Сергей Цыпляев, свидетель и непосредственный участник событий 20-летней давности – подписания Беловежского соглашения – считает, что, прежде чем искать виноватых в распаде Советского Союза, нужно посмотреть на самих себя. Ведь подавляющее большинство и депутатов, и граждан на референдумах проголосовали именно за прекращение существования СССР, говорит он.
На момент подписания документа в Вискулях Цыпляев был депутатом Верховного Совета СССР, куда был избран весной 1989 года. Сегодня он – президент фонда «Республика», член Совета по внешней и оборонной политике РФ. В интервью Русской службе «Голоса Америки» Сергей Цыпляев вспоминает эти события так.
Сергей Цыпляев: На самом деле то, что «игра сыграна», было понятно раньше. И последний удар по постройке под названием «Советский Союз», конечно, нанес августовский путч. После этого даже самые нерешительные и осторожные побежали отсюда бегом.
Как мы знаем, после августа 1991-го целый ряд республик объявил о своей независимости, и ключевое решение было принято в Украине – когда была провозглашена государственная независимость, и этот вопрос был вынесен на референдум.
И когда собрался Верховный Совет СССР после летних каникул, он был сформирован по-новому, поскольку делегации выдвигались из составов верховных советов республик. То есть по существу это был конфедеративный подход. Так вот, делегация Украины не приехала, и мы месяц не начинали работу в ожидании, что украинские делегаты все-таки приедут, но затем открыли заседание без них.
Вот тогда стало понятно, что Советский Союз, по существу, заканчивается. И я очень хорошо помню, как в одном из интервью Ельцин четко и ясно сказал: «Без Украины СССР невозможен». И сегодня я полностью подписываюсь под этими словами, потому что других вариантов Советского Союза я не вижу, ибо все они для России крайне вредны.
А после того, как Украина провела референдум о независимости, стало ясно, что СССР скончался. Референдум состоялся 1 декабря и дал оглушительный результат: участие – выше 80%, из которых более 90% высказались за независимость. И даже восточные области Украины (если сейчас поднимем результаты) давали по 80% желающих независимости. Самые низкие показатели – 50% – дали Крым и Севастополь. Вот такая была картина, такие были настроения, о которых сейчас никто не вспоминает.
После этого стало ясно, что надо принимать решение, как жить дальше. Беловежское соглашение стало просто выпиской о смерти Советского Союза и попыткой поиска цивилизованного развода под названием Содружество Независимых Государств, что и было сделано.
Анна Плотникова: Но ведь и само подписание соглашений в Вискулях не было окончательным. Они подлежали ратификации национальными парламентами…
С.П.: Да, и об этом никто сегодня не хочет вспоминать, говоря: вот [Ельцин, Кравчук и Шушкевич] подписали, они во всем и виноваты. А российский парламент ратифицировал решение о денонсации Союзного договора и точно так же ратифицировал решение о создании Содружества Независимых Государств. При этом из 250 членов Верховного Совета – подчеркну! – менее десяти человек высказались против или воздержались. Например, из пятнадцати членов Верховного Совета, представлявших коммунистическую партию, за денонсацию Союзного договора голосовали… пятнадцать человек!
Могу сказать, что в этот момент у демократических сил в Верховном Совете не было большинства. Большинство состояло из так называемых «оппозиционеров» – центристов либо левых. И вот это все оппозиционное большинство дружно голосовало за ратификацию денонсации Союзного договора. О чем они сейчас просто предпочитают не вспоминать и «в лучших традициях» не желают отвечать за принятые решения.
Похожая картина была и в Беларуси, где против Беловежского договора проголосовал всего один депутат. И это был не Лукашенко, как он иногда любит рассказывать, а депутат Валерий Тихиня. А Лукашенко в этот момент «благоразумно» покинул зал заседаний – даже он не рискнул голосовать против.
Немножко более интересная картина была в Украине. Там было колоссальное давление со стороны национально ориентированных сил, и ряд депутатов голосовали против договора о создании СНГ не потому, что они были за Советский Союз, а потому, что они вообще не хотели никаких форм объединения, в которых было бы совместное участие Украины и России.
Такова была картина настроений на послепутчевый момент в Советском Союзе. Подавляющее большинство и депутатов, и граждан голосуют соответствующим образом. И об этом нужно помнить – о своих собственных решениях и настроениях, даже если через 20 лет это окрашивается ностальгическими тонами и появляется желание найти виноватых, перегрузить свое собственное решение, свою ответственность и свои настроения на них и сказать: «Да, как всегда, мешают американцы, масоны, инопланетяне, евреи, таджики – кто угодно виноват в этих решениях, все придумали Гайдар и Чубайс и прочее и прочее, а мы – ни при чем!».
Вот, собственно говоря, те исторические выводы, которые надо сделать.
А если говорить в целом, с точки зрения развития России, то я могу сказать, что это решение было и неизбежным, и достаточно полезным. Потому, что если посмотреть на дальнейшее демографическое развитие, то становится понятным, что через какое-то время Советский Союз становится, по существу, страной мусульманской культуры. И, я думаю, сегодня большинство российских граждан не готовы жить в подобной стране, и они бы сами криком закричали: «Что же это делается?!».
Конечно, есть идея удерживать все остальные республики по-прежнему в режиме колоний, используя такой «гуманный» институт, как прописка и другие полицейские функции. Но если страна хочет развиваться и жить в 21 веке, то, конечно, нужно проститься с подобными идеями и понимать, что никаких вариантов дальнейшего существования подобной системы просто не существовало. А для России это означало бы растворение в чуждой или противоположной культуре без шансов на исторические перспективы.
А.П.: Теперь от общего перейдем к личному. Премьер-министр России Владимир Путин накануне 20-летия Беловежского соглашения поделился воспоминаниями и сказал, что он испытал «величайшую стыдобищу» за то, что он присутствовал при распаде Советского Союза и ничего не смог сделать для предотвращения этого. Хотя, объективно говоря, двадцать лет назад он ничего сделать и не мог. А вы с какими чувствами простились со страной, в которой родились?
С.Ц.: Для меня это было окрашено в более непосредственные тона, поскольку я понимал, что вместе с Советским Союзом досрочно прекращаются наши полномочия и, собственно говоря, та работа – казалось, важная и интересная, ради которой много чего было оставлено. Заканчивается Советский Союз, и народные депутаты собирают свои вещички, складывают бумажки и спокойно выезжают на улицу.
Это – то, через что я прошел. У меня, как у секретаря комитета по делам обороны и безопасности, был еще и кабинет в Кремле. И вот я погрузил все свои коробки, в первый и последний раз выехал на «Волге» через Спасские ворота, посмотрел на башню и сказал: «Все! Исторический этап закрыт. И для страны, и для меня лично».
Что же касается сожалений из-за того, что «страна распалась», я считал и считаю: это для России является благом, и дальнейшая растрата невероятного количества сил, средств, энергии нации на то, чтобы удерживать столь различные государства, различные культуры, устремления различного уровня под одной крышей, – это все неоправданно.
У нас впереди были бы очень тяжелые времена, если бы в этот момент исторического перелома не были бы приняты решения, которые, вообще говоря, прошли достаточно бескровно.
И последний аргумент, который хочется привести: с тех пор прошло уже двадцать лет. И сейчас каждое государство (бывшего СССР – А.П.) имеет возможность самостоятельно определить, как им хочется жить. Если объединение так интересно народам этих государств, они могут это осуществить в любой момент. Выбрав соответствующие политические силы и приняв соответствующие политические решения.
Если за двадцать лет таких решений не принимается, и мы не видим даже попыток двигаться в этом направлении, это означает, что ни исторической потребности нет, ни возможностей. А народы, вообще говоря, думают несколько по-другому, чем представляется некоторым политикам.
А.П.: В этой связи как вы оцениваете перспективы Евразийского Союза?
С.Ц.: Я думаю, что это – очень длинная дорога. Я имею в виду создание различных союзов. А второй момент – я считаю, что он будет идти тому же пути, что и Европейский Союз. И в первую очередь это будут соглашения таможенные, экономические. И речь не идет о создании объединенного государства. Более того, пока объекты, вовлеченные в этот процесс, настолько различны по своему внутреннему устройству, что предстоят еще многие десятилетия для того, чтобы это объединение пришло в более-менее унифицированное состояние.
Мы видим, что даже Европейский Союз, который принял в свои ряды сильно отличающиеся по экономическому, ментальному и прочим уровням государства, теперь не знает, как с этим разбираться.
Материалы, посвященные распаду СССР, читайте в специальной рубрике
Другие материалы о событиях в России читайте в рубрике «Россия»
