На российской политической сцене – новое действо о давно назревших переменах. Каких именно? Казалось бы, вот уже полтора месяца как политическая видимость должна была улучшиться. И что же? Кандидаты в президенты сдают подписные листы. Михаил Прохоров противопоставляет свою программу путинскому курсу. Владимир Путин и Алексей Венедиктов обсуждают, кто на кого в обиде. «Все занимаются моралистикой, – сказала в интервью «Голосу Америки» публицист и политолог из Бостона Ирина Павлова. – Только что созданная Лига Избирателей выступает за честные суды, честные выборы, честные отношения между государством и гражданами. Но как они предлагают этого достичь, на кого уповают? На власть».
Разобраться в многообразии общественных упований на российскую власть и попытался корреспондент Русской службы. Сопоставив суждения и оценки наблюдателей, – включая и тех, что не всегда сочли бы для себя возможным пообщаться, как говорится, в реале. Во всяком случае – в пределах дружеской дискуссии.
Человек проходит сквозь курию
«Народу было человек двести», – рассказывает вице-президент Института национальной стратегии Виктор Милитарев, принявший участие в Собрании инициативных групп протестных действий, состоявшемся семнадцатого января в помещении Общественного сетевого телевидения.
«Эта структура, – поясняет московский политолог, – поначалу называлась Исполкомом оргкомитета протестных митингов, и состоит она в основном из представителей организаций, участвовавших подготовке митинга на Проспекте Сахарова. В повестке дня –создание объединенного политического комитета, призванного заниматься политической стороной протестного движения. (В отличие от движения избирателей, задача которого – бороться с фальсификациями выборов.) Продолжалось все это часов шесть – из них пять часов обсуждали процедуру избрания политсовета. В конце концов, после дебатов эдакого вечевого типа договорились, что высшим органом является собрание, на которое может прийти любой желающий. Собрание избирает полисовет, и все происходит по куриям: либеральной, левой и национальной. Четвертая курия –общественно-гражданская,т.е представляющая общественные организации, не имеющих явной политической окраски».
Подтвердилась, однако, и нестареющая истина: нет правил без исключений. «Я, – продолжает Милитарев, – хотел зарегистрироваться от Русского общественного движения, но тогда мне пришлось бы участвовать в малоприличной сваре с бывшими товарищами, которые несколько лет назад украли у нашей организации ее название – “Общественная коалиция в защиту Москвы”. Вот я и выбрал социально-гражданскую курию…»
Нечаянная революция
Процедурные вопросы решаются коллегиально. А политические? «Концептуальная ошибка сегодняшних протестов – представление о том, что победа – это низложение Путина или отстранение от власти “Единой России”, – сказал в интервью Русской службе журналист и правозащитник Александр Подрабинек. «Но это, – убежден Подрабинек, – мимолетная, проходная цель, которая никак не может считаться победой. Настоящая, фундаментальная победа в другом. Общество должно осознать: чтобы развиваться, страна нуждается в демократии. И что поэтому власть должна меняться. А основной политический инструмент для этого – выборы. Значит, главное – это честные выборы. И именно этого сегодняшняя власть стремится избежать. В том числе – воздействуя на оппозицию ...»
Тут-то и начинается спор о главном. «Требования митингующих – абсолютно детские, утопические, и неосуществимые, – считает публицист Леонид Радзиховский. – Те, кто представляет митинг, говорят: на митинге принята резолюция о том, что необходимо распустить Думу и провести честные выборы. Детский сад! Как митинг из ста тысяч человек может проводить честное голосование – со слуха, что ли? Это же не Запорожская сечь! Или, что еще более существенно: на митинге сто тысяч участников – пусть даже представляющих мнение нескольких миллионов человек. Но в выборах-то участвовало около ста миллионов. А главное: они обращаются к Путину, желая вести с ним переговоры. Но Путин – по закону – премьер-министр России. Они не имеет отношения к созыву и роспуску Думы. Фактически они говорят следующее: “Законы в России – туфта, никто их не соблюдает. Мы знаем, что главный человек в России – Путин. И, наплевав на законы, мы требуем, что он – по блату, по телефонному праву – взял и распустил Думу. А юридические механизмы – это чушь собачья”. Но тогда говорите честно: плевать нам на выборы, плевать нам на процедуру – это революция. Слово “революция” отрицают сегодня все, включая организаторов митингов. Но скажите: у вас есть легитимные способы удовлетворить свои требования? Нет. Требования вы снимаете? Нет! Значит, остаются революционные методы. Но тогда не прячьтесь от слова революция, как черт от ладана. Не врите!».
У революционного жанра, что и говорить, свои законы. А кроме того, давняя традиция поисков ответа на вопрос: почему сейчас?
Хомячки и их фронда
Возмущение крупномасштабными подтасовками? В такой постановке вопроса Виктор Милитарев усматривает не только упрощение. «Тут есть и некоторое лукавство, – считает политолог. – Слухи о массовых фальсификациях идут с 93-го года, и этим слухам я склонен доверять. Говорили, что фальсифицирован референдум 93-го года в поддержку Конституции – на самом деле Конституция не прошла. Говорили, что первые двое выборов в Думу были относительно приличными, т.е. голоса партий подсчитывались честно. А вот выборы 96-го года Ельцин, вероятно, проиграл. Путин выигрывал, но значительно меньшим количеством голосов, чем ему приписывалось. Наконец, говорили, что с 2007 года фальсификации стали массированными, т.е. стали превышать десять процентов. Что, скажем, в 2009 году на думских выборах в Москве у оппозиции украли до тридцати процентов. А гражданского протеста не было....».
Что же изменилось сегодня?
«Люди вышли на улицы потому, что им за двенадцать лет осточертел Путин, – убежден Леонид Радзиховский. – И не только лично Путин, но и весь путинский скит. Чванство власти. Путин воображает себя национальным лидером, а эти люди ему говорят: “Нет, вы не лидер. Нам надоело ваше беззаконие, ваше воровство и вся ваша банда-команда”».
У лопнувшего терпения есть социологическая составляющая. Аналитики давно указывают на новый средний класс – сформировавшийся, как спешит подчеркнуть Виктор Милитарев, именно при Путине. «В стране, – продолжает политолог, – два-три миллиона богатых. А этих – миллионов десять. Тех, кого сейчас полу-дружелюбно, полу-иронически стали называть хомячками: служащих, высокооплачиваемых специалистов, мелких бизнесменов. Доходы в месяц у них обычно выше четырех тысяч долларов. Эти-то люди и оказались – совершенно неожиданно – инициаторами массового протеста против фальсификации выборов». Это среди них, констатирует Милитарев, возникла массовая мода идти наблюдателями на выборы. И именно у них результаты выборов вызвали взрыв негодования. Особенно в Москве, где существует «целая фальсификационная вертикаль, опирающаяся в конечном счете на сотрудников ЖЭКов, школ и поликлиник».
И все же, вновь подчеркивает наш собеседник, дело не только в подтасовках. Дело еще и в политическом вакууме, который создал Путин, уничтоживший возможность даже такого выпускания пара, которая существовала при Ельцине. Из-за чего представители нового класса чувствуют себя попросту лишними людьми...
Демократический порыв? Фронда, отвечает Леонид Радзиховский: «Естественная фронда обеспеченных горожан, преследующих одну цель: сказать Путину, что он – не Бог, не царь и не герой. Но вовсе не готовых перевернуть все вверх дном ради удовольствия избавиться от власти или сбить с нее спесь».
«Эти люди хотят двух вещей: чтобы в кафе были чистые салфетки, и чтобы полиция была вежливой, – считает Виктор Милитарев. – И видят: салфетки заляпаны грязью, а полиция хамит. В каком-то смысле это либералы, но едва ли – в том, в каком либералом был Гайдар и до сих пор является Чубайс. Они не любят олигархов, и им обидно, что народ считает их такими же ворами. Они-то убеждены, что честно заработали свои деньги. И искренне не понимают, почему бедны бюджетники. Не видят, к примеру, что в стране проводится политика искусственно организованной бедности…».
Путин как Штирлиц
Видят же хомячки другое: Владимира Путина у власти. На чем и фокусируются. По оценкам Виктора Милитарева (ссылающегося на исследования Сергея Белановского), отношение избирательской массы к Путину резко ухудшилось в апреле 2010 года. «До народа дошло, – уточняет аналитик, – что Путин больше говорит, чем делает».
«Путин, – уточняет Милитарев, – был президентом надежды. От него ожидали смены курса. Его воспринимали как Штирлица, ставшего фюрером. Как человека, который отменит все ельцинское воровство. Радуясь, что он пришел к власти не революционным путем: дескать, обманул наш парень Ельцина! И если бы Путин начал смену курса через пять лет после избрания, ему бы поверили: уволил потихонечку всех этих волошиных и касьяновых, Ходорковского посадил и пошел дальше. А он – продолжает хвалить Ельцина, утверждает, что итоги приватизации священны и неприкосновенны, врет, что сильно повысил уровень жизни. Тогда как реально средняя зарплата из нищенских десяти тысяч ельцинских времен превратилась в бедняцкие двадцать тысяч».
Сколько же времени в запасе у нацлидера? Политолог предостерегает: не следует спешить с выводами. «Массовое недовольство Путиным в народе, – констатирует Виктор Милитарев, – пока не приводит к желанию его забаллотировать, потому что народ хорошо понимает: реальной альтернативы Путину сейчас, может быть, и нет. Политическая система задушена за двадцать лет ельцинизма. Народ помнит, что один раз его обманули». А потому, считает наш собеседник, при всей неприязни к Путину, будет вести себя осторожно.
Так обстоит дело с низами. А верхи? По мнению Милитарева, «то, что гламурные молодые люди приняли участие в митингах, говорит о многом. Мы знаем слухи об олигархах и даже о силовиках, якобы пытавшихся предложить финансирование митингующим. Это не проверено, но это может быть правдой. Иными словами, явный раскол в элитах, напоминающий то, что было в России за год до февральской революции, у нас присутствует».
На сцене и за кулисами
Правда, это лишь догадки. Есть, однако, и наблюдаемые факты – тоже, впрочем, допускающие различные интерпретации. «Власть услышала этот сигнал – и поджала хвост, – так характеризует результаты протестной активности Леонид Радзиховский. – И стала вести себя гораздо менее нагло и гораздо более адекватно. И в этом смысле митинги принесли большую пользу – чего бы ни хотели их организаторы...»
Слышатся, впрочем, и более критические суждения. «Власть вовсе не поджала хвост, – убеждена Ирина Павлова. – И с чего бы? Со стороны участников декабрьских митингов не выполнен даже минимум условий ненасильственного давления на власть, – убеждена Ирина Павлова. – Массовые выступления закончились 24 декабря, а не продолжались без перерыва как на Майдане или на площади Тахрир. Следующий митинг ожидается лишь 4 февраля. Многие организаторы разъехались – увы, не по регионам, а по заграницам, о чем простодушно поведали в своих ЖЖ. Лучший способ подставиться просто трудно себе представить. Что касается бесконечных проклятий в адрес "национального лидера", то и они стали давать уже противоположный эффект. И не только потому, что проклятия тоже набивают оскомину, а потому, что за ними не просматривается ни постановки реальных проблем страны, ни реальных предложений о том, как выйти из этого бесконечного противостояния: власть – интеллигенция – народ. Все остается на уровне бесплодных разговоров о достоинстве, честности и т.п., за которыми, в действительности, скрывается бессилие. Оппозиции, как независимого института, в России по-прежнему нет. Тем временем режим продолжает укрепляться. Власть сквозь пальцы смотрит на протестную активность потому, что она легитимизирует избирательную кампанию в глазах Запада. Равно как сопровождающий ее отвлекающий информационный шум...».
Правда, считает аналитик, кое-что можно разглядеть уже сегодня. «Не случайно, – уточняет Павлова, – оживились разговоры о шпионаже и предательстве, усилилась агрессивная риторика во внешней политике. Думаю, что мы присутствуем при конце “новой экономической политики” путинского десятилетия и наступлении нового этапа».
