«От того, кто руководит страной, совершенно не зависит моя трактовка Баха, Шуберта, Бетховена, Моцарта. Все, что я делаю, я делаю искренне…» – это была одна из ключевых фраз, которую сказал корреспонденту «Голоса Америки» в разговоре Юрий Башмет. Интервью записывалось в его гримерке, после концерта: на все про все было минут 10-15, маэстро с музыкантами спешил в Нью-Йорк.
О том, что предшествовало нашему разговору, подробно описано в блоге «Пропутинский Башмет, или C корабля на бал».
Но поводом для разговора был, конечно же, юбилей камерного оркестра «Солисты Москвы» – Башмет создал его 20 лет назад, и вот сейчас музыканты отмечают эту дату гастрольным туром по Америке и Канаде.
Сергей Москалев: Юрий Абрамович, за 20 лет существования «Солистов Москвы» какие самые яркие страницы, эпизоды из жизни коллектива вам приходят на память? Достижения? Разочарования?
Юрий Башмет: Разочарований не было. В общем [музыканты] – бойцы. Помните, было время, когда появились продукты и товары – но не было денег? Потом появились деньги, но не было товаров и продуктов. Потом не было ни того, ни другого. В то время многие устремлялись в поисках более приличной жизни работать по контрактам или просто покидали страну.
С.М.: А вы как выкручивались?
Ю.Б.: Во-первых, как солист и до образования оркестра я был в полном порядке, а оркестр – это была такая приятная нагрузка и что-то новое, что меня очень увлекло. И уже тогда за рубежом с новым составом у меня было «в кармане» ровно 80 концертов – что очень неплохо. И мы выехали – ни больше ни меньше – сразу в Париж – это был первый концерт в серии «Выдающиеся интерпретации года», программу организовал Жак Фонтен. Ребята понакупили сувениров, вернулись домой, зная, что через неделю мы уже летим в Афины. Таким образом, имея план выездов, мы сохранились. Я не могу сказать, что мы купались в золоте, но выживать как раз можно было. И престижно, и интересно. Ансамбль стал воплощением моих идей, музыканты молодые, очень податливые, из них можно было лепить.
С.М.: 2008 год. Юрий Башмет и «Солисты Москвы» получили «Грэмми» за исполнение произведений Стравинского и Прокофьева в составе малого ансамбля. Получение премии что-то изменило в жизни коллектива и в вашей личной жизни?
Ю.Б.: Премия – приятно, конечно. Правда, это больше помогало бы людям, у которых нет записей, нет концертов, или они не собирают залы. В нашем случае – премия подтверждала наши амбиции. «Грэмми» – как «Оскар» в кино. Придает уверенность. Значимость. Но, с другой стороны, тут важно понимать, где достижение, а где – успех, и не стоит путать успех с реальными творческими достижениями.
С.М.: То есть это не всегда одно и то же?
Ю.Б.: Не всегда, конечно. Но «Грэмми» – это серьезно. Меня поздравлял тогда Пласидо Доминго – он как раз выступал в Москве с другим моим оркестром, симфоническим, «Новой Россией». «Тому, кто получил “Грэмми”, есть чем гордиться», – сказал он.
С.М.: Я не могу не затронуть в нашем разговоре совершенно другую тему: лет пять назад в интервью журналу Rolling Stones вы довольно пространно высказались о демократии. За это время в России кое-что изменилось…
Ю.Б.: Да, там очень быстро все происходит…
С.М.: Так вот, определенная либеральная часть общества удивлена, что вы на выборах президента были доверенным лицом Путина…
Ю.Б.: Почему удивлена? Знаете, когда Путина обвиняют в том, что он диктатор, это смешно, потому что по всем каналам все, что хотели, то и говорили. Единственное, что можно отметить – по факту, что Ходорковский сидит в тюрьме…
С.М.: И Миша Майский, который был сегодня у вас в гостях – в первом отделении, сыграл недавно концерт в его поддержку…
Ю.Б.: Для меня совершенно ясно, что, если Ходорковский сидит, справедливо, чтобы и другие сидели, которые тогда же тем же самым и занимались. Но, видимо, тут я не знаю подробностей, кажется, он как-то повел себя не по-мужски, я бы так сказал. А Путин – человек слова, и, если он говорит – он делает.
С.М.: Почему вы стали доверенным лицом? Вас выбрали, или это ваш выбор?
Ю.Б.: Я не один. Знаете, сколько было доверенных лиц? Пятьсот.
С.М.: Но это особое доверие – ведь выбор из ста с лишним миллионов избирателей…
Ю.Б.: А почему вы не удивляетесь, когда Лайза Минелли пела в поддержку одного из президентов сколько-то лет назад на выборах в Америке? И она никак не зависела от президента. Все то же самое. Что ясно сегодня? Дали возможность действительно выходить, говорить, протестовать, доказывать свое мнение, образовывать партии маленькие и крупные…
С.М.: Но Путин – это ваш личный выбор?
Ю.Б.: Абсолютно.
С.М.: Может быть, вас связывают какие-то более неформальные, личные отношения?
Ю.Б.: Мы чай не пьем вместе, у нас нет такой дружбы, к сожалению для меня…
С.М.: Зато шампанское иногда…
Ю.Б.: Иногда…
С.М.: Так почему Путин – ваш президент?
Ю.Б.: Он человек невероятно интересный, с колоссальным чувством юмора, с потрясающей памятью, умный. И мужик настоящий, в хорошем смысле… Из тех, кто там выдвигался – не вижу никого, кто мог бы быть президентом. Новых людей там не видно…
С.М.: Как же, а Прохоров, за него ведь довольно много проголосовало?
Ю.Б.: Прохоров… Вы помните, здесь у вас была история со Стросс-Каном, и он потерял все. А скандал с Прохоровым в Куршевеле – значит, это нормально?
С.М.: Но там же ничего не доказано…
Ю.Б.: Бешеные деньги тратятся на баскетбольную команду в другой стране, и в это время он баллотируется в президенты? И говорит о том, что будет лучше, и бабушки будут пить молоко. Ну что за бред… Это то же самое, когда одно время Борис Абрамович Березовский имел двойное гражданство и был секретарем Совета Безопасности. Бред.
С.М.: Вот я как-то прочел интервью вашего отца, и он сказал о вас, что «Юра – лицо львовской национальности».
Ю.Б.: «Лицо львовской национальности» (смеется) – это он хорошо сказал, я просто забыл… Не знаю, наверное. Львов, где я вырос, особый город. Мой дедушка, скрываясь, посещал синагогу в то время, когда ее не было – была подпольная. И умирая, попросил положить ему тору и две копейки… чтобы позвонить оттуда…
С.М.: Так вот и я о том же, не является ли ваша позиция такой… двусмысленной? Я про политический выбор?
Ю.Б.: А вот здесь – совершенно нет. Что нас объединяет и с Путиным, и с каждым человеком, сидящим в зале на моем концерте в России? Цельное проживание по времени и… воздуху, приписанному к тому пространству. Плохо там или хорошо, но мы хотим быть там, в рамках той страны, это нас объединяет. И когда мы смотрим друг другу в глаза – все всё понимают: можем – поможем.
С.М.: Ваше увлечение политикой, не входит ли оно в диссонанс с музыкой?
Ю.Б.: Не входит. От того, кто руководит страной, совершенно не зависит моя трактовка Баха, Шуберта, Бетховена, Моцарта… Все, что я делаю, я делаю искренне, и мои дети верят, что я искренен. А что я, собственно, делаю? Там, где меня спрашивают, я говорю то, что я знаю: не надо забывать, что, когда Путин стал президентом, в пяти оркестрах невероятно повысили зарплату. Затем, две консерватории и два театра в Москве и Петербурге – то же самое. Восемь симфонических оркестров получили правительственные гранты, а еще два оркестра – президентские гранты. В то время как в Италии закрываются один за другим оркестры...
С.М.: Ну а доверенное лицо президента – это оплачивается?
Ю.Б.: В Москве знают, сколько какой артист знаменитый стоил у других кандидатов. Я не могу подтвердить это, так как не видел цифр на бумаге, но слухи ходят – ставки были: один раз показался или два, дал интервью …
М.С.: Ну а вам, конечно, не платили?
Ю.Б.: Путин уже после выборов на встрече со своими доверенными лицами сказал, что нам – его сторонникам – не очень повезло, потому в отличие от доверенных лиц других кандидатов мы ничего за это не получили. Нам не платили.
Тут по громкой связи объявили просьбу покинуть помещение – зал закрывается. «Вот такое в России точно невозможно, – прокомментировал сей факт Юрий Абрамович, – хотя я понимаю, что это дисциплина, рабочий день и т.д. А вы, я вижу, против Путина?»
С.М.: А я журналист – вопросы задаю…
Ю.Б.: Ну да…
С.М.: Спасибо за беседу, еще раз – с юбилеем.
Фотографии по теме – в блоге Сергея Москалева «“Пропутинский” Башмет, или С корабля на бал»
Интервью с выдающимся альтистом, лауреатом премии «Грэмми»
