20 млн американцев живут в парках сборных (мобильных) домов. Этих парков в стране более 40 тысяч. Из-за рецессии 2008 года 4,7 млн американцев потеряли свои дома. Каждую минуту семь арендаторов получают уведомление о принудительном выселении.
Режиссер и продюсер документального фильма «Достойное жилье» (A Decent Home) Сара Терри (Sara Terry) приводит эту статистику, оговариваясь, что все эти данные получены еще до начала пандемии, которая, несомненно, усугубила ситуацию. Она обращает внимание на новую тенденцию в экономике – парки сборных домов усиленно скупаются самыми крупными инвесторами и финансовыми корпорациями.
Фильм «Достойное жилье» включен в программу проходящего в эти дни в Нью-Йорке международного документального кинофестиваля DOC NYC, крупнейшего в США. Ранее, в начале ноября, на кинофестивале в Денвере состоялась мировая премьера этого фильма, сопродюсером которого стала Алиса Намьяс (Alysa Nahmias).
«Уолл-стрит и миллиардеры вроде Уоррена Баффета сегодня контролируют индустрию сборных домов в стране, – говорится в пресс-релизе фильма, – в то время, как десятки тысяч американцев зависят от милости владельцев жилья, лендлордов. Те выжимают максимальную прибыль из людей, оставленных один на один с жилищным кризисом и видящих в сборном доме последнюю надежду... Очень своевременный фильм «Достойный дом» показывает нам приметы кризиса и попытки с ним бороться. Когда самые богатые захватывают жилье на самом низком уровне «Американской мечты», чьей мечте это на пользу?».
Сара Терри – режиссер, продюсер, оператор, фотограф. Живет в Лос-Анджелесе. Удостоена многих профессиональных наград. «Достойное жилье» – ее третья полнометражная картина. Ее первый фильм как режиссера, «Fambul Tok», рассказывает о трудном процессе залечивания ран гражданской войны в Сьерра-Леоне. Он показывался на десятках кинофестивалей. Вторая ее лента, «FOLK», погружает зрителя в субкультуру американской фолк-музыки. Сара работала консультантом и продюсером на многих известных документальных фильмах, включая «Нацию одного ребенка» (One Child Nation) и «Темные деньги» (Dark Money).
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал с Сарой Терри по сервису Zoom.
Олег Сулькин: Признаюсь, я никогда не бывал в парках мобильных домов и видел их только на хайвеях, ну и изредка в кино. Самый яркий недавний пример – «Номадлэнд» («Земля кочевников»).
Сара Терри: Хочу сразу внести ясность. То, о чем вы говорите –это RV, жилые прицепы. Реально подвижные дома на колесах, люди пользуются они для отдыха и развлечений, кое-кто приспособил их для кочевой жизни, как в названном вами фильме. То, о чем я сняла кино – нечто другое. Это дома, собранные из готовых элементов, обладающие всеми признаками стационарного жилья. К ним подведены коммуникации, вода, канализация, обычно у этих домов есть задний двор. Они настолько укоренены в земле, что их впору называть иммобильными домами.
О.С.: Можно ли считать парки иммобильных домов американским феноменом?
С.Т.: Да, пожалуй. В Великобритании можно увидеть караваны мобильных домов. Современные цыгане в Европе пользуются ими для передвижения. Но только в Америке они стали важным сегментом жилого фонда страны. Правильней называть их парками сборных домов, хотя их по привычке часто называют трейлер-парками, парками мобильных домов.
О.С.: Я живу в Нью-Джерси, относительно небольшом штате. И я был поражен, узнав, что в нем 128 парков сборных домов. Почему такой, скажем мягко, не самый престижный тип жилья столь распространен в стране?
С.Т.: Парки начали появляться 50–60 лет назад. Они являются самым распространенным типом доступного жилья, не получающего государственную поддержку. Это своего рода облегченный способ реализовать «американскую мечту» для тех, кому не по карману покупка обычного дома. Обычно земля под таким сборным домом принадлежит лендлорду, а жильцы платят ему ренту. Очень заметно стремление лендлордов к повышению арендной платы, что ставит жильцов в очень тяжелое финансовое положение. Раньше это был преимущественно папа-мама бизнес. Владельцы парков имели стабильный доход, и жильцы были тоже довольны. Сегодня парки постепенно переходят в руки частных инвестиционных компаний, которые резко вздувают арендную плату и выдавливают малоимущих. Землю они перепрофилируют под коммерческие проекты, зарабатывая миллионы долларов. Это повсеместный тренд, очень тревожный. Миллионы людей могут оказаться на улице.
О.С.: Вы выбрали в качестве примера четыре парка. Главным образом сфокусировали внимание на парке Денвер-Медоуз в Ороре, штат Колорадо. Почему?
С.Т.: Я начала со съемок в 6–7 парках. В фильме осталось четыре парка. Кино – это рассказ, story. Я не хотела превращать рассказ в галерею «говорящих голов», что бывает очень часто в документальном кино. Представитель общественной организации ROC USA, помогающей малоимущим становиться собственниками жилья, посоветовал мне связаться с активистами в Денвер-Медоуз, где только разгоралась битва между жильцами и хозяином парка, который собрался землю продавать. В этой битве участвуют не только эти две стороны, но и местные власти. И мне повезло застать и снять ход выборов в горсовет, получить комментарии и баллотировавшихся сторонников жильцов, и мэра Ороры. Во многом благодаря широкой огласке этого противостояния Колорадо стал одним из немногих штатов, где жильцы сборных домов получили гарантии защиты от произвола лендлордов и внешних инвесторов.
О.С.: Как прореагировали жители Денвер-Медоуз на ваше предложение участвовать в фильме?
С.Т.: Когда я приехала туда и встретилась в первый раз с Петрой и Луз, то я честно им сказала, что вряд ли фильм поможет им в их борьбе, потому что документальное кино делается очень долго, несколько лет. Они сказали: пусть так, может, ваш фильм поможет кому-то еще. Орора была важна, как пример того, что лендлорд собрался продавать землю и здорово на этом заработать. Другой вариант развития событий я нашла в Айове, в Golfview Mobile Home Park в городке Норт-Либерти. Там жители, местные политики и профсоюзы противостоят крупной частной инвестиционной фирме. Она скупает парки по всему штату, чтобы поднять цены на аренду на 50–60 проц. Там я встретила Кэнди, 71-летнюю бабушку, которая вступила в эту схватку. Не случайно к ней в гости для серьезного разговора приезжала сенатор Элизабет Уоррен, в тот момент участвовавшая в президентской гонке.
О.С.: Вы показали еще два парка, кроме этих двух. Чем они интересны?
С.Т.: Я их добавила для объемности и колорита. Santiago Villa в Маунтен-Вью в Калифорнии находится буквально в двух шагах от штаб-квартиры Google. Представляете? Жильцы парка с трудом сводят концы с концами, находясь в самом центре богатейшего анклава Кремниевой долины. Мы встретились там с секретаршей Барбарой и водителем-доставщиком Брэдом, их соседями. Они отчаянно цепляются за свои домики, поскольку это самое доступное жилье в этом баснословно богатом районе.
В городке Боскавен, штат Нью-Гэмпшир, несколько жильцов крошечного парка Baker and Birch, все люди с ограниченными возможностями, благодаря поддержке некоммерческой организации сумели выкупить землю и теперь спокойно смотрят в будущее. А ведь на их парк, как и на другие парки, зарились такие крупные инвесторы, как миллиардер Сэм Зелл и группа «Карлайл». Люди, которые живут в этих парках, для меня – сердце Америки. Они знают, что такое помогать друг другу, и я люблю такую Америку.
О.С.: Петра задает в фильме вопрос: когда богачи остановятся в стремлении еще больше разбогатеть? Мне кажется, ответ давно известен – никогда.
С.Т.: Да, алчность изначально свойственна нашему общественному строю. Но ее можно приструнить и держать в рамках. Снимая фильм, мы адресовались к жителям парков. Мы покажем его в рамках турне во многих парках в Колорадо и не только там, где проведем дискуссии с участием местных властей, органов здравоохранения, профсоюзов. Дом, крыша над головой – что может быть важнее для человека? Наш фильм поможет лучше понять проблему и найти пути для ее решения. На недавнюю мировую премьеру в Денвер мы пригласили жителей парков из Колорадо, а также из Айовы и Мичигана, представителей властей и экспертов. Американцы должны осознавать, что жители парков – “канарейки в шахте”, их ситуация сигнализирует об опасности, грозящей очень многим, там не живущим. Крупные инвесторы стремятся скупить все доступное жилье. Людям надо всерьез задуматься. Что такое жилье? Товар, предмет спекуляции, или базовая гуманитарная ценность? В каком мире вы хотите жить? И что нужно делать, чтобы гарантировать людям крышу над головой?
О.С.: Вы советуете жителям активней включаться в местную политическую жизнь. Чем это может помочь?
С.Т.: Нужно принимать законы на уровне штата. Нужно преодолевать апатию и скептицизм. Жизнь заставляет. Элисон, которая выиграла выборы и стала членом горсовета в Ороре, полна энтузиазма. Она верит, что, объединившись, простые люди могут победить. И я в это верю.
О.С.: В самом начале фильма вы напоминаете, что в 1949 году был принят федеральный закон о жилищном строительстве, обещавший каждой американской семье достойное жилище. Но что-то не похоже, что закон выполняется.
С.Т.: То, что было записано в федеральном законе, это пожелание, а не гарантия. Законы о зонировании и защите прав жильцов, в основном, принимаются на штатном и местном уровнях. Чтобы дело сдвинулось на федеральном уровне, нужно пересмотреть статус и условия деятельности Fannie Mae и Freddie Mac, крупнейших в стране ипотечных агентств, спонсируемых федеральными властями. В целом, обществу нужно пересмотреть приоритеты. В отличие от моего поколения миллениалы больше ориентированы на получение опыта, нежели чем на приобретение вещей. Общество призвано менять свои приоритеты. Пока же продолжается экспансия потребления, что касается и жилья. Сегодня американцы живут в домах на две трети больших по площади, чем раньше. Ага, у соседа большой дом, значит, и у меня должен быть не меньший.
О.С.: Считается, что документальный фильм должен придерживаться объективности и давать слово всем сторонам конфликта. В вашем случае авторские симпатии очевидны, вы не скрываете, на чьей вы стороне. Что бы вы сказали критикам?
С.Т.: Я журналист по образованию. Работала в газетах и журналах. Все в той или иной степени пристрастны, но задача состоит в том, чтобы соблюдать объективность. Я не агитатор, не активист. Я пыталась добиться комментариев от владельцев парков, от частных инвесторов. Они этого не захотели. Я очень обеспокоена будущим Америки. Мы должны остановиться и задать себе трудные вопросы. Я убеждена, что социальное неравенство, пропасть в доходах бедных и богатых, – важнейшая проблема Америки и мира сегодня. Я думаю, климатический кризис есть результат алчности. Расизм есть результат алчности. Вы скажете, что так работает капитализм. Да, он так работает, но мы должны корректировать курс, памятуя, что такие понятия как совесть и сочувствие не входят в приоритеты тех, кто контролирует экономику и финансы.
О.С.: В отдельные моменты, когда вы буквально преследуете лендлордов и инвесторов, а те пытаются от вас отделаться и даже угрожать, все это очень напоминает расследовательскую стилистику Майкла Мура.
С.Т.: Принимаю это сравнение как комплимент. Я очень уважаю Майкла Мура за его фильмы. И я никогда не нарушаю законов штата, где я снимаю. Мои адвокаты всегда проверяют готовый фильм на предмет соответствия законам. Да, такова нынешняя ситуация с «американской мечтой». Все, что мы показываем – это истинная правда.
