У входа на выставку
В Музее Зиммерли до 17 марта будущего года открыта выставка работ русских художников-нонконформистов Лидии Мастерковой и Евгения Рухина.
Она подготовлена экспертами по русскому и советскому искусству 20-го века - куратором музея, искусствоведом Юлией Туловской (Julia Tulovsky) вместе с Джейн Шарп (Jane A. Sharp), профессором университета Ратгерс. Этой выставкой они начали новый проект «Диалоги». Музей Зиммерли расположен в городе Нью-Брансуике (Нью-Джерси) на кампусе университета Ратгерс.
Чья вилка?
Когда Лидия Мастеркова увидела один из коллажей Евгения Рухина, в котором была использована реальная вилка, она воскликнула: «Это же моя вилка!».
«История эта похожа на анекдот, но звучит он вполне символично, – рассказала Юлия Туловская в интервью «Голосу Америки». – Раньше Мастеркову по семейному принципу объединяли с художником Владимиром Немухиным, который был ее мужем. Конечно, Мастеркова и Рухин знали друг друга и наверняка подмечали общность творческих поисков».
«Что особенно объединяет Мастеркову и Рухина, – сказала далее Туловская, – так это стремление к передаче многослойности русской культуры, визуальное размышление о нерасторжимой связи с прошлым, желание воссоздать его, прошлое, по сохранившимся драгоценным кусочкам-артефактам, инкорпорировав их в свои абстрактные работы. По этой методологии и направленности размышлений Мастеркова ведет воображаемый диалог с Рухиным».
В первом зале экспозиции устроители выставки поместили графику других нонконформистов того же времени, с которыми и Рухина, и Мастеркову многое связывает. Это, в первую очередь, представители абстрактного искусства Евгений Михнов-Войтенко и Михаил Кулаков.
Ткань времени
В зале Лидии Мастерковой
Лидия Мастеркова (1927-2008) была тесно связана с «Лианозовской группой» художников и литераторов. Ее абстракции часто выставляют вместе с работами ее мужа Владимира Немухина.
«В то же время, – как пишут в выставочном буклете Шарп и Туловская, – будучи особо внимательной к живописной фактуре, усиленной слоями коллажных материалов, среди которых можно опознать фрагменты церковных риз и парчи, старинных кружев и других тканей, она продолжает традицию абстрактной живописи в России в манере, более близкой Рухину, недели чем «лианозовцам».
Лидия Мастеркова родилась в Москве. Училась музыке, брала уроки актерского мастерства, поступила в художественную школу. Продолжила обучение в училище имени 1905 года. Один из ее новых знакомых, Николай Вечтомов, познакомил Мастеркову с художниками и поэтами, позднее образовавшими «лианозовскую группу», в которую входили Оскар Рабин, Генрих Сапгир, Ольга Потапова и другие.
Мастеркова стала делать свои ассамбляжи в середине 60-х годов. Каждый из художников-лианозовцев разрабатывал свой собственный вариант модернизма. Мастеркова интересовалась творчеством ленинградского абстракциониста Михаила Матюшина и «органическим направлением» русского авангарда начала 20-го века.
Стиль Мастерковой Юлия Туловская характеризует как «предельно личный и лирический, но в то же время не чуждый мистицизма».
Она рано начала работать с техникой коллажа и включала в свои композиции кружева, старые ткани и церковное золотое шитье, которое находила в заброшенных православных храмах. Мастеркова называла себя человеком верующим, хотя и не воцерковленным, и полагала, что художественный авангард мог возникнуть только в России с ее иконописными традициями и необъятными просторами.
С 1960-х годов Мастеркова активно выставлялась на подпольных выставках неофициального искусства, в том числе на «квартирниках». Вопреки усилиям бдительных «органов», ей удавалось представлять свои работы на некоторых зарубежных выставках.
Мастеркова приняла активное участие в самых нашумевших выставках советских нонконформистов – в «бульдозерной выставке» 1974 года в Беляево, разгромленной КГБ и милицией, и последовавшими за ней выставками в парке Измайлово и в павильоне «Пчеловодство» на ВДНХ.
Как и многие нонконформисты, под давлением властей и при отсутствии каких-либо перспектив для дальнейшего творчества Мастеркова уехала на Запад. Было это в 1975 году. Она поселилась во Франции, где долгие годы жила фактически отшельницей в деревне в 300 километрах от Парижа. Она умерла в 2008 году на 82-м году жизни.
Как отмечает в выставовочной брошюре профессор Джейн Шарп, источниками вдохновения для Мастерковой становились самые разные, нередко полярные направления и персоналии. Это постимпрессионизм, и, в первую очередь, Сезанн, это и итальянская школа «бедного искусства» (арте повера), итальянский абстракционист Альберто Бурри (как и он, Мастеркова много работает с окрашенной мешковиной), это и супрематизм Казимира Малевича.
«Оба художника (Мастеркова и Рухин), – отмечает далее профессор Шарп, – стали необычайно активными искателями недавнего и давнего прошлого России, которые, по определению московского художника-концептуалиста Игоря Макаревича, «ведут археологические изыскания на разрушенных полях истории» (перевод с английского).
Сакральность и поп-арт
Ленинградец Евгений Рухин (1943-1976) – одна из ключевых фигур нонконформизма 60-70-х годов. Родился он в Саратове, куда его родителей, ученых-геологов, эвакуировали во время войны из блокадного Ленинграда. Он вначале пошел по стопам отца и матери, закончил геологический факультет ЛГУ, работал геологом-изыскателем.
С 1963 года Рухин начал заниматься живописью и очень быстро обрел, как говорится, широкую известность в узких кругах. К своему зрелому стилю он пришел где-то в 1968 году, то есть чуть позже Мастерковой. Его наставником был Владимир Немухин. Тот вспоминал впоследствии, как вместе с Рухиным однажды отправился на помойку, где кто-то выбросил старинную мебель. Художники собрали какие-то предметы мебели и позднее использовали в создании ассамбляжей, расположив их на холсте и залив краской.
«Рухин был необычайно общительным и энергичным, быстро заводил знакомства, – говорит Юлия Туловская. – Хорошо знал английский, через свои контакты среди иностранцев, приезжавших в Советский Союз, организовывал за рубежом выставки своих работ. В одной Америке прошли семь его выставок».
Он был необычайно осведомлен в западном искусстве, переписывался с такими видными американскими художниками, как Джеймс Розенквист.
Американский предприниматель и меценат Нортон Додж, богатейшая коллекция которого стала основой собрания русского и советского искусства музея Зиммерли, высоко ценил и охотно приобретал работы Рухина, как, впрочем, и Мастерковой.
В своих ассамбляжах Рухин использовал газетные тексты, уличные знаки, случайные вещи. Одновременно можно заметить его интерес к религиозной символике, церковным артефактам. Как и для Мастерковой, для него абстракция стала способом рефлексии по поводу почти утраченного культурного наследия России. Стилистика Роберта Раушенберга и других лидеров поп-арта, которым Рухин очень интересовался, соединялись у него с характерным для России богоискательством.
Евгений Рухин стал одним из инициаторов «Бульдозерной выставки» и выставки в Измайлове. Спустя два года он погиб при пожаре в собственной мастерской. Обстоятельства трагедии остаются невыясненными. Согласно одной из версий, причиной пожара стал поджог.
«К сожалению, имена Рухина и Мастерковой до сих пор мало известны в Америке, – отметила Юлия Туловская. – Это идет еще от предубеждений эпохи холодной войны, когда неприязнь и предвзятость к стране (России) распространялись и на ее искусство. Поэтому данная выставка в Зиммерли мне представляется очень важной. Ведь это яркие, оригинальные, потрясающие художники».
Как сообщила Туловская, следующими персонами для выставочной серии «Диалоги» они с Джейн Шарп выбрали художников Илью Кабакова и Виктора Пивоварова. Открытие ее намечено на осень 2019 года.