НЬЮ-ЙОРК —
Павел Ходорковский не считает симметричным ответ российского правительства на американский «список Магнитского». Об этом он заявил во вторник, выступая в Колумбийском университете, в Колумбийском политическом союзе (Columbia Political Union), перед студентами, занимающимися политологией.
«Ответ России не является симметричным по причине событий, которые произошли ранее, – сказал сын самого известно в России заключенного. – Вопреки заявлениям о “симметричности ответа”, высказанным российскими чиновниками».
Павел Ходорковский отметил, что несимметричность заключается в принятии «закона Димы Яковлева», запрещающего усыновления российских детей американскими семьями. Павел добавил, что ему в руки недавно попало письмо одного российского чиновника парламенту Ирландии – страны, которая тоже может рассмотреть принятие мер против российских чиновников, подобные мерам, прописанным в «законе Магнитского». Павел процитировал это письмо, в котором неназванный российский чиновник пишет, что «если подобное законодательство будет принято, это не окажет положительного влияния на российско-ирландские отношения и негативно повлияет на заключение соглашения об усыновлении между двумя странами».
«Это пример того, как Россия будет использовать различные меры, которые можно приравнять к шантажу, если меры, подобные “акту Магнитского”, будут рассматриваться в Европейских парламентах, – сказал Павел. – И это меня очень беспокоит. Для рядового российского гражданина эти меры, принимаемые отдельными государствами, направлены на отдельных нарушителей прав человека, не накладывают санкций на все население страны, поэтому многие россияне подобные инициативы поддерживают».
В «списке Магнитского», одобренном американским Конгрессом и подписанном президентом США, 18 фамилий – меньше, чем первоначально хотели включить в него представители НКО и некоторые американские законодатели. Список предусматривает визовые и экономически санкции против этих чиновников. Из 18 фамилий 16 напрямую связаны с делом юриста Сергея Магнитского, умершего в тюрьме в 2009 году, – в том числе, имена экс-начальника СИЗО "Бутырка" Дмитрия Комнова, российских судей Алексея Криворучко и Елены Сташиной, начальника СИЗО «Матросская тишина» Ивана Прокопенко, следователя Олега Сильченко, бывшей руководительницы московской налоговой инспекции №28 Ольги Степановой, – и двое – имена чеченских полицейских Лечи Богатирова и Казбека Дукузова.
Следует отметить, что мнения россиян по «списку Магнитского» разделились. Еще когда он обсуждался в Конгрессе, по данным социологической организации «Левада-центр», 36% жителей России относились положительно к запрету для некоторых российских чиновников на въезд в западные страны, 18% эту идею не поддерживали, а 45% затруднялись с ответом.
В ответ на «список Магнитского» Россия выпустила свой список предположительных нарушителей прав человека – так называемый «список Гуантанамо». В него вошли, в частности, Прит Бхарара, прокурор, занимавшийся делом Виктора Бута, и Джон Йу, бывший юрист администрации президента Буша-младшего, автор так называемых «меморандумов по пыткам», в которых он юридически обосновал «жесткие методы» допроса подозреваемых в терроризме. Многие «методы» в его списке международное сообщество расценивает как пытки. В «список Гуантанамо» включены также имена сенатора США Бенджамина Кардина и конгрессмена Джима Макговерна, которые принимали самое активное участие в создании «списка Магнитского».
«Голос Америки» попросил еще одного участника обсуждения, известного политолога и специалиста по американо-российским отношениям Стивена Сестановича прокомментировать критику России в отношении «списка Магнитского» – Россия считает, что презумпция невиновности включенных в список была нарушена.
Напомним, что Госдепартамент США довольно часто не выдает американские визы гражданам других стран, которых считает неблагонадежными, опасными или замешанными в противозаконной деятельности. До того, как был принят «список Магнитского», Госдепартамент США объявил, что чиновники, причастные к смерти Магнитского, уже были включены в список «невъездных».
Зачем же Конгресс вынес это на законодательный уровень?
«Действительно, это распространенная практика Госдепартамента, его политика такова: ты криминальный элемент – ты не въезжаешь в США, – сказал Стивен Сестанович на вопрос «Голоса Америки». – Но здесь был еще один аспект. Принимая "закон Магнитского", Конгресс таким образом хотел сказать – это неправильно, когда в России преступники не идут под суд. Это – характеристика режима Путина. США не вмешивались во внутреннюю политику России. Они таким образом хотели сказать: мы просто не считаем режим Путина полностью легитимным законопослушным международным “гражданином”».
Из зала поступил вопрос: а возможно ли вообще сотрудничество между США и Россией, если цели и задачи правительств этих двух стран такие разные? Стивен Сестанович считает, что возможно.
«Сотрудничество может сфокусироваться на чем-то определенном, если стороны заинтересованы в осуществлении “транзакции”, – сказал профессор Сестанович. – Пример тому – содействие России и США в контексте Северной распределительной сети и поставок в Афганистан. Вначале многие говорили, что это поможет России в достижении ее цели – установлении влияния в Центральной Азии. Когда режим Бакиева в Кыргызстане пал – говорили, что Россия вмешается, и что США вынуждены буду молчать, так как не смогут рисковать поставками в Афганистан через базу “Манас”. Но Россия не вмешалась. И различие в политике двух государств – США и России – не стало решающим в этой ситуации».
«Ответ России не является симметричным по причине событий, которые произошли ранее, – сказал сын самого известно в России заключенного. – Вопреки заявлениям о “симметричности ответа”, высказанным российскими чиновниками».
Павел Ходорковский отметил, что несимметричность заключается в принятии «закона Димы Яковлева», запрещающего усыновления российских детей американскими семьями. Павел добавил, что ему в руки недавно попало письмо одного российского чиновника парламенту Ирландии – страны, которая тоже может рассмотреть принятие мер против российских чиновников, подобные мерам, прописанным в «законе Магнитского». Павел процитировал это письмо, в котором неназванный российский чиновник пишет, что «если подобное законодательство будет принято, это не окажет положительного влияния на российско-ирландские отношения и негативно повлияет на заключение соглашения об усыновлении между двумя странами».
«Это пример того, как Россия будет использовать различные меры, которые можно приравнять к шантажу, если меры, подобные “акту Магнитского”, будут рассматриваться в Европейских парламентах, – сказал Павел. – И это меня очень беспокоит. Для рядового российского гражданина эти меры, принимаемые отдельными государствами, направлены на отдельных нарушителей прав человека, не накладывают санкций на все население страны, поэтому многие россияне подобные инициативы поддерживают».
В «списке Магнитского», одобренном американским Конгрессом и подписанном президентом США, 18 фамилий – меньше, чем первоначально хотели включить в него представители НКО и некоторые американские законодатели. Список предусматривает визовые и экономически санкции против этих чиновников. Из 18 фамилий 16 напрямую связаны с делом юриста Сергея Магнитского, умершего в тюрьме в 2009 году, – в том числе, имена экс-начальника СИЗО "Бутырка" Дмитрия Комнова, российских судей Алексея Криворучко и Елены Сташиной, начальника СИЗО «Матросская тишина» Ивана Прокопенко, следователя Олега Сильченко, бывшей руководительницы московской налоговой инспекции №28 Ольги Степановой, – и двое – имена чеченских полицейских Лечи Богатирова и Казбека Дукузова.
Следует отметить, что мнения россиян по «списку Магнитского» разделились. Еще когда он обсуждался в Конгрессе, по данным социологической организации «Левада-центр», 36% жителей России относились положительно к запрету для некоторых российских чиновников на въезд в западные страны, 18% эту идею не поддерживали, а 45% затруднялись с ответом.
В ответ на «список Магнитского» Россия выпустила свой список предположительных нарушителей прав человека – так называемый «список Гуантанамо». В него вошли, в частности, Прит Бхарара, прокурор, занимавшийся делом Виктора Бута, и Джон Йу, бывший юрист администрации президента Буша-младшего, автор так называемых «меморандумов по пыткам», в которых он юридически обосновал «жесткие методы» допроса подозреваемых в терроризме. Многие «методы» в его списке международное сообщество расценивает как пытки. В «список Гуантанамо» включены также имена сенатора США Бенджамина Кардина и конгрессмена Джима Макговерна, которые принимали самое активное участие в создании «списка Магнитского».
«Голос Америки» попросил еще одного участника обсуждения, известного политолога и специалиста по американо-российским отношениям Стивена Сестановича прокомментировать критику России в отношении «списка Магнитского» – Россия считает, что презумпция невиновности включенных в список была нарушена.
Напомним, что Госдепартамент США довольно часто не выдает американские визы гражданам других стран, которых считает неблагонадежными, опасными или замешанными в противозаконной деятельности. До того, как был принят «список Магнитского», Госдепартамент США объявил, что чиновники, причастные к смерти Магнитского, уже были включены в список «невъездных».
Зачем же Конгресс вынес это на законодательный уровень?
«Действительно, это распространенная практика Госдепартамента, его политика такова: ты криминальный элемент – ты не въезжаешь в США, – сказал Стивен Сестанович на вопрос «Голоса Америки». – Но здесь был еще один аспект. Принимая "закон Магнитского", Конгресс таким образом хотел сказать – это неправильно, когда в России преступники не идут под суд. Это – характеристика режима Путина. США не вмешивались во внутреннюю политику России. Они таким образом хотели сказать: мы просто не считаем режим Путина полностью легитимным законопослушным международным “гражданином”».
Из зала поступил вопрос: а возможно ли вообще сотрудничество между США и Россией, если цели и задачи правительств этих двух стран такие разные? Стивен Сестанович считает, что возможно.
«Сотрудничество может сфокусироваться на чем-то определенном, если стороны заинтересованы в осуществлении “транзакции”, – сказал профессор Сестанович. – Пример тому – содействие России и США в контексте Северной распределительной сети и поставок в Афганистан. Вначале многие говорили, что это поможет России в достижении ее цели – установлении влияния в Центральной Азии. Когда режим Бакиева в Кыргызстане пал – говорили, что Россия вмешается, и что США вынуждены буду молчать, так как не смогут рисковать поставками в Афганистан через базу “Манас”. Но Россия не вмешалась. И различие в политике двух государств – США и России – не стало решающим в этой ситуации».
