МОСКВА. Анатолий Кучерена, известный российский адвокат и представитель бежавшего в Россию бывшего сотрудника Агентства национальной безопасности США Эдварда Сноудена, на этой неделе провел презентацию своей книги «Время спрута», прототипом главного героя которой и стал Сноуден.
В ходе этой презентации Анатолий Кучерена сделал заявление, которое некоторые медиа истолковали следующим образом: существует факт проведения тайных переговоров с представителями США о возможном возвращении Эдварда Сноудена на родину.
В эксклюзивном интервью Русской службе «Голоса Америки» Анатолий Кучерена внес ясность в свои слова.
Данила Гальперович: Проясните ситуацию – ведутся или не ведутся переговоры с кем-то с американской стороны о возможности возвращения Сноудена в США?
Анатолий Кучерена: Я на презентации книги сказал, что любой человек хотел бы вернуться на родину, в том числе, и Эдвард, естественно, потому что он там родился, у него там родители, и так далее. Но, поскольку ситуация находится исключительно в политическом поле, и мы неоднократно слышим заявления Госдепартамента США, выступают очень не лицеприятно с ущемлением чести и достоинства Эдварда политики США, высказывают предположения – конечно, в этой ситуации говорить о том, что ситуация может находиться в правовом поле, бессмысленно. Эдвард не готов садиться в тюрьму за свои убеждения, за свои принципы какие-то.
Поэтому сегодня говорить о том, что это возможно – это неправильно. Потому что, я еще раз подчеркиваю, что для нас очень важно, что даже если Эдвард и примет такое решение в будущем – вернуться, чтобы все находилось в правовом поле, а не в политическом. Нам важно, чтобы суд был честным, справедливым, законным. Но то, что мы слышим сегодня, мы понимаем, что это невозможно, поскольку эту ситуацию комментируют исключительно политики.
Д.Г.: Еще раз - какие-то переговоры об этом ведутся?
А.К.: Я повторюсь еще раз, что я высказался по этому поводу в части того, что, конечно же, было бы неплохо, и он бы хотел вернуться на родину. Но в данном случае мы никаких переговоров не ведем, потому что ситуация находится не в правовом поле, а в политическом поле.
Д.Г: Должен ли Сноуден в России соблюдать конспирацию? Считает ли он, что его жизни в России что-то угрожает?
А.К.: Он не считает, что в России его жизни что-то угрожает, но меры предосторожности, конечно, он соблюдает.
Д.Г.: Ограничения, связанные с безопасностью, накладывают на его частную жизнь какой-то отпечаток?
А.К.: Он сам определяет непосредственно меры предосторожности. В данном случае, безусловно, конечно, он человек, разыскиваемый США. Поэтому в данном случае, существуют меры предосторожности.
Д.Г.: Находится ли Сноуден под защитой российских спецслужб?
А.К.: Нет, не находится, и никогда не находился. Если бы он находился под защитой, то, соответственно, может быть, легче было бы ему решать какие-то частно-бытовые вопросы. А так ему приходится все это делать самому – самому ходить в магазин, самому покупать продукты, и так далее.
Д.Г.: Можно ли говорить о том, что еще какая-то информация из того огромного массива, которым он владеет, может стать доступна публике?
А.К.: Пока преждевременно что-либо говорить. Я не собираюсь говорить за него. Это как бы не входит в мою компетенцию.
Д.Г.: Как вы отнеслись к тому, что фильм о Сноудене получил «Оскара»?
А.К.: Я, конечно, отнесся очень положительно, и считаю, что фильм, который сняла Лора Пойтрас, действительно заслуживает «Оскара». Это еще раз подчеркивает, еще раз убеждает меня как его адвоката, что этот вопрос очень важен – вопрос о вторжении в частную, личную жизнь, вероломное вторжение в наше личное пространство – безусловно, это волнует очень многих живущих на планете Земля. Поэтому мы, прежде всего, исходим из чего?
Из того, что Эдвард, в данном случае, понимая, что, возможно, будут какие-то последствия, что его спецслужбы США не оставят в покое, несмотря на это, он все-таки открыл глаза и американцам, и другим людям, живущим в других странах в части того, что нас тотально прослушивают и тотально собирают о нас информацию. Поэтому, конечно, в данном случае – я общаюсь с ним, я написал книгу о нем – конечно, я как никто абсолютно убежден в том, что он это сделал, исходя из абсолютно внутренних убеждений, при этом не получив никаких гонораров, никаких денег за то, что он, будучи еще в Гонконге, отдал очень большой объем информации журналистам.
Д.Г.: Сколько еще Россия может продлевать Сноудену убежище?
А.К.: Можно до бесконечности продлевать. Он получил на 3 года, срок будет истекать — можно продлить еще на 3 года. Поэтому в данном случае правовая ситуация такова: через какое-то время, после того, как он проживет какое-то время на территории России, он вправе ставить вопрос о получении гражданства.
Д.Г.: Как вы думаете, может ли это случиться?
А.К.: Мне трудно сказать, может ли это случиться. Потому что все зависит от позиции США. Если они эту тему будут муссировать исключительно в политической плоскости, при этом будут забывать о том, что есть закон, что только суд может определить виновность либо невиновность гражданина, тогда, конечно, будет очень сложно. Поэтому я и призываю все-таки ограничиться, дезавуировать эти громкие заявления, которые были в его адрес. Этот вопрос может решаться только в правовом поле. Но замечу, что по сегодняшний день никаких документов, заявлений со стороны американской стороны в части возможной его экстрадиции, в Россию не поступало.
Поэтому, конечно я как его адвокат обеспокоен тем, что трескотня идет исключительно политическая. Периодически возбуждаются политики США, вспоминая о нем, и мы слышим нелицеприятные высказывания в его адрес. И больше ничего! Он, конечно, человек разумный, человек понимающий. Он тверд в своей позиции. Но я еще раз подчеркиваю, что он за свои убеждения не готов садиться в тюрьму, потому что, видите ли, кто-то из политиков в США раздражен. Прежде чем раздражаться, наверное, надо подумать, как усовершенствовать работу на АНБ и ЦРУ.
Д.Г.: Сноуден общается со своими родственниками и близкими? Навещают ли его?
А.К.: Конечно! Он встречается, и девушка его приезжала сюда. Он общается с родителями. Так что, здесь никаких ограничений нет. Россия не может здесь его ни в чем ограничить, и не имеет никаких прав и возможностей его ограничить в части его передвижения, в части его общения.