МОСКВА — Год назад, в ночь с 27 на 28 февраля 2015 года, на мосту около Кремля выстрелами в спину был убит один из лидеров российской оппозиции, бывший первый вице-премьер правительства России Борис Немцов. Сопредседателя партии РПР-ПАРНАС убили на территории, которая серьезно охраняется российскими спецслужбами, и тех, кого позже обвинили в совершении этого преступления, нашли быстро. Однако следствие практически сразу же застопорилось: несмотря на требования Жанны Немцовой, дочери убитого политика, глава Чечни Рамзан Кадыров не был допрошен, а один из подозреваемых в организации убийства – Руслан Геремеев – не задержан.
Трагедию, произошедшую в Москве год назад, ее последствия и выводы, которые из нее сделала российская оппозиция, Русская служба «Голоса Америки» обсудила с соратником Бориса Немцова, председателем партии ПАРНАС и бывшим премьер-министром России Михаилом Касьяновым.
Данила Гальперович: Год назад, в ночь убийства Бориса Немцова вы отвечали на вопросы «Голоса Америки», прибыв на место этой трагедии, и вообще весь этот год вы были в центре всего, касающегося расследования этого убийства. За год вы сами пришли к выводу о том, кто стоит за этим преступлением?
Михаил Касьянов: Бориса фактически травили в течение года до его гибели. Это была кампания травли в СМИ и на улицах Москвы. Поэтому многие ожидали, что после убийства власти будут предпринимать какие-то шаги, которые позволили бы в умах граждан размежевать эти вещи, показать, что власть далека от этого. Тем не менее, мы видим, что в отношении расследовании убийства дела идут плохо. Заявление руководителя Следственного комитета России (Александра Бастрыкина – Д.Г.) о том, что убийство раскрыто, не соответствует действительности. Следственная группа хотела предпринять действия на территории Чечни – а что следы ведут в Чечню, это теперь уже знают все, – а председатель Следственного комитета не подписал какие-то указания, разрешающие следственной группе вести следственные действия на территории Чечни. Бастрыкин, руководитель Следственного комитета – личная креатура Путина, который подобрал его и назначил на этот пост. Сам Путин является руководителем всех силовых ведомств по закону о правительстве, согласно которому они у него в прямом подчинении. Вот он и Бастрыкин фактически не предприняли необходимых усилий, для того, чтобы следствие по раскрытию убийства шло должным образом.
Д.Г.: Исполнители были арестованы ФСБ в первую же неделю. Потом все поменялось: назначили другого следователя, в допросе Кадырова было отказано, Геремеева до сих пор не нашли. Как вы думаете, это означает, что в ходе следствия менялась политическая воля – была сначала одна, а потом стала другая?
М.К.: Сами эти факты, конечно, позволяют сделать вывод о том, что властям удобно осудить и посадить в тюрьму тех, кто непосредственно исполнил это убийство, но они не хотят дальнейшего расследования, не хотят поиска организаторов и заказчиков. Мы такой имеем один случай – это убийство Анны Политковской, примерно такой же сценарий. Но здесь настолько уже напряжение в обществе выросло, и растет дальше, что, я думаю, мы не позволим властям просто так забыть об этом деле или забыть о том, что они остановились на полпути. Сложно сказать, какой там период времени был потрачен на формулирование конструкции. Но мы помним, что в первый же день Путин сказал, что это провокация, и никого не задерживали, хотя могли задержать в первый же день всех, кого они задержали через 5 дней. Только потом, через 5 дней, пришло осознание того, что надо что-то делать, что так нельзя просто отмахнуться и делать вид, что ничего не произошло. Я имею в виду Путина как руководителя силовых структур.
Д.Г.: У Путина пришло это осознание?
М.К.: Да, у него пришло осознание, и тогда он дал, как я представляю, команду силовым структурам, в частности, ФСБ, установить и задержать исполнителей. Вот они это сделали, потому что у них на камерах они везде есть. Но ничего не делается в отношении организаторов.
Д.Г.: Сам Владимир Путин убийство Бориса Немцова осудил, но мемориал Немцова около Кремля регулярно расхищают, там нападают на людей, а в некоторых городах марш памяти Бориса Немцова вообще запретили. Как, по-вашему, российская власть на самом деле относится к этому преступлению?
М.К.: Мы в течение года пытаемся добиться установления мемориального знака на месте убийства, а нам в этом отказывают, всякие ссылки технического свойства нам приводят. 27 февраля нам не разрешили пройти мимо места гибели, ссылаясь на то, что нельзя проводить массовые мероприятия на мостах. Но мы в прошлом году уже проводили, а до этого несколько раз по Якиманке ходили, там мост меньше. Я думаю, что власть боится символизма этого места и того, что люди уже сейчас начинают переосмысливать все, что происходит в стране за этот год. По действиям властей видно, что они относятся к поднятию уровня памяти о Немцове, к разговорам о Немцове отрицательно. Они хотят, чтобы это быстрее забылось, поставить галочку – раскрыто убийство и все, забыли. Они считают, что Немцов не пользуется уважением в обществе, говорят, что оппозиция не пользуется никакой поддержкой. А с другой стороны, они боятся нас.
Д.Г.: Через несколько месяцев после того, как Бориса убили, Владимир Кара-Мурза-младший был тяжело отравлен. Как вы считаете, это могли сделать одни и те же люди?
М.К.: Мне трудно сказать – те же или нет. Но то, что атмосфера в обществе создана при помощи действий властей – это да. Все, что связано с травлей оппозиционеров, связано с властью. Власть виновна в создании атмосферы ненависти, в разжигании этой ненависти, как это было в отношении Бориса, когда государственные каналы фактически призывали к расправе над ним. Поэтому, мое мнение – ответственность за все лежит на властях, в том числе и за отравление Кара-Мурзы. Я не думаю, что спецслужбы были заинтересованы в убийстве Немцова, заинтересованы, чтобы травить Кара-Мурзу насмерть, не думаю, что это так. То, что есть силы в стране, которые желают, по разным добавочным причинам, работать против оппозиции, что есть силы, у которых мы вызываем серьезнейшее раздражение, а порой истерику, и что эти силы бесконтрольны – это очевидно.
Д.Г.: Против вас в последнее время было совершено несколько публичных провокаций. Люди, которые провоцировали, были связаны с российскими госструктурами: те люди, которых задержали после нападения на вас в ресторане, относятся к МВД Чечни, а движение НОД связано непосредственно с депутатом Госдумы Евгением Федоровым. Как вы считаете, чего от вас ваши властные противники добиваются?
М.К.: Я думаю, что они хотят предотвратить мою политическую деятельность, чтобы я: возможно, уехал из страны, чтобы я прекратил кампанию, которую мы как «Демократическая коалиция» ведем. Мы объявляем гражданам России, что мы и есть альтернатива нынешней власти. Нравимся мы или не нравимся – это уже решать гражданам на избирательном участке. Но власть обязана обеспечить гражданам их конституционное право. Поэтому травля, которая против меня началась – фактически, меня уже обзывают врагом номер один – связана с этим.
Д.Г.: Вы сейчас сами упомянули коалицию, которую вы создали с Алексеем Навальным, Владимиром Миловым и другими оппозиционерами. Какие у этой коалиции могут быть реальные перспективы?
М.К.:Чтобы изменить власть, нужно победить на выборах. Поэтому сейчас мы находимся на этапе применения этого инструмента. Многие сейчас говорят: власть сейчас находится в таком ужасном положении, что они возьмут и отменят выборы вообще. Я думаю, что до этого безумства не дойдет. Но то, что власть боится изменения ситуации через выборы – это да. Поэтому наш план состоит из трех этапов: в этом году – выборы в Госдуму, естественно, прохождение туда, фракция объединенных демократов работает в Думе; в 2017 году мы участвуем в региональных и местных выборах, они будут проходить примерно в трети регионов страны, получаем места; 2018 год – выборы президента. Есть хороший шанс именно таким образом изменить ситуацию в стране кардинальным образом, но не единовременно, а поэтапно, плавно, без революций, без насилия, в рамках закона, в рамках Конституции. Конечно, многие скажут мне, что это какая-то иллюзия, что такого не бывает. Да, с точки зрения сегодняшнего дня выглядит, может быть, не очень правдоподобным, что Путин вообще позволит какой-то оппозиции что-то выигрывать. Но ситуация-то меняется. Все-таки я по-прежнему еще рассчитываю на какой-то элемент разума у Путина и его окружения. Это связано, конечно, с системным кризисом, который охватил страну, с кризисом в экономике, в социальной сфере, в общественных отношениях. Поэтому, я думаю, что оснований считать, что такой путь, который мы исповедуем, который мы считаем правильным – конституционный, мирный способ смены власти, имеет право на существование именно в этом году. До конца года появится еще много проблем, главным образом в экономике, в социальной сфере, поэтому исполнение Конституции для Путина – это, фактически, стратегия выхода из этой ситуации.
Д.Г.: Вы готовы стать президентом России?
М.К.:Если мои соратники в коалиции, в партии так решат, то я готов исполнить эту миссию, исполнить свой долг перед страной и дать свои знания, которые мне страна дала.