Олег Калугин о смерти Бориса Березовского

ВАШИНГТОН —  Споры о смерти опального олигарха продолжаются. Полицейское расследование идет своим чередом, однако общественный интерес к случившемуся не ослабевает. Корреспондент «Голоса Америки» обратилась за комментарием к профессору Центра по изучению проблем разведки и контрразведки Олегу Калугину.

Анна Леонидова: Олег Данилович, смерть Бориса Березовского остается темой острых дискуссий. Ваша версия?

Олег Калугин: Моя версия, по сути, еще не сформировалась, потому что обстоятельства его смерти недостаточно ясны на сегодняшний день. Я не исключаю, что он действительно покончил жизнь самоубийством. Хотя вполне допускаю и другие варианты: это не в его характере. Кстати, я с ним встречался, и мы с ним провели целый день здесь, в Соединенных Штатах. Разумеется, много о чем говорили. Мне представляется, что по натуре он человек авантюрный. А вот когда эти авантюры заканчиваются и не видно ничего интересного… Более того: вы знаете, у него экономическая ситуация сложилась неважно в последние месяцы. Тут нельзя исключать этого. Хотя по природе, вообще, это был человек другого склада.

А.Л.: В интервью «Голосу Америки» историк и публицист Юрий Фельштинский рассказал о том, что Березовский должен был получить сотни миллионов долларов в ближайшее время. Как получение денег изменило бы положение опального олигарха?

О.К.: Вы знаете, я считаю, что он никогда не испытывал материальных нужд с тех пор, как стал миллионером. Поэтому сто миллионов или один миллион – конечно, это мелочь по сравнению со ста, – но мне представляется, что все-таки не его финансовое положение, пусть даже ухудшившееся, сыграло роль в происшедшем. Тут о разных вариантах можно думать. И лондонская полиция пытается разобраться. Но вообще Борис сумел себе сильно испортить ситуацию в России. И вот, буквально через несколько часов после сообщения о его смерти, вдруг появилось якобы письмо. Вернее, письмо, которое он якобы написал незадолго до смерти: просил прощения и прочее. У меня, честно говоря, это письмо вызывает сомнения. Это на Бориса не похоже.

А.Л.: Покаянное письмо?

О.К.: Совершенно верно.

А.Л.: Как вам кажется, могла ли представлять опасность для Березовского его широкая информированность о ряде высокопоставленных политиков?

О.К.: Березовский – он так сам считал, и в этом смысле надо отдать ему должное – сам делал руководителей. Как говорят по-английски, kingmaker. Он был уверен, что способен поставить кого угодно на какое угодно место – в правительстве, в парламенте, в банке, где угодно. Вот эта самонадеянность, самоуверенность, наложенная на авантюрный характер, и привела к ситуации, когда он почувствовал – если исходить из версии самоубийства – что исчерпал свой ресурс человеческий.

А.Л.: Березовский был политическим эмигрантом – по мнению многих, в последнее время, мало на что влиявшим в России. Кто теоретически мог быть заинтересован в его смерти?

О.К.: Тут можно рассуждать. Мы знаем, что не приятель Березовского, но человек, который находился под его покровительством – Александр Литвиненко (с ним и с его женой Мариной я общался) погиб такой необычной смертью… Долго не могли установить источник. И только когда взяли пробы на наличие радиоактивных веществ – вот тогда эта ужасная картина прояснилась. А те, кто знал об этом или принимал какое-то участие, они стали теперь членами российской Думы, получили иммунитет. Вы знаете, о ком я говорю. Так что ситуация с Березовским еще не ясная. Но вот как-то у меня лично его самоубийство как-то не укладывается в мое понимание его характера.

А.Л.: Отвлекаясь от фигуры Березовского, как бы вы прокомментировали вопрос о работе спецслужб с бывшими согражданами за рубежом?

О.К.: В свое время, когда еще был жив Юрий Владимирович Андропов, я общался с ним, и он как раз эту мысль… И я тоже развивал…

А.Л.: Говорят, он любил общаться с вами.

О.К.: Да. Да, было! Потому что я ему рассказывал что-то такое, за рамками всяких официальных письменных сообщений. Просто по-человечески говорили. Так вот, в свое время он же принимал решение о том, чтобы разрешить как-то проблемы выезда из Советского Союза людей, которые были недовольны по политическим или другим соображениям. Ну, в частности, и еврейская тематика была в те годы в центре внимания. И он (Ю.В. Андропов – А.Л.) сказал: ну, пусть выезжают. Выпустите тех, которые наиболее поднимают шум в стране. Отпустите их – пусть они уезжают. Во-первых, мы в какой-то мере разрядим обстановку внутри страны. Мы подавим очаги западной пропаганды, которая пользовалась этой ситуацией и рассказывала о Советском Союзе всякие ужасы. Ну, а в-третьих, мы используем этот канал иммиграции, чтобы внедрить своих людей в те же западные организации. В тот же, скажем, Израиль и куда угодно. Так что у него был творческий подход к таким проблемам. Вот такие воспоминания.

А.Л.: Насколько удался этот план?

О.К.: План развалился, потому что развалился Советский Союз. А с развалом Советского Союза, вы знаете, очень многие вещи просто выпали из сферы. Но с приходом к власти, в общем-то, прямо скажем, бывшего КГБ… Сегодня страной управляют бывшие сотрудники КГБ в основной своей части, либо те, кто с ними сотрудничал когда-то. Это, в общем, исторический прецедент – еще небывалый в истории такой великой державы, как Россия. И на сегодняшний день мы смотрим за развитием. И вот, происходящие иногда события вписываются в менталитет организации, которая управляет сегодня страной.