«Никакого вопроса-2012 не существует, – сказал в беседе с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» главный редактор Ежедневного журнала Александр Рыклин. – Закручивание гаек будет продолжаться. Политическая система в России разрушена. Политических партий в общечеловеческом смысле слова не существует.
Те, что есть – будь то «Единая Россия», «Яблоко» или «Справедливая Россия» – это не партии: они не защищают интересы определенных слоев населения. Это – имитация».
Вопрос «что делать?» продолжает, однако, требовать ответа. «На НИХ (существующую власть – А.П.), – убежден Александр Рыклин, – надо в принципе перестать обращать внимание. Мы не должны участвовать в их мероприятиях».
Итак, неучастие? «Эскапизм» – так определила главный духовный недуг сегодняшней российской интеллигенции Мариэтта Чудакова, член Европейской академии и профессор московского Литературного института. Впрочем, наш разговор с известным историком литературы начался с другого: Медведев как альтернатива Путину – какая она, действительная или лишь желаемая? Дискуссия не новая, но в последнее время обострившаяся, не без участия самой Мариэтты Омаровны, вместе со своими единомышленниками заявившей на страницах «Новой газеты»: «Выбор есть. А вот права пренебрежительно отказываться от него — как раз нет. Назад его потом не получишь». И призвав читателей сделать выбор в пользу Дмитрия Медведева.
Не все спешат разделить это мнение. Оценивая либеральные заявления президента Медведева, проживающий в Бостоне историк и публицист Ирина Павлова указывает и на его действия: «Медведев, – констатирует она, – был одним из авторов законопроекта об отмене губернаторских выборов в 2004 году и что по его инициативе были приняты последние меры по усилению ФСБ…. На его счету: … расширение полномочий ФСБ и укрепление системы политического сыска в стране, расширение полномочий президента с четырех до шести лет, создание центров по противодействию экстремизму (центры «Э») по всей стране при ГУВД и УВД, отказ от выборов председателя Конституционного суда…»
Алексей Пименов: Мариэтта Омаровна, как бы вы прокомментировали эти данные?
Мариэтта Чудакова: Разумеется, я не спорю с фактами, которые приводит Ирина Павлова. Да я и сама могу привести факты, глубоко возмутившие меня в последнее время. К примеру, меня глубоко возмущает то, что президент выдвинул Валентину Матвиенко на пост спикера Совета Федерации. А я уверена в том, что ее надо отдать под суд за гибель людей – в прямом смысле слова. Я была в Петербурге 23 декабря.
И… я ведь, как вам известно, не в Калифорнии живу: меня снегом и сосульками не удивишь, но то, что я увидела в Петербурге, превзошло все мои впечатления от нерасторопности московских властей – за все зимы наши. Это был чудовищный неубранный город. Он был чреват гибелями, которые и последовали: гибель ребенка, гибель молодой девушки, гибель взрослой женщины… Повторяю, ее судить надо! Но что касается Медведева, то Павлова явно не видит тех либеральных шагов, которые он сделал за последние полтора года. А они очень серьезные: изменение судебной системы! Шестьдесят восемь статей, по которым снята нижняя планка приговоров. Я семь лет еженедельно работала – как волонтер, конечно, – в президентской комиссии по вопросам помилования.
Я прочитала не тысячи, а десятки тысяч приговоров. И ни разу не встретила приговора – менее полутора лет. А Медведев снял нижнюю планку с шестидесяти восьми статей. Сегодня наш судья может дать вообще неделю или две недели срока: это переворот в нашей – очень жестокой – судебной системе. Но наша интеллигенция обходится априорными знаниями. Вот иллюстрация: ни один из опрошенных мною сорока девяти интеллектуалов про этот факт не знал.
А.П.: И исходя из этого…
М.Ч.: Я нисколько не исключаю того, что он может измениться, когда мы его выберем, или когда они друг друга выберут. Пока что моя гипотеза – что он гораздо либеральнее, чем Путин. Точнее, тут нельзя даже сравнивать: Путин – это отыгранная карта. Его нельзя пускать руководить Россией еще двенадцать лет.
А.П.: Правящий тандем – адекватно ли, на ваш взгляд, само это понятие?
М.Ч.: Что они правят вдвоем – это несомненно. Но в последние полтора года Медведев – сначала осторожно, а потом более твердо, делает свои, очень важные шаги. Но он находится – как бы это выразиться… Те, кто знает, что такое КГБ, должны понимать, в какой он находится ситуации. И даже, так сказать, из суеверия я не хотела бы произносить слова, которые надо было бы произнести.
Медведев прекрасно понимает свои риски, но преодолевает их, на что я очень надеялась, когда он был выбран президентом. Я говорила всем друзьям и знакомым: в ближайшие полтора года ничего не ждите, поскольку он находится в очень серьезной зоне риска. А потом? Есть психологические законы, общие для всех людей. И поэтому можно твердо сказать, что в течение полутора лет этот молодой, еще полный сил, в расцвете мужского возраста находящийся человек каждое утро будет просыпаться с мыслью, что он – президент огромной и необъятной страны – с необъятными, по действующей Конституции, полномочиями. И тогда ему поневоле будет закрадываться мысль: кем он войдет в историю? Мне говорят: разве исчезнут риски? Нет, риски не исчезнут, но если бы мужчины, находящиеся у власти, думали только о самосохранении, то история человечества давно бы оборвалась.
А.П.: Вы ожидаете от Дмитрия Медведева шагов на пути к либерализации. А как бы вы охарактеризовали то состояние, в котором находится сегодня российский либеральный лагерь (политически, морально, интеллектуально)?
М.Ч.: Главное, увы, это эскапизм. Чтобы оправдать свое бегство от политики, у нас все стали называть политикой, хотя каждый интеллектуал должен прекрасно понимать, что раз в четыре года пойти и бросить бюллетень – это не политика, а гражданский акт. В Америке это знает тринадцатилетняя девочка. А у нас говорят: «Я разочаровался в политике, я не голосую». Произошло снижение моральных критериев. У меня такая игра – я задаю людям вопрос: когда они в последний раз слышали фразу: «Он поступил бесчестно». Все возводят очи к небу – пытаются вспомнить. Вспомнить не удается. В расцвете застоя, как мы, смеясь, говорим, в семидесятые годы этот вопрос не вызвал бы ни секунды замешательства. Эту фразу мы произносили не раз и хорошо знали, что такое «бесчестно». А сейчас что-то, я бы сказала, очень сильно расплылось. Возможно, достаток, который есть сейчас у большинства интеллектуалов – у многих из тех, кто себя причисляет к либералам и кто при этом не совсем на обочине, – застал людей, что называется, морально неподготовленными. И что-то нарушилось в том балансе, который должен быть у человека: чего стоят деньги, и чего стоит что-то другое. В последнее время я задумалась над известной фразой: «Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей». И мне закрадываются грустные мысли: неужели мы потому собирали митинги по пятьсот тысяч человек в конце горбачевского правления, что тогда людям нечего было терять?
А.П.: А политические критерии?
М.Ч.: Сходная ситуация. В самом деле – говорят: ну что вы, они одинаковы, и Путин, и Медведев. Но вопрос в другом: что полезней для России, для ее будущего, а не то, кто хороший, а кто не очень? Нам всем не шестнадцать лет, и мы знаем, как для нашей страны опасна единая правящая партия. Я считаю, что написанная несколько лет назад небольшая повесть Сорокина «День опричника» – это реальный прогноз, один из вариантов. Естественно, не единственный. Я отнюдь не пессимист, я не считаю, что Россия обречена рухнуть в опричнину. Но – и я не раз объясняла своим сотоварищам –это никакой не гротеск: у нас целый слой людей, которые хотят именно этого.
Другие материалы о событиях в России читайте в рубрике «Россия»