22 июля Петрозаводский городской суд вынес вердикт по делу Юрия Дмитриева. Главу карельского отделения «Мемориала» признали виновным в насильственных действиях сексуального характера в отношении его несовершеннолетней приемной дочери и приговорили к трем с половиной годам колонии строгого режима. Однако, с учетом срока, проведенного в следственном изоляторе, Дмитриев может выйти на свободу уже в ноябре этого года.
После окончания прений сторон по данному делу стало известно, что обвинение просит суд приговорить историка, открывшего миру урочище Сандормох, к пятнадцати годам колонии строгого режима. Так что вынесенный сегодня вердикт можно считать сравнительно мягким. Не исключено, что на такое решение суда повлияла широкая кампания в поддержку Юрия Дмитриева, поддержанная гражданским обществом в России и правозащитными организациями, а также учеными-историками во многих странах.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовала с историками – коллегами главы карельского «Мемориала».
«Теперь в России ни за что дают лишь три с половиной года»
Бывший директор Польского культурного центра в Москве, а доцент Центра восточноевропейских исследований Варшавского университета историк Марек Радзивон (Marek Radziwon) считает вынесенный приговор оценкой нынешнего российского правосудия. «Мне кажется, что российский суд в таких громких политических процессах лишен возможности давать оправдательные приговоры. И получается, что человек, которого обвиняли по трем разным статьям, в том числе – по развратным действиям сексуального характера, получает три с половиной года по той статье Уголовного кодекса, по которой наказание – двенадцать лет лишения свободы и выше», – констатирует собеседник «Голоса Америки».
Марек Радзивон напомнил, что и адвокат Виктор Ануфриев доказывал, что его подзащитный невиновен, и у него самого были медицинские справки, свидетельствующие о несостоятельности обвинения. «И получилось так, как в свое время писал Варлам Шаламов: “Сколько ты получил? – Десять лет. – А за что? – Да ни за что! Э-э, врешь! Ни за что дают только пять!”. Ну, а теперь в России «ни за что» дают лишь три с половиной года, что, по сравнению со сталинскими временами, конечно, прогресс», – горько иронизирует польский эксперт. И продолжает: «Оправдательного приговора быть не могло, потому что тогда возникает вопрос, а чем занималась прокуратура? И спросим уже открытым текстом: кто это дело заказывал и зачем?»
Однако несмотря на сравнительную «мягкость» приговора Петрозаводского городского суда, у этого дела есть один весьма негативный аспект. А именно: «То, что он оправдан по статье за хранение оружия, понятно, потому что никакого оружия у него не было. Но вот обвинение по статье о действиях сексуального характера в отношении несовершеннолетней – это другое дело. Для обвинения эта статья очень удобна. Хотя мы понимаем, что дело было заказным, и на самом деле ничего такого не было, оно бросает очень неприятную тень на человека. Хранение оружия, кража и тому подобное – это еще как-то помещается в нашем представлении о жизни. А сексуальное преступление в отношении несовершеннолетних – это та грязь, которая пристает к человеку. Именно поэтому против Юрия Дмитриева и были выбраны такие грязные статьи», – считает Марек Радзивон.
И подытоживает: «Получается, что сам приговор – незаконный. Как можно давать три с половиной года за то, за что положено, минимум, двенадцать лет? Значит, очевидно, что это оправдательный приговор».
«Нынешние российские власти возвращаются к сталинским оценкам событий 30-х годов»
«Этот процесс – несправедливый. Мы знаем, что в странах, которые можно назвать авторитарными и даже почти диктаторскими, люди, чья общественная и политическая деятельность противоречат интересам власти, часто преследуются», – начал свой комментарий для Русской службы «Голоса Америки» доктор гуманитарных наук, сотрудник Центра исследования геноцида и сопротивления народа Литвы Арунас Бубнис (Arūnas Bubnys).
При этом, как подчеркивает литовский эксперт, преследования обычно происходят не по политическим мотивам, а подо всякими надуманными предлогами, чаще всего – из области уголовного права. «И я думаю, дело Дмитриева – это очень наглядный пример. Юрий Дмитриев – это человек, который посвятил свою жизнь раскрытию сталинских репрессий и увековечению памяти их жертв. Во времена президентства Ельцина и даже в начале первого президентского срока Путина эта деятельность поощрялась, или, по крайней мере, не было откровенно враждебной реакции со стороны властей.
А теперь мы видим, что нашли ложный повод для того, чтобы воспрепятствовать Юрию Дмитриеву в продолжении его общественной деятельности и даже осудить его», – считает сотрудник Центра исследования геноцида и сопротивления народа Литвы.
По мнению Арунаса Бубниса, процесс Дмитриева свидетельствует о том, что нынешние российские власти возвращаются к оценкам политических событий 30-х годов, в том числе к Пакту Молотова-Риббентропа или к расстрелу польских военнослужащих в Катыни, которые бытовали в сталинские времена.
Историк также напомнил: «Усилиями нашего Центра в 2008 году в Сандармохе был воздвигнут памятник литовцам, которые были депортированы и отбывали заключение в тех краях. И каждый год в начале августа литовские делегации во главе с дипломатами из посольства в Москве и генерального консульства в Санкт-Петербурге посещали мемориальный комплекс в Сандармохе. Я сам там не был, но некоторые коллеги из нашего Центра несколько раз участвовали в этих поездках».
«Россия идет по пятам Беларуси»
Белорусского памятника жертвам сталинских репрессий в Сандармохе нет, хотя здесь найдены останки ста двух расстрелянных этнических белорусов. Об этом упомянул в разговоре с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» доцент кафедры дипломатической и консульской службы факультета международных отношений Белорусского государственного университета, кандидат исторических наук Игорь Кузнецов.
Его с полным правом можно считать коллегой Юрия Дмитриева, поскольку Кузнецов возглавлял белорусское отделение «Международного Мемориала». «Это – до сих пор незарегистрированная организация», – уточняет эксперт.
Что же касается самого процесса и вынесенного 22 июля приговора, то, по признанию Игоря Кузнецова, ему сложно комментировать юридическую сторону дела, будучи непосвященным во все его детали. «Но я регулярно читал все публикации о деле Дмитриева на протяжении последних трех лет, включая статьи на сайте Русской службы “Голоса Америки”.
Читал я и разные прогнозы, в том числе оптимистические. Но больше всего люди писали, что суд пройдет “по указке”. Мое отношение к приговору – пятьдесят на пятьдесят. Конечно, с ним нельзя согласиться. Но, в то же время, тот кто был заказчиком – а я считаю, что это абсолютно заказное дело – наверно, предполагал, что приговор будет более жестким, и Юрия Дмитриева изолируют на энное количество лет», – делится впечатлениями белорусский историк.
В целом же Игорь Кузнецов расценивает процесс главы карельского «Мемориала» как сугубо политический. И замечает, что в Беларуси, формально, по политическим мотивам тоже никого не преследуют, но всем противникам режима стараются подобрать какую-нибудь уголовную статью.
«Иногда дело до суда не доходило, – уточняет он. – Например, некоторых из моих коллег, кто занимался восстановлением памяти жертв репрессий, увольняли из Института истории, из других учреждений, но никого с формулировкой “за активную политическую деятельность”. А лишь по формальным поводам: опоздал на работу, неверно заполнил налоговую декларацию и так далее.
Поэтому у меня нет никаких сомнений в том, что и дело Дмитриева – заказное. Но главная победа в том, что и обращения многих известных людей из-за рубежа, и знаковых российских представителей интеллигенции, безусловно, сыграли свою роль. Если бы их не было, я абсолютно уверен, что приговор был бы “по максимуму”. Не отменяли бы статью за хранение оружия, нашли бы еще что-нибудь и в результате Юрия Дмитриева изолировали бы не длительное время», – считает собседник «Голоса Америки».
Упомянув о той роли, которую в связи с мемориальным комплексом в Сандармохе играет Российское военно-историческое общество, Игорь Кузнецов с сожалением констатирует: «Россия идет по пятам Беларуси. Это и ограничение доступа к информации, и попытки давить на людей, которые занимаются восстановлением захоронений и так далее. В России эта тенденция еще не явно выражена, но этот процесс – один из способов показать другим людям: будете заниматься той проблематикой, которая не нравится власти – будут жесткие меры.
Мы знаем, что правосудие и в Беларуси, и в России не является независимым – ни в той, ни в другой стране нет правового государства. И в этих условиях я считаю, что такой приговор Дмитриеву – это большое достижение. Сейчас нужно продолжать борьбу за то, чтобы отменить и эту обвинительную часть дела, и я хочу сказать, что благодаря Юрию Дмитриеву мы узнали фамилии тех белорусов, которые были расстреляны в Сандармохе в 1937-38 года. Так что для меня, историка, который занимается этой темой более тридцати лет, это – не посторонний человек. И хотя я не знаю его лично, то, что он сделал, заслуживает большого уважения, и я надеюсь, что он сможет продолжить заниматься своей деятельностью», – подытоживает Игорь Кузнецов.
