Восемь лет назад, 27 февраля 2014 года, через четыре дня после окончания зимней олимпиады в Сочи, Россия аннексировала Крым: «зелёные человечки», или как их еще называли «вежливые люди» – бойцы российских спецподразделений в форме с удаленными опознавательными знаками – взяли под контроль украинский полуостров Крым, захватили местный парламент. Еще через две-четыре недели переодетые российские наемники, зачастую кадровые военные, написавшие фиктивное заявление на отпуск, и вооруженный ими местные маргиналы стали штурмом брать административные здания в Донецке и Луганске: началась «гибридная» оккупация востока Украины.
Оправдывая первую со времен Второй мировой войны насильственную перекройку границ в Европе, Путин любит повторять: «Как известно, нам были даны обещания не продвигать инфраструктуру блока НАТО на восток ни на один дюйм... Сказали одно, сделали другое. Как у нас говорят в народе, кинули, ну просто обманули». Этот миф, широко развитый российской пропагандой, стал фундаментом современного российского реваншизма, очередной жертвой которого была намечена Украина.
Полгода спустя, уже после кровопролитных боев в Славянске, Дебальцево и других, Михаил Горбачев дал интервью официальной «Российской Газете» (16 октября 2014 года), где подробно рассказал про события 1990 – 1991 года: «Вопрос о "расширении НАТО" в те годы вообще не обсуждался и не возникал. Говорю это со всей ответственностью. Ни одна восточноевропейская страна его не поднимала, в том числе и после прекращения существования Варшавского договора в 1991 году. Не поднимали его и западные руководители. Обсуждался другой вопрос, который поставили мы: о том, чтобы после объединения Германии не произошло продвижения военных структур НАТО и развертывания дополнительных вооруженных сил альянса на территории тогдашней ГДР. В этом контексте было сделано заявление Бейкера... Об этом же говорили Коль, Геншер. Все, что можно и необходимо было сделать для закрепления этого политического обязательства, было сделано. И выполнено. В договоре об окончательном урегулировании с Германией сказано, что в восточной части страны не будут создаваться новые военные структуры, развертываться дополнительные войска, не будет размещаться оружие массового уничтожения. Это соблюдается все эти годы. Так что не надо изображать Горбачева и тогдашнее советское руководство наивными людьми, которых обвели вокруг пальца. Если была наивность, то потом, когда этот вопрос возник, и Россия поначалу "не возражала"».
Ответ бывшего президента СССР не оставляет сомнений, как свидетельство от первого лица: обещания не было, и никто его не требовал. Горбачев неоднократно повторял этот тезис. Например, в интервью немецкому телеканалу ZDF 8 ноября 2014 года он прямо сказал про несуществующее «обещание» от НАТО: «Это миф. Действительно, к его созданию приложила руку пресса».
Теоретически Путин имеет право всего этого не знать: в то судьбоносное для мира время официальным местом его работы был Ленинградский университет, где он числился помощником ректора с весны 1990 года. После избрания Анатолия Собчака мэром Ленинграда в июне 1991 года Путин стал председателем Комитета по внешним связям в мэрии: курировал инвестиции, сотрудничество с иностранными компаниями, туризм и игорный бизнес. Таким образом, он и близко не был допущен к информации о переговорах по НАТО и т.п.
Сейчас уже немногие россияне помнят, что в годы освобождения от коммунизма, в конце 80-х - начале 90-х, Запад абсолютно не воспринимался российским общественным мнением как угроза. Доктор экономических наук Владислав Иноземцев, советник Проекта по изучению российских СМИ Института медиа-исследований Ближнего Востока (Russian Media Studies Project at Middle East Media Research Institute, MEMRI), говорит: «Вопрос о какой-то угрозе с Запада, «расширении НАТО» в те годы вообще не стоял. Не только на переговорах или в медиа-пространстве, но и вообще в обществе – по крайней мере до 1997 года».
Страна только что освободилась от коммунизма и повернулась лицом к свободному миру. Россияне стали свободно выезжать за рубеж, издательский дом «Коммерсантъ» выпускал популярный еженедельник «Иностранец», весь наполненный рекомендациями, как поехать на Запад учиться, работать или даже жить; получить визу, вид на жительство, гражданство. Западные инвестиции помогали в условиях кризиса и мизерных цен на нефть финансировать конверсию оборонных предприятий, ликвидацию арсеналов химоружия, переход науки на мирные рельсы... Сегодня это трудно себе представить, но тогда казалось – мир перестал, наконец-то, делиться на «мы» и «они»...
Радость была недолгой: через несколько лет наступила реакция. В каком-то смысле, считает Иноземцев, ее триггером действительно оказалось начавшееся расширение НАТО, совпавшее с экономическим кризисом 1998 года, который похоронил надежды россиян на быстрое благоденствие, и с информационным фоном от операции UNPROFOR в бывшей Югославии. По мнению эксперта, «границы НАТО надо было бы не раздвигать до рубежей России, а.. заключить Россию внутри них».
«К сожалению, Россия, перестав быть империей, не стала полноправным членом европейского сообщества, – продолжает свою мысль Владислав Иноземцев. – Европейские страны, тоже бывшие митрополии, объединившись друг с другом в союз, смогли в новом сильном сообществе успешно преодолеть свои постимперские синдромы». Вертикальные связи уступили место горизонтальным: да, Британия, Франция, Испания, Голландия, Германия потеряли свои колонии, «но объединившись вместе, они создали свой новый мир». «Россия не получила от запада своего "плана Маршалла", – считает Иноземцев, – и не смогла стать членом Европейского Союза, войти в НАТО, хотя об этом в те годы и говорили. В результате имперский комплекс так и не был преодолен, и Россия по прежнему стремится иметь вассалов, покорять, владеть, контролировать территории, иметь "сферы влияния"...» Этот синдром проявляется и в официальной позиции, и в пропагандистском мифотворчестве, и даже в простонародных настроениях.
О психологическом восприятии Владимиром Путиным Запада и его пресловутой «угрозы» хорошо сказал его бывший друг российский банкир, а ныне – политэмигрант Сергей Пугачев в интервью украинскому журналисту Сергею Гордону 29 сентября 2021 года:
«Гордон: Путин ведь тоже вначале на Запад стремился?
Пугачев: Очень.
Гордон: Хотел и в НАТО, и в ЕС...
Пугачев: Вообще по полной программе. Искренне
Гордон: Дурной Запад не понял этого?
Пугачев: Нет. Дурной Путин не понял, как устроен Запад... История с этой радиолокационной станцией на Кубе… Это был подарок, взятка Бушу. А Буш этого не понял. И [Путин] мне говорит: «Я что, просто так? Это же ему. А [он] – ничего». Я говорю: «Володя, просто ты не понимаешь. Пройдет время – поймешь…» [Там политиков] избирают, чтобы было лучше их странам, их гражданам... А [Путин] как понимал? Что два босса встретились и говорят: «Делить будем вот так. А что остается – отдадим этим собакам»... Просто он такой: мужчина сказал – мужчина сделал. Он очень прост в этом смысле».
Сравнивая мнение Путина с позицией Михаила Горбачева, профессор университета Джонcа Хопкинса и эксперт Гарвардского центра изучения Европы Мэри Саротт (Mary Sarotte, Johns Hopkins University, Harvard’s Center for European Studies) говорит: «НАТО расширяется постоянно, с самих 50-х годов... И если и была какая-то наивность, так это [не у Горбачева, а] со стороны более поздних руководителей в Москве». Последующие разговоры в Москве о якобы данном обещании со стороны НАТО Саротт считает отчасти попыткой российских политиков «улучшить свой исторический имидж, заставив журналистов переписывать историю... И когда вы дойдете до Путина, то увидите, что он окончательно сделал из всего этого просто свой инструмент».
«Трагично видеть, как рассеялся тот дух оптимизма и сотрудничества между Западом и бывшим советским блоком, – говорит Саротт. – Соединенные Штаты и Советский Союз находились в постоянно обостряющемся термоядерном противостоянии, которое дошло до того, что две страны могли фактически положить конец жизни на Земле, а затем произошло замечательное избавление: обрушение Берлинской стены, мир избавился от висящей угрозы. Но ни Вашингтон, ни Москва не дорожили этим избавлением по-настоящему и позволили ему ускользнуть, что привело нас к тому, что мы сегодня стоим у порога нового конфликта», – рассказывает Саротт, комментируя свою новую книгу: «Ни на один дюйм: Америка, Россия и тупики после Холодной войны» (Not One Inch: America, Russia, and the Making of Post-Cold War Stalemate), о которой уже писал «Голос Америки».
В чем-то Мэри Саротт соглашается и с Владиславом Иноземцевым: «У меня нет симпатии к путинскому режиму, но если бы я была на его месте, то, пожалуй, тоже испытывала беспокойство из-за политики «открытых дверей» НАТО, – говорит она. – Основная проблема здесь в том, что сформировавшаяся после окончания Холодной войны система безопасности в Европе действительно пытается функционировать без участия самой большой страны в Европе. Поэтому такая система безопасности является недостаточно устойчивой». Пожалуй, самый главный вывод, который делает Саротт, звучит мудро: «Эта двусмысленность является особенностью, а не чьей-то ошибкой. Проблемы вызвало не само расширение НАТО, а то, в каком контексте это происходило».
Выступая 4 февраля в центре Вудро Вилсона (Woodrow Wilson Center), Мэри Саротт напомнила о забытой ныне программе «Партнерство ради мира», о других позитивных начинаниях, но вспоминая сочинскую олимпиаду 2014 года, одновременно с завершением которой началась российская агрессия в Украину, она с сарказмом предсказывает: «Путин не вторгнется вновь до окончания олимпиады в Пекине. Он не будет отвлекать мировое внимание от праздника Xi [Си Цзиньпина]. Он слишком нуждается в нем. У нас есть окно возможностей до окончания Олимпиады».
Роберт Легволд, профессор политологии Колумбийского университета (Robert Legvold, Professor Emeritus in the Department of Political Science at Columbia University) напоминает: «Мы знаем, как Китай вел себя восемь лет назад в ситуации с аннексией Крыма и агрессией России в Донбассе. Ему это тогда не понравилось. Пекин явно не осудил, но уж точно не одобрил. Я бы предположил, что если ситуация завтра перерастет в военное противостояние, Китай попытается держаться подальше от всего этого, и Москва не может рассчитывать на Пекин ни в ООН, ни тем более в плане оказания военной помощи. Вот когда Запад затем введет экономические санкции, например, отключит Россию от системы SWIFT – здесь Китай может прийти России на помощь, подключив ее к своим разрабатываемым ресурсам».
Для преодоления кризиса политолог необходимо вообще отказаться от старых мифов про «обещания». «Первыми шагами должно стать обсуждение простых вопросов безопасности с обеих сторон. Надо найти способ ограничить военные учения, вернуться к определённым формам контроля над вооружениями, усилить взаимную прозрачность. Это было бы удовлетворительным началом как для России, так и для НАТО: каждая сторона смогла бы сказать своё первое «да»: в сегодняшних обстоятельствах это важно».
«Озабоченность эволюцией НАТО на Восток, – продолжает профессор Легволд в интервью Русской службе «Голоса Америки», – является фундаментальным вопросом, который фактически движет российской политикой. И в какой-то момент участники переговоров должны будут найти способ вновь открыть вопрос об архитектуре европейской безопасности. Да, нынешний кризис имеет этот интересный эффект: не думаю, что лидеры западных держав, включая Соединенные Штаты, думали, что существует причина для пересмотра этой архитектуры... Но ситуация требует вернуться к некоторым вопросам. С другой стороны, агрессивные шаги России вынудят НАТО действительно расшириться, и не обязательно за счет Украины: со стороны Швеции и Финляндии тоже есть заинтересованность, – продолжает Легволд. – Очень вероятно, что именно это удерживает Путина от дальнейших шагов и побудит его быть более терпеливым, реалистичным и дипломатичным».