Президент РФ Владимир Путин сообщил, что при подготовке операции по аннексии Крыма в российское руководство обсуждало возможность приведения в боевую готовность ядерных сил страны.
Майклом О'Хэнлон, научный сотрудник вашингтонского Института Брукингса (Michael O’Hanlon, Brookings Institution) считает, что для всех было бы лучше, если бы Путин не делал этого заявления.
Он поясняет: «Это – никому не нужный блеф, который лишь в очередной раз отображает те отношения, которые у нас сложились с Россией в последнее время. Однако, главное, что это не тот случай, когда стоит грозить ядерным оружием из-за второстепенного вопроса, который не затрагивает основ национальной безопасности ни одной из стран. Это бесцеремонное и, откровенно говоря, безответственное поведение. С другой стороны, я не воспринимаю эти заявления Путина серьезно. Он хотел добиться определенной реакции –хотел дать понять, что Крым очень важен для России; важнее, чем для кого бы то ни было, поэтому Запад не должен вмешиваться в дела Украины. Однако использовать в своей аргументации ядерное оружие – безответственно».
И.Т.: Многие эксперты считают, что лишь государства-изгои – например, Северная Корея – прибегают к такого рода угрозам. Как подобное заявление характеризует современную Россию?
М.О.: Я ни в коей мере я не хочу оправдывать поведение России, однако должен сказать, что во времена «холодной войны» Соединенные Штаты также говорили о приведении своих ядерных сил в состояние повышенной боеготовности с тем, чтобы обозначить свою позицию в рамках определенного кризиса. Глядя на это в ретроспективе, я должен отметить, что временами мы делали это слишком поспешно. Я не думаю, что это было осмотрительным с нашей стороны тогда, также как я не думаю, что это осмотрительно со стороны Путина сегодня. Я не назвал бы Путина изгоем, однако в его поведении есть аспекты, которые можно смело считать прискорбными и откровенно опасными. Я надеюсь, что мы все-таки сможем заставить его вести себя более сдержанным и осмысленным образом, нежели он это делал в последнее время.
И.Т.: В каком состоянии сегодня находится ядерный арсенал России?
М.О.: Он все еще огромный и мощный. Однако многие из ракет уже изрядно устарели, так как никто не планировал, чтобы они находились на вооружении по 30-40 лет. Наверно, нас должно это беспокоить больше, поскольку там существует вероятность возникновения чрезвычайной ситуации. Если это произойдет, то ущерб будет нанесен, в первую очередь самой России, но также нам и нашим союзникам. В целом я бы описал это так: ядерное оружие в России пребывает в неплохом состоянии, но отнюдь не в великолепном.
И.Т.: Некоторые эксперты считают, что ядерный арсенал США – «более высокого качества». Вы согласны с таким утверждением?
М.О.: Да, наверно, это правда. У нас были финансовые средства, необходимые для того чтобы сохранять наши ядерные силы в хорошем состоянии. Однако я бы не сказал, что в случае конфликта с Россией это станет нашим преимуществом по одной простой причине – эти два государства обладают настолько чрезмерными ядерными мощностями, что обе стороны могут по праву называть себя «ядерными заложниками друг друга». И мы не должны размышлять категориями о том, что в данном, ядерном контексте у одной стороны есть некое преимущество над другой.
И.Т.: Что вы можете сказать о российских конвенциональных вооружениях? В последние годы Россия начала их серьезную модернизацию. Как их оценивают эксперты сегодня по сравнению, скажем, с американскими?
М.О.: Вооруженные силы США – в гораздо лучшем состоянии, нежели российские. Однако, если смотреть на них через призму украинского кризиса, то не стоит забывать, что Украина – сосед России. Это означает, что Россия может нелегально переправлять через границу огромное количество военной техники без прямого осуждения международного сообщества или того, чтобы ее обвинили в классическом вторжении в Украину. Именно поэтому было бы неправильным сравнивать российские и американские военные возможности в Украине. У России здесь гораздо больше пространства для маневра, для России это более важно и это все происходит на ее заднем дворе.
И.Т.: Некоторые военные эксперты, а также политологи считают, что Владимир Путин блефует и бесцеремонно ведет себя с международным сообществом лишь по одной причине: он убежден, что в нынешних условиях никто не способен дать ему жесткий ответ. Вы согласны с такими оценками?
М.О.: Позиция Владимира Путина, которую вы описали в вашем вопросе, неверна в одном ключевом аспекте – в сфере экономики. Наложенные на него санкции и низкие цены на нефть стали для него двойным бременем. А если быть до конца откровенным, я думаю, что Владимир Путин войдет в анналы истории, как неважный президент, поскольку у него была прекрасная возможность поставить Россию на ноги, что он и делал в первые годы своего правления, однако его последние действия причинили огромный экономический ущерб своей стране.
Этот ущерб Россия будет ощущать в течении нескольких лет. Он заставил покинуть страну многих интеллектуалов. Из-за его действий все больше и больше людей не хотят вкладывать деньги в Россию. В целом, он отбросил Россию на десятилетие, а может, на два десятилетия назад. Поэтому с его стороны было бы глупым считать, что он как-то выиграл в этой ситуации, ведь причина большинства этих проблем – он сам.
И.Т.: Как вы считаете, в глубине души Путин понимает, что зашел слишком далеко?
М.О.: Я думаю, что он просто старомодный рыцарь «холодной войны» – человек, убежденный в том, что во всех играх есть только победители и побежденные. Он считает, что в геополитике не может быть так, чтобы выигрывали все. Он разжигает злость и ненависть по отношению к НАТО; таким образом, он объясняет свое поведение. Если бы я сказал ему сейчас об этом, он бы обвинил меня и США в продвижении НАТО на восток и в том, что мы якобы чрезмерно гордились собой после распада Советского Союза. Он бы заявил, что его поведение – лишь праведное сопротивление всему этому. Однако все эти оправдания не более, чем продукт его злости и демонстративного пренебрежения, а не хорошо просчитанного понимания того, что может быть полезным для России в долгосрочной перспективе.