«Что дальше? Новые вызовы, стоящие перед российскими независимыми медиа» (Where To Now? The New Challenges to Russian Independent Media). Так назывался вебинар, состоявшийся в Институте Харримана в Нью-Йорке. Впервые после долгого перерыва он прошел в гибридном формате, сочетавшем физическое присутствие и онлайн-доступ через Zoom и YouTube.
Ярлыки для журналистов
Самым употребляемым оценочным словом на этой встрече было слово unfortunately (к сожалению). Что объяснимо – оно довольно точно передает настроение участников дискуссии в свете беспрецедентной для постсоветской России атаки на неподконтрольные Кремлю масс медиа.
Вела вебинар сотрудница Института Харримана Элиз Джулиано (Elise Giuliano). Она представила панелистов Энн Купер (Ann Cooper), которая находилась рядом с ней, и российских гостей – Романа Баданина и Галину Арапову, которые присутствовали виртуально. Дискуссия шла на английском языке.
Энн Купер – почетный профессор Школы журналистики Колумбийского университета (под эгидой которого работает Институт Харримана). Бывший исполнительный директор Комитета по защите журналистов. Последние пять лет существования Советского Союза вела программы из Москвы как шеф московского бюро радиостанции NPR.
Роман Баданин – основатель и главный редактор изданий «Проект» (закрыт в 2021 году) и «Агентство». Возглавлял сайт издания «Forbes Russia» как шеф-редактор, информационное агентство РБК и телеканал «Дождь» как главный редактор. В качестве заместителя главного редактора работал в издании gazeta.ru. В настоящее время приглашенный стипендиат (senior fellow) Стэнфордского университета.
Галина Арапова – медиа-юрист, правозащитник, основатель и директор некоммерческого Центра защиты прав СМИ, практикующий адвокат, представляющий интересы журналистов как в российских судах, так и в Европейском суде по правам человека.
«Последний год стал, пожалуй, самым тяжелым для независимой журналистики в России, – сказала, открывая обсуждение, Элиз Джулиано. – Кремль усиливает атаку на издания, критикующие властные структуры. Для этого используются такие категории, как «нежелательная организация» и «иностранный агент». Журналистам и медийным организациям приходится искать ответы на важные вопросы. Как вести профессиональную деятельность и вступать в диалог с властями, при этом защищая свободу слова и заботясь о своей собственной безопасности? И в самом общем плане – какова роль масс медиа в нынешней политической ситуации?»
Энн Купер отметила, что за два десятилетия правления Путина не было ни одного отрезка времени, когда российские журналисты не испытывали давление. «Можно считать чудом, что независимая журналистика вообще выжила, – сказала она. – Сегодня мы наблюдаем новый этап репрессий, когда одним из главных инструментов взят на вооружение статус «иностранного агента». Кремль атакует «Мемориал», организации, защищающие права ЛГБТ-общины и другие. Оба наших гостя провозглашены «иноагентами».
Зеркальная мера?
Энн Купер попросила российских участников разъяснить особенности двух главных «ярлыков», навешиваемых на журналистов и отдельные СМИ, – «иностранный агент» и «нежелательная организация».
Роман Баданин сравнил статус «иноагента» с практикой германского нацизма 30-х годов в отношении еврейского населения, когда всех евреев обязали носить на груди «звезды Давида».
«Главная цель этого закона (об иноагентах), – подчеркнул Баданин, – максимально усложнить жизнь журналистов, сделать ее невыносимой. Каждый раз, когда ты выступаешь в печати или, допустим, постишь реплику в Твиттере, ты должен помещать рядом дурацкий дисклэймер, который съедает почти все место и делает публикацию в том же Твиттере практически бессмысленной. Кроме того, этот статус сам по себе унизителен, он созвучен провозглашению человека «врагом народа» и настраивает против тебя многих людей». Что касается закона о «нежелательных организациях», то он проще и одновременно серьезней. Люди опасаются сотрудничать с твоим изданием, поскольку это может квалифицироваться как нарушение закона и чревато тюремным сроком. То есть ярлык «нежелательной организации» означает фактическое уничтожение издания».
На юридических аспектах этих двух законов сфокусировала свое внимание Галина Арапова. Возглавляемый ею Центр по защите прав СМИ был провозглашен «иноагентом» еще в 2015 году. Слово «иноагент», как заметила Галина Арапова, носит в русском языке однозначно негативный смысл. Оно созвучно таким словам, как «предатель» и «шпион».
«В любом случае это что-то очень подозрительное и плохое, – сказала она. – Но при каждом удобном случае представители российских властей указывают на то, что это мера, дескать, вынужденная и зеркальная, принятая в России в ответ на американский закон о регистрации иностранных агентов FARA (Foreign Agents Registration Act), принятый в США в 1938 году. Москва недовольна тем, что закон FARA применен в США в отношении телеканала RT, финансируемого из российского государственного бюджета. Принятый в России закон позволил присвоить статус «иноагента» более ста некоммерческим организациям (НКО) и многим журналистам и политическим активистам».
В качестве наиболее свежего примера усиления атак Кремля на НКО Галина Арапова назвала письмо Генпрокуратуры РФ в Верховный суд с требованием ликвидировать сеть НКО «Международный Мемориал» и правозащитный центр «Мемориал». «Это очень серьезная угроза для гражданского общества, – отметила она. – Заметно, что ликвидацию этих организаций власти намерены провернуть очень быстро».
Зачистка политического поля
Вопрос Энн Купер «почему именно сейчас российские власти усилили нажим на независимую прессу», заставил Романа Баданина грустно усмехнуться.
«Это блестящий вопрос, на который нет блестящего ответа, – заметил он. – Пожалуй, предложу четыре возможных объяснения. Первые два касаются выборов. Первое – парламентских выборов, прошедших в сентябре, второе – предстоящих президентских выборов 2024 года. Если коротко, власти решили перед этими важными событиями зачистить политический ландшафт. Третье объяснение – Алексей Навальный. Как мы знаем, его пытались отравить, а когда он выжил и вернулся, посадили в тюрьму. Кто-то думал, что это вызовет массовые протесты, но их не наблюдалось. Так что Кремль быстро сообразил, что можно идти еще дальше в наступление на оппозицию, не опасаясь последствий. И, наконец, четвертое объяснение – события в Беларуси. Когда в августе белорусы вышли на улицы, показав режиму Лукашенко свое недовольство, в Москве переполошились. Угроза повторения белорусских событий заставила Путина принять превентивные меры. И еще одна догадка: Кремль опасается последствий неумолимого старения Путина, когда его популярность, как ожидается, упадет до критической отметки. Мы помним, как беспомощность престарелых советских лидеров в первой половине 80-х привела к горбачевской перестройке. В Кремле хотят упредить повторение того кризиса».
Галина Арапова обратила внимание на превентивные меры, которые принимают российские власти в сфере юридического регулирования Интернета, понимая, что за ним будущее.
«Российские власти, в частности, через такой инструмент как Роскомнадзор, пытаются подчинить себе глобальные Интернет-компании, такие как Facebook и Google, – сказала она. – Они приняли закон, который позволяет им требовать снятия из сети нежелательных материалов и в случае неповиновения угрожать штрафами, сначала маленькими, а затем существенными, вплоть до одной десятой годового дохода. В русском сегменте Интернета, в частности, в соцсетях, усиливается враждебная, напряженная атмосфера. Люди понимают, что за одно неосторожное высказывание могут быть привлечены к ответственности. Многие предпочитают держать рот на замке».
Отвечая на вопрос относительно возможной реакции Европейского суда по правам человека, являющегося юридическим инструментом Совета Европы, Галина Арапова отметила неспешные темпы принятия судебных решений. Она сообщила, что в этот суд в разное время были поданы коллективные жалобы российских НКО и отдельных лиц на применение к ним закона «об иноагентах», но до сих пор судебное решение даже по первому заявлению не вынесено.
Цвет тюремной решетки
Энн Купер попросила Романа Баданина подробней рассказать о деятельности учрежденного им недавно онлайн-издания «Агентство».
«Предыдущее наше онлайн-издание «Проект», проводившее острые журналистские расследования коррупции в высших эшелонах власти, было признано российскими властями «нежелательной организацией», а нас, его сотрудников, признали «иноагентами», – сказал Баданин. – Мы стали главной мишенью, у нас проводились обыски. Мы были вынуждены ликвидировать «Проект» и из соображений безопасности покинули Россию. Новое издание называется «Агентство», тут мы позволили себе немного пошутить со словом «агент». Большинство наших журналистов работают, находясь за рубежом в неназванных европейских странах. Посмотрим, как пойдет дело».
Роман Баданин скептически оценил законопроект Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) и Союза журналистов России (СЖР) по внесению поправок к закону «об иноагентах». «Более двадцати лет я работаю в сфере политической журналистики, – отметил он. – И я совершенно не верю в результативность этого проекта. Те, кто реально принимают решения в стране, – а это вовсе не Госдума, а Путин, его ближний круг и ФСБ, – вовсе не хотят смягчения закона. Разыгрывается политический театр, нас пытаются вовлечь и надолго потопить в бессмысленной дискуссии».
Согласившись с Романом в негативной оценке законопроекта СПЧ и СЖР, Галина Арапова привела такое образное сравнение. «Представьте ситуацию, – сказала она, – когда заключенному тюремщики предлагают обсудить, в какой цвет выкрасить решетку его камеры».
