ВАШИНГТОН —
Проблема экстремизма в сегодняшней России имеет два различных измерения – реальное и законодательное. Таково мнение директора московского Информационно-аналитического центра СОВА Александра Верховского. И общего между ними, по словам Верховского, не слишком много.
Примечательно, подчеркнул российский аналитик, обращаясь к участникам семинара, состоявшегося в вашингтонском Международном исследовательском центре имени Вудро Вильсона, что количество дел об экстремизме в сегодняшней РФ не растет – вопреки ожиданиям и предположениям, связанным с оценками общей политической ситуации в стране. Более того, оно даже уменьшается. В минувшем году, уточнил Верховский, за экстремистские высказывания или членство в экстремистских организациях было осуждено двадцать девять человек, а годом раньше – тридцать шесть.
Чем объясняется эта тенденция к снижению? По мнению некоторых, – сосредоточенностью российских властей на борьбе с политической оппозицией. Александр Верховский не спешит с ними согласиться. «Расследование по таким делам, – констатирует он, – обычно длится долго: год – это минимум». Немаловажно, по словам Верховского, и другое: новое поколение неонацистов чтит уголовный кодекс и засветиться не спешит.
Проблема, по мнению директора Центра СОВА, лежит глубже: речь идет о понимании самого феномена экстремизма. Определение которого, подчеркивает московский аналитик, в законодательстве РФ отсутствует. «Существует, – подчеркивает Верховский, – лишь перечень признаков. Терроризм, преступления на почве ненависти…» И это – на уровне правовых норм. Что же до их применения, то, как уточняет Директор Центра СОВА, «то, что в Дагестане характеризуется как терроризм, в Рязани вполне может стать преступлением на почве ненависти».
Результат: закон не выполняет своей главной функции – разграничения дозволенного и недозволенного. «Вот пример тому, – продолжает Александр Верховский, – по российскому законодательству, уголовному преследованию подлежат лишь те экстремистские высказывания, которые сделаны публично. Социальная сеть «ВКонтакте» изобилует расистскими высказываниями. Точнее: в ней можно найти много расистских высказываний. Но вот вопрос: насколько велика аудитория каждого из них? И насколько она должна быть велика, чтобы высказывание было сочтено публичным? Ответов на эти вопросы нет – отчего уровень избирательности в применении закона, естественно, повышается».
Как же отличить подлинную опасность от мнимой, а большую – от меньшей? К примеру, какой текст более опасен для массовой аудитории, а какой – менее? Александр Верховский подчеркивает необходимость привлечения к экспертов – в первую очередь психологов и лингвистов – к расследованию дел об экстремизме. Правда, оговаривается он, и эксперты бывают разные: не так давно лингвисты, консультировавшие следствие по делу о молодежной экстремистской группировке, выступавшей с лозунгом: «Бей хачей!», ничего криминального в лексике юных активистов не усмотрела. «Правда, – продолжает Верховский, – затем другие эксперты рассудили иначе, и процесс был все-таки доведен до конца».
Бывает, впрочем, и по-другому. «Долой самодержавие и престолонаследие!» – таков был лозунг, выдвинутый одной из групп национал-большевистского толка. Эксперт, рассказывает директор Центра СОВА, дал заключение, указывающее на признаки экстремизма в этой формуле, однако судья не принял это заключение во внимание. Оказавшись, по словам Верховского, просто умнее представителя академической науки.
Так действует закон – применительно к людям, обстоятельствам, интересам. «Оно (законодательство – А.П.) не просто несовершенно – оно контрпродуктивно, – констатирует Александр Верховский, – причем для всех». Другое дело, оговаривается он, что на быстрое изменение сегодняшнего российского законодательства об экстремизме надежда невелика.
Примечательно, подчеркнул российский аналитик, обращаясь к участникам семинара, состоявшегося в вашингтонском Международном исследовательском центре имени Вудро Вильсона, что количество дел об экстремизме в сегодняшней РФ не растет – вопреки ожиданиям и предположениям, связанным с оценками общей политической ситуации в стране. Более того, оно даже уменьшается. В минувшем году, уточнил Верховский, за экстремистские высказывания или членство в экстремистских организациях было осуждено двадцать девять человек, а годом раньше – тридцать шесть.
Чем объясняется эта тенденция к снижению? По мнению некоторых, – сосредоточенностью российских властей на борьбе с политической оппозицией. Александр Верховский не спешит с ними согласиться. «Расследование по таким делам, – констатирует он, – обычно длится долго: год – это минимум». Немаловажно, по словам Верховского, и другое: новое поколение неонацистов чтит уголовный кодекс и засветиться не спешит.
Проблема, по мнению директора Центра СОВА, лежит глубже: речь идет о понимании самого феномена экстремизма. Определение которого, подчеркивает московский аналитик, в законодательстве РФ отсутствует. «Существует, – подчеркивает Верховский, – лишь перечень признаков. Терроризм, преступления на почве ненависти…» И это – на уровне правовых норм. Что же до их применения, то, как уточняет Директор Центра СОВА, «то, что в Дагестане характеризуется как терроризм, в Рязани вполне может стать преступлением на почве ненависти».
Результат: закон не выполняет своей главной функции – разграничения дозволенного и недозволенного. «Вот пример тому, – продолжает Александр Верховский, – по российскому законодательству, уголовному преследованию подлежат лишь те экстремистские высказывания, которые сделаны публично. Социальная сеть «ВКонтакте» изобилует расистскими высказываниями. Точнее: в ней можно найти много расистских высказываний. Но вот вопрос: насколько велика аудитория каждого из них? И насколько она должна быть велика, чтобы высказывание было сочтено публичным? Ответов на эти вопросы нет – отчего уровень избирательности в применении закона, естественно, повышается».
Как же отличить подлинную опасность от мнимой, а большую – от меньшей? К примеру, какой текст более опасен для массовой аудитории, а какой – менее? Александр Верховский подчеркивает необходимость привлечения к экспертов – в первую очередь психологов и лингвистов – к расследованию дел об экстремизме. Правда, оговаривается он, и эксперты бывают разные: не так давно лингвисты, консультировавшие следствие по делу о молодежной экстремистской группировке, выступавшей с лозунгом: «Бей хачей!», ничего криминального в лексике юных активистов не усмотрела. «Правда, – продолжает Верховский, – затем другие эксперты рассудили иначе, и процесс был все-таки доведен до конца».
Бывает, впрочем, и по-другому. «Долой самодержавие и престолонаследие!» – таков был лозунг, выдвинутый одной из групп национал-большевистского толка. Эксперт, рассказывает директор Центра СОВА, дал заключение, указывающее на признаки экстремизма в этой формуле, однако судья не принял это заключение во внимание. Оказавшись, по словам Верховского, просто умнее представителя академической науки.
Так действует закон – применительно к людям, обстоятельствам, интересам. «Оно (законодательство – А.П.) не просто несовершенно – оно контрпродуктивно, – констатирует Александр Верховский, – причем для всех». Другое дело, оговаривается он, что на быстрое изменение сегодняшнего российского законодательства об экстремизме надежда невелика.
