НЬЮ-ЙОРК - В этот уикенд в Сан-Франциско начались показы нового российского фильма «Ученик» (The Student). Прокатная компания артхаусного кино Under the Milky Way сообщила, что вслед за Сан-Франциско ленту, вызвавшую дискуссию в России, покажут и в других городах Америки.
В фильме, поставленном известным российским театральным и кинорежиссером Кириллом Серебренниковым по пьесе «(М)ученик» немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга, заняты Петр Скворцов, Александр Горчилин, Виктория Исакова, Юлия Ауг, Светлана Брагарник и другие актеры.
Фильм «Ученик» получил мировую премьеру в прошлом году на Каннском кинофестивале, где был включен в программу «Особый взгляд» (Un Certain Regard). В США он демонстрировался на международном кинофестивале в Чикаго.
Старшеклассник Вениамин доставляет много хлопот своей матери и школьным педагогам. Он прогуливает уроки, спорит до хрипоты с учителями и поучает всех и вся, цитируя Библию, с которой не расстается ни на минуту. Конфликт юного религиозного фанатика с окружающим его миром ужесточается с каждым днем...
Кадр из фильма «Ученик»
Кириллу Серебренникову 47 лет. Он поставил десятки спектаклей в театрах Ростова-на-Дону, Москвы, Петербурга и других городов. С 2012 года художественный руководитель «Гоголь-центра». В кино известен как режиссер фильмов «Изображая жертву», «Юрьев день», «Измена».
Режиссер Кирилл Серебренников ответил на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Чем вас заинтересовала пьеса Мариуса фон Майенбурга?
Кирилл Серебренников: Мариус - мой друг и очень хороший и успешный автор в Германии. Я много смотрю немецкого театра, а «Ученик» – это, действительно, отлично написанная пьеса. Очевидно, что автор попадает в болевые точки. Я увидел, как можно сделать из этого модель того, что происходит с нами здесь и сейчас. Все герои текста – они до боли знакомы мне и зрителю. Ни в театре, ни в кино не хочется заниматься ничем другим, кроме как здесь и сейчас.
О.С.: Понятно, что пьеса подверглась изменениям, когда вы ее ставили в театре. Добавились ли какие-либо иные переделки и корректировки при переносе пьесы на экран?
К.С.: Самое существенное отличие от оригинальной пьесы было в линии с попом. Попа из немецкой пьесы использовать было невозможно, так как там был абсолютно иной культурный контекст. Из сцены с ним мы взяли только реплики мальчика. Адаптируя уже русский вариант пьесы для кино, мы остались близки к материалу, артисты остались в основном те же самые, которые задействованы в спектакле.
Решение о том, что мы кино снимаем, принималось за месяц до начала съемок. Это стало возможным только благодаря тому, что спектакль идет в «Гоголь-центре» и артисты были более-менее готовы. И очень хорошая была команда – замечательные художники, прекрасный оператор Влад Опельянц, которые перенесли этот мир в кино.
О.С.: Вы не первый раз делаете кино по пьесе, которую прежде поставили в театре, «Изображая жертву», например. Это затрудняет или облегчает работу над фильмом?
К.С.: Да, я действительно уже имел некоторый опыт переноса театральных постановок на экран. Денег для «Ученика» нужно было немного, локаций было немного, артисты знали текст, кастинг был фактически решен. В наших сроках и реалиях индустрии это безусловно облегчало нам задачу.
О.С.: Главная фигура и главная загадка фильма – Веня, который воюет с окружающим миром, полном несправедливости, лицемерия, насилия и греха, цитатами из Библии. Чем вам интересен этот крайне необычный герой? Менялась ли трактовка его образа в ходе работы над сценарием и съемок фильма?
К.С.: Герой интересен тем, что его поведение изначально это позерство. Он сам неудачник, без отца, из несостоятельной семьи, нечем выделиться. И вдруг он решает стать шахидом. И вдруг это очень эффективно и влияет на окружающий его мир.
Это делает его центром внимания, героем, на него обращает внимание школьная красавица, которая с ним хочет переспать. Роль Вениамина - это единственное отличие в плане кастинга от спектакля. Петр Скворцов сыграл роль в фильме, которую в театре исполняет Никита Кукушкин. Во время проб мы увидели, что Никита уже точно не школьник.
О.С.: В отношениях Вени и его школьного приятеля Гриши ощутим легкий гомосексуальный подтекст, который в какой-то момент вырывается наружу. Вы не опасались из-за этого сложностей с выпуском в прокат фильма?
К.С.: Как видите, мы вышли в прокат, причем относительно широко по меркам авторского кино в России.
О.С.: Оказала ли на вас влияние традиция советского школьного фильма, скажем, картина Станислава Ростоцкого «Доживем до понедельника»? Вы согласны с утверждением, что образ учителя биологии Елены Львовны в какой-то степени продолжает линию смелого учителя-новатора советских времен, сопротивляющегося косности и лицемерию официальной школьной программы?
К.С.: Не очень хочется комментировать то, что сам сделал. Кино снято, дальше начинается работа зрителя. Я за сложность интерпретаций, против упрощения. И в моих любимых жанровых фильмах есть амбивалентность, которая притягивает, тренирует наши внутренние мышцы. При всех ее максималистских завихрениях, даже либеральном экстремизме Елена Львовна тоже пытается понять мир и разобраться в нем.
О.С.: Почти все герои фильма говорят на повышенных тонах, оскорбляя и унижая друг друга. Похоже, что ругань и истерика - их главное коммуникативное оружие. Может быть, потому что я давно живу в Америке, где большинство людей в общении соблюдают кодекс доброжелательности и формального политеса, эти повальные грубость и хамство, это бесцеремонное вторжение в чужое «прайвеси» заставляют задать вопрос: вы это «писали с натуры»? Что, в России люди именно так общаются или это некоторое художественное преувеличение?
К.С.: Экранная жизнь – это же условность, сгущенная реальность, мы же не документальное кино снимали. С другой стороны, когда артистка Александра Ревенко отвечала журналистам на похожий вопрос, ссылаясь на ее недавнее окончание школы, она рассказывала, что регулярно наблюдала такие случаи. Школьники вставали, раздевались, демонстрировали голое тело. У них были свои на это причины, протестные мотивации. Потом их одевали, усаживали, и урок продолжался.
О.С.: С чем связан выбор Калининграда как места съемок?
К.С.: Нам нужно было место, в котором эта история была бы возможна. Мне показалось, что город с такой двойной, как некий палимпсест, историей, с разными историческими текстами, написанными один поверх другого, может эту странную, условную вещь принять в себя. Там очень киногеничная натура. И город расположен к съемкам. Это в том числе было экономическое решение, так как изначально обсуждали съемки в Европе, но решение было принято в пользу работы с рублем.
О.С.: Некоторые критики прочитали ваш фильм как резкое неприятие православного экстремизма, который в последние годы усилил свое влияние на общественную и политическую жизнь России. Вы согласны с такой трактовкой?
К.С.: Фильм критикует ханжество и равнодушие людей, которые очень легко соглашаются с любыми носителями экстремистских идей. На самом деле наша картина о глобальной растерянности нашего общества в целом перед мракобесием, о растерянности самых разных людей перед идейной косностью, перед безумием. И страхом. Нас сковывает страх – мы боимся быть честными, правдивыми.
Здесь дело не только в православии. А вообще в том, как у нас охотно и быстро давят людей с другим взглядом на жизнь. Фильм имеет не только какую-то социально-политическую подоплеку, за которую мы, наверное, можем быть подвергнуты критике. Но он имеет и человеческую составляющую. Меня эта человеческая история изначально интересовала, а не публицистика.
О.С.: Сложно ли было получить финансирование? Если в бюджете фильма не было государственной помощи, как это объяснить? Вы вообще не обращались к Минкульту или обращались, но вам отказали?
К.С.: Финансирование собирали продюсеры из кинокомпании Hype Film. Это даже проходило во время съемок в Калининграде. Собралась замечательная творческая команда, благодаря ей мы достигли высокого уровня в таких экстремальных условиях. Никто не верит, что это малобюджетное кино. Что касается Минкульта, в первую очередь, у нас времени не было на это. Мы решили снимать кино за месяц до начала съемочного периода.
О.С.: Как принимают фильм за рубежом? Есть ли отличия в реакции зрителей в других странах от восприятия его в России?
К.С.: Наш фильм везде имеет позитивную реакцию у зрителей. Это, с одной стороны, очень приятно. С другой стороны, от этого очень страшно. Ведь проблемы, которые обозначает кино, так универсальны.
О.С.: Каковы ваши ожидания от проката фильма в США?
К.С.: Надеюсь, что американцам понравится картина, также как она понравилась европейскому зрителю.