увеличивают поборы с бизнеса и населения. Все заявления о том, что налоговая система в стране меняться не будет, пустые слова. На самом деле в прошлом году ее исподволь реформировали. При этом власти устроили хитрую игру. Ввели с 1 января 2024 году налог на сверхприбыль, на те деньги, которые российский бизнес якобы получил в избыточном объеме в 2021-2022 годах. Но тут же последовала оговорка: если заплатить досрочно, то ставка составит не 10 %, а в половину меньше. Естественно, бизнесмены предпочли первый вариант. Дальше власти ввели налог, но назвали его пошлиной. Дескать, пошлина не налог. А какая разница, когда деньги все равно забирает государство в свою пользу? Это пошлина на экспорт, так называемая пошлина на девальвацию, потому что ее ставка привязана к курсу рубля. В результате этих мер изъятие прибыли у российских компаний в прошлом году увеличилась в два раза. А это значит, что съедается запас, за счет которого бизнес мог бы развиваться.
В.В.: Насколько в нынешней ситуации уместны государственные инвестиции на оккупированных украинских территориях?
И.Л.: Это практически неиссякаемый источник обогащения для стройкомплекса. Война всегда кому-то выгодна. Есть те, кто страдает и погибает, а есть те, кто наживается на чужих бедах. Вот сейчас строительный комплекс России очень славно зарабатывает за счет государственных инвестиций на территориях, которые в нарушении международного права включены в состав России. Уже озвучены суммы, которые на восстановление так называемых новых регионов – где-то полтриллиона рублей в год. Поэтому это хорошая кормушка.
В.В.: Насколько сильна сегодня экономическая зависимость России от Китая?
И.Л.: Она стала критичной. Думаю, что очень скоро и наглядно мы увидим подтверждение этому. Потому что перед самым китайским Новым годом прекратил оплачивать всякого рода сделки крупнейший коммерческий банк Китая Chouzhou Commercial. Это значит, что зависли практически все закупки товаров из Китая, который занимает сейчас очень большую долю на российском рынке. Власти все время твердили об импортозамещении. Действительно европейские, американские, японские товары исчезли. А вместо них появились китайские. Вот и всё импортозамещение. А теперь, когда начались проблемы с оплатой и поставками китайской продукции, в том числе той, которую мы закупаем через Китай в других странах, это чревато серьезными негативными последствиями. Причем, это было предсказуемо. Когда китайские банки встают перед выбором, кем пожертвовать, чтобы не попасть под вторичные западные санкции, они априори выбирают российский бизнес.