МОСКВА – В России продолжается ущемление прав верующих, утверждается в представленном во вторник Госсекретарем США Рексом Тиллерсоном традиционном докладе дипломатического ведомства «Религиозная свобода в мире в 2016 году».
В документе особое внимание обращается на запрет «Свидетелей Иеговы» под предлогом борьбы с экстремизмом. В 30 страничном разделе, посвященном России, представлены и другие факты нарушения прав и свобод различных религиозных групп, а также подчеркивается, что официальная Русская православная церковь (РПЦ) все больше объединяется с властными структурами.
О положении с религиозными свободами в Российской Федерации Русская служба «Голоса Америки» поговорила с директором Института религии и права Романом Лункиным.
Виктор Владимиров: Насколько, по-вашему, верно утверждение, что в России продолжается наступление на религиозные свободы?
Роман Лункин: Безусловно, нарушение пространства религиозной свободы в стране есть. За последние полтора-два года Россия дала довольно богатый материал, подтверждающий тезис о наступлении на свободу совести и вероисповедания в нарушение принципов, заложенных в российской конституции. Ведь в конституции прямо говорится о равенстве всех конфессий и всех без исключения верующих перед законом, а также о свободе исповедовать и главное – распространять свои религиозные убеждения на практике. То есть, каждый российский гражданин, как и любой другой человек иностранного подданства, который находится на территории России, имеет эти права.
В.В.: Что вас особенно беспокоит в связи с этим трендом?
Р.Л.: Главным образом, закон Яровой, который был принят в прошлом году. Уже есть около двухсот (уголовных и административных) дел, возбужденных по этому закону. Имеются в виду те его положения, которые касаются контроля миссионерской деятельности и штрафов за осуществление незаконной деятельности такого рода. Тут надо говорить не только о плохих формулировках документа. На самом деле в разных странах тоже есть некоторые ограничения на миссионерскую деятельность. Но в России, как это обычно бывает, страдает правоприменительная практика. В реальности получается, что полиция и прокуратура, которым как бы отдан на откуп этот закон, стремятся запрещать фактически любую проповедь, которая более или менее публично ведется незарегистрированной религиозной группой или отдельными верующими. Сейчас уже есть факты, когда силы правопорядка просто врываются в частные дома, где собираются группы, которые проводят там свои мероприятия, и штрафуют их за то, что они не уведомили о своем существовании. Причем, в законе не записано, что каждая религиозная группа обязана регистрироваться. Но полиция считает, что верующие сейчас уже не могут просто так собираться. Хотя у нас в конституции и законе о свободе совести записано, что гарантируется совместное исповедование веры в том числе в виде групп, где люди собираются на богослужение. Помимо этого, один из ключевых пунктов закона Яровой – запрет миссионерской деятельность в жилых помещениях. Соответственно, полиция рубит с плеча, потому что никто не знает, как это трактовать и что такое миссионерская деятельность.
В.В.: Против кого в первую очередь направлен закон Яровой?
Р.Л.: Больше всего, безусловно, от него страдают неправославные христианские церкви. Это, прежде всего, протестанты, евангельское движение баптисты пятидесятники, адвентисты. В отношении этих конфессий вынесено больше всего штрафов.
В.В.: Что вы скажите об узаконенной ликвидации в России организации Свидетелей Иеговы?
Р.Л.: Думаю, что одно из самых ярких нарушений свободы совести. Это крайне серьезное дело, поскольку тысячи общин и групп Свидетелей Иеговы, а также более ста тысяч последователей этой веры теперь находятся под угрозой уголовного преследования как экстремисты. Я читал экспертизы, на основании которых запрещалась литература иеговистов и ликвидировались их организации. Могу сказать, что оснований для признания Свидетелей Иеговы экстремистами вообще как не было, так и нет. Это новое религиозное движение, пусть оригинальное и нехристианское, поэтому собственно, оно и стоит особняком от всех. Но какого-то экстремизма в нем нет в помине. Тем более, призывов к каким-то агрессивным действиям.
В.В.: А кто вообще ответственен в стране за проводимую религиозную политику?
Р.Л.: Кто источник такой политики, мы до конца не знаем. То ли это часть администрации президента и Госдумы, то ли это только инициатива правоохранительных органов и спецслужб. Но факт в том, что подобная политика привела к тому, что страдает определенная часть религиозного спектра, то есть верующие, которые считаются нетрадиционными, прежде всего, с точки зрения православных активистов. У радикальных борцов с сектами достаточно много сторонников среди политиков, которые сейчас «правят бал». В результате все эти верующие стали восприниматься как потенциальные экстремисты. Безусловно, это грубое нарушение свободы совести.
В.В.: В докладе Госдепа отмечается, что РПЦ все больше объединяется с властными структурами страны. Как вы относитесь к этой проблеме?
Р.Л.: Скорее, есть некоторый взаимовыгодный обмен между властью и церковью. Церковь требует от власти преференций в виде собственности, недвижимости и так далее. Ситуация вокруг Исакиевского собора это как раз хорошо иллюстрирует. Однако церкви не всегда удается добиться своих целей сразу, что и говорит о том, что она пока не является единым целым с государством. Кстати, в госаппарате есть масса людей, которые церковь не любят. Но при этом федеральная власть использует православие и патриарха Кирилла в качестве мощной идеологической силы для поддержки своей политики, предоставляя ей определенные льготы и поддерживая финансово. Но все же у церкви и государства разные задачи. Например, церковь допускается к принятию законов через юридическую службу патриархии и имеет возможность корректировать законопроекты, которые проходят в Думе. Однако сам думский комитет по религии во главе с Сергеем Гавриловым, в общем, отражает более радикальное православное крыло, которое намерено бороться и со свободой совести, и со всеми инаковерующими в России. Это не является официальной задачей Московской патриархии. А патриарх Кирилл, как мне кажется, скорее склоняется к позиции церкви как корпорации, которая независима от государства и власти. Хотя, конечно, это ему далеко не всегда удавалось и удается все меньше по мере приближения выборов президента. В общем, отношения власти и церкви более сложные.