Между Кремлем и Майданом, или Секреты от Навального

Протестное движение в России продолжается. Развивается ли оно? «Развитие подразумевает распространение и радикализацию», – считает московский политолог Дмитрий Шушарин. «Между тем, – продолжает он, – движение остается разрозненным. Оно существует преимущественно в Москве и Питере. Не создает единых организационных структур. При своей разнородности оно не в состоянии разработать единую программу».

Почему? «Оппозиция представляет собой многообразие групп, – сказал в интервью корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» бывший помощник президента США по американо-российским отношениям Томас Грэм. – Там – разные люди, по разным причинам недовольные правительством. Единого движения им пока создать не удалось».

Дмитрий Шушарин склонен к более жестким формулировкам. «Митинги на Болотной площади, – убежден политолог, – это попытка совместить несовместимое. Там ведь были и весьма крепкие националисты. Из которых кое-кто (Кралин-Тор и другие) сразу же с последнего митинга поехал на прием к Рогозину».

Это – на авансцене, к тому же в фокусе журналистского внимания. А общеполитический контекст? «Главное тут – конечно, власть, – констатирует Шушарин. – Путин – он вновь подтвердил это на встрече с политологами – ни с кем ни в какой диалог вступать не собирается».

Мнение московского аналитика разделяет вашингтонский политолог Пол Гобл. «Я не вижу в Путине готовности к компромиссу, – сказал он корреспонденту Русской службы «Голоса Америки». – Путин рассчитывает на победу. Не думаю, что он выиграет свободно и честно. Однако на не слишком честных и свободных выборах он, вероятно, сможет победить – по крайней мере, во втором туре».

Меняются условия – а с ними и технология власти. «Ответ Путина оппозиции – организация митингов по всей стране, – констатирует Шушарин. – Уже без “Единой России” – на основе производственных структур, а также структур предпринимательских и профсоюзных. Дескать, смотрите: этих людей больше (чем на митингах оппозиции – А.П.) Почему я должен вести разговор с одними, а не с другими? Иными словами, пока что происходящее – на руку Путину».

Митинги оппозиции – на руку Путину? «Дело в том, что у оппозиции нет сегодня ярких лидеров», – считает Томас Грэм. «Более того, – подчеркивает Дмитрий Шушарин, – там нет никого, кто стремился бы стать лидером. Все перекидывают эту горячую картошку друг другу. Все это очень близко к феномену Зюганова – в 1996 году имевшего возможность оспорить результаты выборов, но решившего остаться в роли оппозиционера. Так и они – все нацелены на вечную оппозицию».

Ельцин как парадигма

Неужели все? А Навальный?

«Навальный стремительно вошел в российскую политику, – констатирует Томас Грэм. – Но не вполне ясно, насколько широка его популярность. Многим среди поддерживающих протестное движение не по душе его попытки найти отклик у националистических элементов российского общества, которых либералы рассматривают как ретроградную силу…»

Публицист Леонид Радзиховский, напротив, считает Навального ставленником либералов. «У него, – полагает Радзиховский, – есть теоретическая возможность разыграть комбинацию “Ельцин-2”. Ведь Ельцин был эдаким троянским конем, которого выставили впереди себя либеральные интеллигенты, прекрасно понимавшие, что у них самих шансов возглавить страну – ноль. Вот они и выставили впереди себя большого русского мужика-националиста. А сейчас – по-видимому, от великого ума – пытаются ту же комбинацию провернуть с Навальным».

«Дело, однако, в том, что Навальный во власть не рвется, – убежден Дмитрий Шушарин. – У меня впечатление, что он ищет, кому себя предложить. Полагая, что он может принести политические дивиденды».

Дивиденды – но кому? «Для существующей власти Навальный – очень полезная фигура, – считает Шушарин. – Кому выгодно, чтобы борьба за демократию, за серьезные перемены подмелась борьбой с коррупцией? Разве вы слышали от Навального призывы к ограничению власти Путина? Или призывы расследовать деятельность Путина и его ближайшего окружения? Кого он сильно обидел за последнее время?»

В общем, разговор о феномене Навального – явно не пустой разговор. И корреспондент Русской службы решил пригласить к участию в нем человека, по его собственным словам, познакомившегося с сегодняшним руководителем «РосПила» еще в 2004 году, – известного российского политолога Виктора Милитарева.

Я хочу видеть этого человека

Алексей Пименов: Виктор Юрьевич, в отличие от многих людей, унаследованных от прошлых политических периодов, Навальный – относительно новый человек в российской политике. Если бы вы должны были вкратце объяснить, скажем, интересующемуся политикой инопланетянину – кто такой Навальный, то как бы вы это сделали?

Виктор Милитарев: Навальный – это человек, ставший весьма популярным в русском политическом сегменте Интернета – тем, что в течение года публиковал разоблачительные тексты о коррупции в российских госкорпорациях и компаниях с государственным участием. Причем его критика приобретала исключительную достоверность благодаря тому, что неизвестным для нас способом он смог раздобыть несколько внутренних документов этих компаний.

А.П.: Навальный – одиночка или нет? Некоторое время назад политолог Маша Липман, отвечая на мой вопрос о Навальном, сказала: каков бы он ни был, он один такой. Итак?

В.М.: Это разные вопросы. Слово «одиночка» подразумевает, есть ли у него команда, есть ли у него сторонники, есть ли у него покровители. А слова «один такой» означают, что он единственный занимается разоблачением коррупции в российских госкорпорациях. На первый вопрос у меня нет ответа, поскольку источники информации Алексея Навального мне лично неизвестны. И, в общем, они никому неизвестны. Версий ходит много, но точного ответа нет. Что касается второго вопроса, то, конечно, коррупцией в госкорпорациях, а также в «Газпроме» и нефтяных компаниях, занимается очень много народу: достаточно открыть compromat.ru и пройтись по этим именам. Но никто не достигал такого резонанса.

Даже документы публиковались – хоть и не в таком объеме и не такие внутренние, – но резонанса не было. Почему именно Навальный стал так популярен? На этот вопрос у меня тоже нет ответа. Это для меня так же загадочно, как двадцать с лишним лет назад была загадочна чрезвычайная популярность следователей Гдляна и Иванова, а чуть позже – фантастическая популярность Ельцина.

А.П.: Человек становится символом, когда с ним начинают ассоциировать массовые чаяния… А тут – борьба с коррупцией, «Хватит кормить Кавказ!»…

В.М.: Настроение на борьбу с коррупцией – разумеется, массовое. Большая часть нашего народа уверена в существовании ее в высших эшелонах власти. В том, что взаимодействие олигархов с государством является глубоко коррупционным. В том, что высшие госчиновники и функционеры силовых структур являются коррупционерами, оперирующими суммами не менее чем сотни миллионов долларов. Однако особой популярностью Навальный пользуется у специалистов, предпринимателей и служащих – в той среде, которая составила костяк социально-протестного движения против фальсификации выборов. Возможно, это связано с тем, что они воспринимают его как своего человека – частного предпринимателя или, лучше сказать, лицо свободной профессии – адвоката. Как человека, который смог стать акционером крупных госкомпаний… Т.е. не какого-то коммуниста, а человека из «нашей» среды, который – либерал по взглядам, с восторгом отзывается о Гайдаре, дружит с его дочерью… Но при этом – обличает коррупцию.

Либералы, националисты, посредники

В.М.: О кампании «Хватить кормить Кавказ!» – другой разговор.

А.П.:?

В.М.: Она не выражает чаяний большинства населения. Не поддерживается тем же средним классом. Она имела резонанс в националистических кругах. У меня есть данные – которые я не могу подтвердить или опровергнуть, поскольку мои источники не желают быть названы,– о том, что кампания «Хватит кормить Кавказ» была если не заказана, то подхвачена сурковским крылом администрации президента, финансировалась этими людьми и была направлена на дискредитацию русских националистов. Другое дело, что я не намерен предъявлять эти обвинения именно Навальному: я не помню, кто выдвинул этот лозунг. Но в любом случае, не только кампания «Хватит кормить Кавказ», но даже просто умеренный национализм Навального является не катализатором, а скорее ограничителем его популярности в той среде, которая его поддерживает.

А.П.: Каковы его политические взгляды?

В.М.: Навальный является ортодоксальным либералом. Более того – не умеренным либералом в духе Владимира Милова, а либералом гайдаровского толка. Просто в отличие от других гайдаровцев, он не играет в компромисс с путинским режимом и много лет гневно осуждает существующую в путинском режиме коррупцию, т.е. не считает путинский режим выражением своих идеалов. Он – достаточно радикальный оппозиционер существующей власти, и он умеренный националист.

А.П.: Как бы вы охарактеризовали место Навального в политическом спектре?

В.М.: Его место очевидно: он является медиатором – посреднической фигурой между либеральным крылом социального протеста (включая туда не только уличных либералов типа «Солидарности», но и людей из ельцинской власти – таких, как Немцов и Рыжков) и националистическим крылом. Без Навального Немцов с Рыжковым и Крылов с Кралиным-Тором никогда не смогли бы найти общий язык.

Неоранжевая революция

А.П.: О ком из них можно говорить как о потенциальном лидере?

В.М.: На сегодняшний день протестное движение лидеров не имеет. Массовым настроением участников протестных митингов и шествий является недоверие к трибуне. Оно настолько велико, что я сам уже стал выдвигать лозунги: «Долой политических самозванцев!» и «Долой трибуну!»

А.П.: Интересная мысль…

В.М.: В этом смысле Навальный представляет собой исключение: он – человек, которому участники гражданских шествий, может быть, больше остальных лидеров трибун доверяют. Или, скажем так, меньше не доверяют: тот факт, что он находится на трибуне, работает против него, но его прошлая репутация работает на него. Более того, если бы протестное движение стало вести переговоры с властями, то именно Алексей оказался бы адекватной фигурой для таких переговоров. Но, с другой стороны, у него – потенциал лидера незаконного протеста.

А.П.: Незаконного?

В.М.: Я категорически не разделяю опасений Сергея Кургиняна о том, что происходящее в Москве – попытка «оранжевой» революции. «Оранжевая» революция в Украине заключалась в том, что одновременно с требованиями прекратить фальсификацию выборов лидеры тогдашнего украинского протеста настаивали на том, что страной правят жулики и воры, а вот они – честные люди, и что они должны стать лидерами. А сегодня в социально-гражданском движении нет никаких ющенок и тимошенок, которые противопоставлялись бы нашим януковичам. Как нет и требования привести их к власти. Пока участники протестного движения требуют только бороться с фальсификацией выборов.

А.П.: Пока?..

В.М.: …Но если летом у нас возникнет Майдан – а это весьма вероятно, то дело не только в том, что Алексей окажется одним из безусловных лидеров такого Майдана. (Это – все еще не «оранжевая» революция, это – все еще требование бороться с фальсификацией выборов.) Он является одним из немногих, кто может – если захочет (я думаю, что он не захочет: он мне представляется человеком разумным) – возглавить попытку восстания. Он – один их немногих, кто может сказать стотысячному Майдану: «Пошли на Кремль!». И за ним пойдут. Другое дело, что я уверен, что он этого делать не будет.

А.П.: Т.е. есть политический капитал, только неясно, как он им распорядится?

В.М.: Абсолютно неясно.

Не без тайной дипломатии

А.П.: Недавно произошла встреча нового посла США в России Майкла Макфола и представителей российской оппозиции. Известно, что Навальный на эту встречу не пошел, а пошел встречаться со священником Всеволодом Чаплиным – о чем и поведал общественности. Как бы вы охарактеризовали этот шаг?

В.М.: Как очень хитрый. С одной стороны, совершенно непонятно то бурление и негодование, которое существует вокруг визита некоторых лидеров оппозиции к послу Макфолу. Майкл Макфол много лет работал в нашей стране и с нашей страной. Он был сотрудником фонда Карнеги, и, к примеру, один из нынешних политических столпов режима – Сергей Марков – работал у Майкла. Все мы тогда познакомились и подружились. Майкл отлично знает экспертное сообщество России. Более того, Майкл никогда не казался мне врагом России. Он, как мне тогда казалось, человек ортодоксально либерально-демократических взглядов. Но то, что он порядочный человек и умница, это факт. Однако сам по себе визит некоторых лидеров оппозиции в Спасо-Хаус, с точки зрения некоторой части российского общества, их дискредитирует. И то, что Навальный не присоединился к этому визиту, является для него политическим плюсом.

А.П.: А другой визит?

В.М.: Визит к Чаплину был проведен фантастически: отец Всеволод сделал заявление, что готов встретиться даже с Навальным. И вот в день, когда все пошли к Макфолу, Кралин-Тор просто взял с собой Навального и пошел на службу в храм святителя Николая, в котором отец Всеволод является настоятелем. Поставив, таким образом, отца Всеволода перед фактом: вы сказали, что готовы встретиться с Навальным, – так вот вам Навальный. Отец Всеволод тут же Навального принял. Беседа была, как я понимаю, весьма конструктивной, что, кстати, опровергает все дурацкие разговоры о том, что отец Всеволод является столпом этого режима… Не надо путать отца Всеволода Чаплина с Сергеем Кургиняном.

Но меня беспокоит в этой истории то, что посредником на встрече оказался Кралин-Тор, который много лет производит на меня впечатление… человека, внедренного в оппозиционное движение. То, что Навальный проявляет непозволительную для такого опытного политика доверчивость, вступая в политическое партнерство с Кралиным-Тором, вызывает у меня огорчение. Говорят, что именно Кралин-Тор был человеком, который взаимодействовал с сурковским крылом администрации и брал у них деньги на проведение кампании «Хватит кормить Кавказ!». Думаю, что Алексей дискредитирует себя этим контактом.

Свобода лучше, чем…

А.П.: Это – день сегодняшний. А дальнейшая эволюция?

В.М.: Я не готов давать прогноз. Но готов высказать пожелание. Я надеюсь, что после выборов, на которых, безусловно, победит президент Путин, он – особенно если добьется победы в первом туре – будет слабым президентом…

А.П.: Почему?

В.М.: Потому что большая часть оппозиции не признает его победы и будет говорить, что он победил в результате массовых вбросов. Это относится и к части парламентской оппозиции. Я очень сомневаюсь в том, что Гудков или Илья Пономарев признают легитимность Путина после его победы в первом туре. Или что Миронова за такого рода сомнения исключат из фракции.

А.П.: Итак, пожелание?

В.М.: В этой ситуации, я надеюсь, оппозиция сможет сделать то, что мы не могли сделать в 1989-м: создать наконец-то общероссийский круглый стол, который вступит в переговоры с президентом Путиным и будет совместно с ним потихоньку менять политическую ситуацию в стране…

А.П.: А именно?

В.М.: К изменениям я отношу досрочные выборы в Госдуму через год-другой, признание нелегитимности нынешней Мосгордумы и ее досрочные выборы: она была избрана со значительно большими нарушениями, чем нынешняя Госдума. А главное: я надеюсь, что все завершится Учредительным собранием. Я считаю, что его сам Бог велел собирать в 2018 году – через сто лет после первой попытки. И я полагаю, что в этом процессе роль Навального может быть весьма велика. Это – позитивное развитие событий.

А.П.: А негативное?

В.М.: Два варианта: мягкий Тяньаньмэнь со стороны Путина или пиррова победа протестного движения, когда либералы из ельцинского режима, поддерживаемые некоторыми олигархами и ельцинской семьей, придут к власти. Естественно, тут же отказавшись от своих союзников из числа левых, националистов и умеренных либералов. Во втором случае нам предстоят тяжелые времена.