Успех правоэкстремистских движений в мире – одна из примет ушедшего года. Программные выступления ультраправых, громкие пиар-акции, призывы ограничить приток инородцев (а порой и не только призывы), и одновременно – образование новых политических движений и увеличение представительства праворадикальных партий в парламентах – все это имело место и на востоке Европы, а в некоторых случаях и на западе. Выступление правых экстремистов, использовавших в качестве массовой базы движение футбольных болельщиков, произошло 11 декабря и на Манежной площади в Москве. Русская служба «Голоса Америки» посвятила этому событию и его политическим последствиям несколько материалов.
Как выглядит крайне правый фланг политического спектра в странах, традиционно воспринимаемых как цитадели либерализма, – и в частности, в США?
Мнения на этот счет существуют весьма различные, и Русская служба намерена обратиться за комментариями на эту тему к экспертам, придерживающимся разных точек зрения. Один из наших собеседников – лауреат Пулитцеровской премии – журналист Крис Хеджес (Chris Hedges), немало своих произведений посвятивший правому радикализму в США, и в первую очередь его религиозным аспектам.
Алексей Пименов: Мистер Хеджес, Соединенные Штаты издавна слывут воплощением либеральной идеи. У этой Америки есть защитники, есть и непримиримые оппоненты. Вы в своих произведениях рассказываете о совершенно иных, далеко не либеральных тенденциях в американской политической жизни. Насколько они сильны, по вашему мнению?
Крис Хеджес: В последние десятилетия Америка претерпела драматические изменения. Да, у нас сохраняются избирательная система и конституция. Наш политический язык и наша политическая символика – по-прежнему демократические. Но в семидесятые годы у нас произошел своеобразный – постепенный – переход от, так сказать, империи производства к империи потребления, причем выражался он в поэтапном разрушении всех правил, всех ограничений на деятельность корпораций.
А.П.: Но как это связано с правым радикализмом?
К.Х.: Видите ли, самые опасные враги Америки – это не мусульмане-радикалы. Это – идеологи необузданного капитализма и глобализации, деформирующих самые основы американского общества. Благодаря чему американская демократия и превращается в подобие неофеодализма. Около сорока миллионов американцев живут в бедности. Еще десятки миллионов находятся на уровне, к ней приближающемся. И их заработки едва дают им возможность свести концы с концами. Напомню, что в минувшем году около трех миллионов человек потеряли дома. Мало того: общеизвестно, что банкротство банков в нашей стране во многом объясняется тем, что люди оказываются не в состоянии оплатить свои медицинские счета. Неудивительно, что они впадают в отчаяние, и вот его-то используют крайне правые демагоги. Я имею в виду Движение чаепития и всевозможные «милиции».
А.П.: Что же они проповедуют?
К.Х.: Самые разные формы социальной нетерпимости – в первую очередь по отношению к мусульманам и нелегалам.
А.П.: Что, по вашему мнению, питает эти настроения?
К.Х.: Необходимо признать, что основания для недовольства у этих людей есть. И обращается оно не только против правительства, но также против основных либеральных институтов нашего общества. Против всей либеральной системы ценностей. Иными словами – против всего того, что делает возможными глубокие и при этом мирные реформы. По существу, именно развитие этих настроений и привело к подрыву американского либерального класса. Когда-то нечто подобное описал Достоевский в «Записках из подполья». Ведь «подпольный человек» Достоевского – это как раз и есть воплощенное поражение либерально-рационалистической мечты. А ведь либеральные институты, о которых идет речь, – это независимые профсоюзы, свободные СМИ, не контролируемые корпорациями… А как дело обстоит сегодня? Несколько корпораций, которые можно перечислить по пальцам, контролируют почти все, что смотрят и слушают американцы.
А.П.: Но ведь либеральные институты этим не исчерпываются…
К.Х.: Да, тут можно вспомнить и о церкви… А также и о судьбе частного образования – в первую очередь частных университетов, когда-то дававших возможность получить вполне приличное образование, которое многим было по карману. Достаточно вспомнить о судьбе Нью-Йоркского колледжа. Все это ушло и больше не вернется.
А.П.: И все же: одно дело – почва, социальные условия, а другое – идеологические корни. Каковы они?
К.Х.: Тоталитарные и фашистские настроения есть в любом обществе. Существуют они и у нас. Можно вспомнить о Ку-клукс-клане – каким он был когда-то. Конечно, сегодня он существует лишь на обочине политической жизни. Проблема в другом: антидемократическая идеология крайне правых сегодня берется на вооружение некоторыми силами политического мейнстрима. И прежде всего – некоторыми группировками Республиканской партии. Причем – до такой степени, что они вытесняют с политической авансцены таких людей, как Джон Маккейн. Я имею в виду тех, кого поддерживает так называемое Движение чаепития. Их становится все больше и в Палате представителей, и в Сенате. И вот что любопытно: как свидетельствуют опросы общественного мнения, представители этой среды – почти сто процентов – не разделяют учения об эволюции! И не считают реальностью глобальное потепление. По существу, они отказались от рационалистического взгляда на мир, полностью уверовав, так сказать, в эмоции. Всем сердцем эти люди на стороне военных и на стороне спецслужб. И при этом они выступают против раздутого госбюджета. Но только к расходам на деятельность спецслужб и военных это у них не относится – так, словно эти службы не являются частью государства! Никто ведь не собирается ликвидировать Social Security или отменить налоговые льготы для безработных. И все равно нападки на государственные расходы не прекращаются. Логика, разум – все это отброшено полностью.
А.П.: Это – требования. А механизм реализации?
К.Х.: Демагоги, контролирующие это движение, используют в качестве мишени самые разные общественные группы – мусульман, нелегалов, гомосексуалистов – направляя на них недовольство масс. А ведь мы пока живем в обстановке относительной стабильности. Да и финансовая система пока работает. Но если ситуация изменится – тогда нам придется вспомнить то, о чем мы нередко забываем: американская культура в высокой степени основана и на идее насилия.
А.П.: И все же: каковы исторические корни явлений, о которых вы говорите? В своих книгах вы рисуете образ «другой Америки», отнюдь не либеральной…
К.Х.: Да, это – другая, правая Америка. Я хорошо узнал ее еще в детстве – ведь я вырос в церковной среде. И я могу сказать, что речь идет о массовом движении. Десятки миллионов американцев живут в альтернативных информационных системах. Христианские (радикальные) радиостанции, христианская пресса, издательства. Представляющие искаженную картину действительности. А уж силам, манипулирующим этим движением, политического искусства не занимать. Они-то умеют играть на страданиях человеческих. К тому же речь идет о чувствах, охвативших очень большую часть общества. Посмотрите на бывшие индустриальные центры – к примеру, на Детройт, где молодежь раньше шла работать в сталелитейную промышленность. Чтобы зарабатывать пятьдесят долларов в час и кормить свои семьи. Имея при этом приличную страховку и пенсию. А сегодня все это – уже вчерашний день. Причем не только для самих рабочих, но и для их детей. И они это знают.
А.П.: А последствия?
К.Х.: Все это делает трудящихся легкой добычей очень опасных сил. Карл Маркс был прав: необузданный капитализм – это революционная сила. Он давит на людей, давит все сильнее… И когда их страдания достигают критической отметки, наступает реакция. И растет правый популизм.
А.П.: Вы упомянули о силах, по вашим словам, манипулирующих право-христианскими движениями. Как бы вы охарактеризовали эти силы?
К.Х.: Люди, возглавляющие основные группировки правых христиан, – даже радиодемагоги типа Глена Бека или Пэта Робертсона, возглавляющего «Клуб-700», – как правило, очень богаты. Их состояния исчисляются сотнями миллионов и даже миллиардами долларов. И это импонирует обедневшим, отчаявшимся людям. Своим последователям они сулят чудеса. Зовут их, так сказать, в светлое будущее. Обещают им возврат прежнего процветания. Но при одном условии: устранение имеющихся препятствий. Речь идет о людях, придерживающихся гуманистических светских взглядов, рабочих-нелегалах, мигрантах, гомосексуалистах, феминистках, интеллектуалах. В общем, обо всех тех, кто традиционно является объектом ненависти крайне правых.
А.П.: А конечная цель?
К.Х.: Создать тоталитарное общество, не налагающее никаких ограничений на корпорации и использующее свою силу для подавления всякого инакомыслия.
А.П.: Что-то вроде «Железной пяты» Джека Лондона?
К.Х.: Не совсем. Капитализм, о котором писал Джек Лондон, был промышленным. А сегодняшний корпоративный капитализм – это нечто иное. Прежде всего, потому, что действует он за рамками национального государства. Компании используют государственную помощь, т.е., собственно говоря, деньги налогоплательщиков, но при этом размещают свои филиалы в Дубае, чтобы не платить налогов самим. Другие развертывают свою деятельность в Мексике, чтобы использовать дешевую рабочую силу. Корпоративный капитализм действует в глобальном масштабе. И оказывает разрушительное воздействие на национальные государства, в которых он базируется.
А.П.: Могли бы вы сравнить американских крайне правых с российскими?
К.Х.: Видите ли, в каждой стране ультраправое движение отражает специфику страны. Скажем, вагнеровский культ и вся его стилистика едва ли имели бы успех в Италии, не правда ли? Американский правый популизм – религиозный, христианский. Что же касается сравнения с Россией… Я полагаю, что сегодняшняя Россия – это авторитарная система. А вот соотношение между государством и корпорациями там другое: госсектор все-таки остается весьма значительным. Мы – гораздо более чистый случай корпоративизма.
