8 декабря исполняется 30 лет с момента исторического заявления о роспуске СССР. Именно в этот день в 1991 году Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич, лидеры России, Украины и Беларуси, подписали Беловежское соглашение о создании некого Содружества Независимых Государств (СНГ) и о том, что Советский Союз «как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование».
Вскоре Верховный Совет РСФСР и высшие органы двух других республик ратифицировали документ. СССР после этого рухнул как карточный домик, и дальше члены «нерушимого» союза уже зашагали каждый своей дорогой.
Лев Гудков: «После событий в Тбилиси, Вильнюсе, Риге и Баку стало ясно, что СССР обречен»
Научный руководитель Левада-центра, доктор философских наук Лев Гудков в комментарии для Русской службе «Голоса Америки» заметил, что очень хорошо помнит события той поры и воспринял их с некоторой надеждой. По его словам, он занимался тогда изучением проблем, связанных с народными фронтами и национальными движениями в республиках, и часто бывал в Прибалтике. «По всему было видно, что раскол в стране идет, – вспоминает он. – Собственно, он начался где-то с 1987–1988 годов. Различные социсследования указывали на то, что в Советском Союзе подспудно существует очень сильная тенденция на размежевание, происходит консолидация местных элит под прикрытием проблем с национальными языками. Становилось очевидным, что рано или поздно распад империи произойдет. А после событий в Тбилиси, Вильнюсе, Риге и Баку стало ясно, что СССР обречен. Услышав новость из Беловежья, я понадеялся, что страна все-таки сможет относительно спокойно разделиться, избежав сильного кровопролития – такого, какое случилось позже, в Югославии».
В перечисленных социологом столицах республик для усмирения демонстрантов были применены армия и спецвойска, что привело к человеческим жертвам.
К распаду казавшейся несокрушимой державы привела совокупность нескольких факторов, резонанс трех основных процессов, рассуждает Лев Гудков. «Во-первых, это катастрофический развал плановой экономики, – подчеркнул он. – Попытка ее реформирования и те крайне неуклюжие, непоследовательные шаги правительства (Николая) Рыжкова по хозрасчету при контроле цен стали катализатором всех проблем советской директивной и милитаристски ориентированной экономики. Она явно себя исчерпала свои возможности. Накопился огромный потенциал людей, которые не хотели существовать в условиях такой хозяйственной системы».
Другая важная причина распада СССР – утрата легитимности режима, крах коммунистической идеологии, утверждает социолог. По его оценке, марксизм-ленинизм как основа этой идеологии умер к концу брежневского периода и начал заменяться имперским национализмом. «Третья причина – эмансипационное движение в республиках, – продолжил он. – Сама по себе империя была инкубатором национальных элит, особенно в Средней Азии и на Кавказе. Она готовила те кадры, интересы которых с течением времени требовали всё большей самостоятельности и свободы от Москвы, поэтому элиты поддерживали националистические лозунги интеллигенции в этих. В свою очередь население считало, что Москва их обдирает, эксплуатирует, сдерживает рост национальной культуры. В общем, были самые разные мотивы, которые, в конечном счете, и привели к краху системы».
Каждый из названных процессов по отдельности не был смертелен для существования СССР, полагает научный руководитель Левада-центра. Однако их резонанс оказался непоправимым, резюмировал Лев Гудков.
Вячеслав Бахмин: «Это была своего рода тайная операция»
Сопредседатель Московской Хельсинкской группы, учредитель Сахаровского центра Вячеслав Бахмин работал тогда в российском МИДе. По его словам, никаких слухов по поводу предполагаемого решения о роспуске СССР никуда не просачивалось. «Это была своего рода тайная операция, – добавил собеседник Русской службы «Голоса Америки». – Не знаю, может, еще и потому, что заранее не было договоренности заявить о роспуске Советского Союза именно на заседании в Беловежской пуще. Возможно, всё тогда решилось в самый последний момент».
Для Вячеслава Бахмина, по его признанию, известие о роспуске СССР стало большим, но не огорчительным сюрпризом: «Еще где-то за месяц до этого коллеги по МИДу меня спрашивали, а как думаешь: распадется Советский Союз или нет? Я думал, что он еще продержится некоторое время. Но оказалось, что империя развалилась гораздо быстрее. Я не считал это трагедией. После кровавого подавления протестов в Грузии, Литве и других республиках мне показалось, что по государству был нанесен сильный удар. Это чувство особенно усилилось в результате попытки переворота ГКЧП».
По зрелому размышлению, конечно, понимаешь, что шансов сохранить Советский Союз уже практически не было никаких, констатирует правозащитник. Как ему представляется, наверное, еще можно было бы «образовать остаток империи» в виде трех-четырех республик, но получилось так, как получилось. «Процесс распада гигантской державы, казавшейся несокрушимой, ускорило несколько факторов, – продолжил он. – Конечно, сыграло свою роль удручающее состояние экономики. Думаю, события ГКЧП также стали очень сильным триггером к распаду страны. Потому что элиты национальных республик поняли, что все может вернуться назад, где для них места уже не будет. И еще, как мне кажется, одна из причин состоит в том, что в принципе уже не только народ устал от происходящего, но и сами члены Политбюро и ЦК не верили в то, о чем говорилось с высоких трибун. Фактически внутри политической системы зрело диссидентство и фронда, которая с облегчение восприняла перестройку, устроенную Горбачевым».
Все вместе эти факты и сыграли решающую роль в развале советской империи, заключил Сопредседатель Московской Хельсинкской группы.
