Украинская победа и амбиции Кремля: сценарии и оценки

«Три различных армии» и их три судьбы; политические цели, разошедшиеся с боевыми действиями и три потенциальных ядерных сценария, угроза которых переоценена - это лишь некоторые темы аналитического доклада о войне в Украине, опубликованного Институтом исследований внешней политики (Foreign Policy Research Institute, FPRI) и подготовленного ветераном ЦРУ.

Автор доклада: «Война России в Украине: бескомпромиссные цели и неопределенное будущее» (Russia’s War in Ukraine: Uncompromising Objectives and an Uncertain Future) - Филип Василевски (Philip Wasielewski) - стипендиат Темплтона 2022 года в FPRI, бывший офицер отдела военизированных операций (Paramilitary Case Officer), проработавший 31 год в Оперативном директорате ЦРУ (Directorate of Operations at Central Intelligence Agency, CIA). Он не понаслышке знаком с армейской службой: воевал в составе корпуса морской пехоты в Афганистане и Ираке, а затем получил степень магистра Гарвардского центра российских исследований имени Дэвиса и степень магистра исследований национальной безопасности Военного колледжа армии США.

Еще в середине января 2022 года вашингтонский Центр стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies, CSIS) опубликовал доклад: «Российское вторжение в Украину: возможные сценарии» (Russia’s Possible Invasion of Ukraine). Практически все прогнозы доклада о стратегии и последовательности российского вторжения в Украину сбылись. Этот доклад был подготовлен Филипом Василевски в соавторстве с директором программы международной безопасности CSIS Сетом Джонсом (Seth Jones). Материал Русской службы «Голоса Америки» на эту тему см. здесь.

30 июня 2022 года Филип Василевски в рамках онлайн-презентации из FPRI - базирующегося в Филадельфии аналитического центра - поделился основными выводами своего нового исследования.

Три составные части

«Продолжающаяся битва на Донбассе может обеспечить России некоторые тактические успехи и пропагандистскую победу, но, скорее всего, не стратегическую», - констатирует Филип Василевски. И первая причина – состояние армии-агрессора, которая сформирована из трёх совсем разных частей: «Первая — это элита: десантники, морская пехота, спецназ и частные военные компании. Эти полностью добровольческие формирования укомплектованы наиболее эффективными бойцами и до сих пор демонстрируют готовность продвигаться вперед. Но они же понесли и самые тяжелые потери, - говорит эксперт. - Поскольку все российские элитные силы уже задействованы в боях, а на их подготовку уходят годы, возможность быстрого восстановления их численности и боеспособности сводится к нулю» – считает аналитик, воевавший в морской пехоте и имеющий многолетний опыт планирования спецопераций.

«Вторая часть — это регулярная российская армия, состоящая из контрактников и призывников (хотя власти отрицают последнее), - продолжает Василевски. - Ее проблемы – низкий моральный дух, недостатки командования на поле боя на всех уровнях и логистика». Хотя есть приятные для Кремля исключения: «Артиллерийские части демонстрируют высокий профессиональный уровень и являются наиболее эффективным родом войск против украинских подразделений. Однако эффективность других - (например, танков и пехоты) в лучшем случае - неравномерна. Многие части были объединены в порядке полевой целесообразности из-за больших потерь. Их преимущество перед украинской армией на Донбассе не в качестве, а лишь в количестве».

«Третий компонент российской армии состоит из "вспомогательных сил", которые хотя и используют российское оружие, форму и снаряжение, но не связаны напрямую с российскими официальными военными структурами. В их число входят ополченцы так называемых ДНР и ЛНР, а также отряды чеченцев, верные Рамзану Кадырову». Оценка боеспособности этих частей в докладе убийственная в переносном и прямом смысле слова: «Солдаты самопровозглашенных республик - по сути дела, пушечное мясо, максимально используемое в Донбассе для минимизации потерь регулярной армии. Их часто принуждают к службе, они проходят минимальную (если вообще проходят) подготовку, и иногда вооружены винтовками с продольно-скользящим затвором времен Второй мировой войны. Немотивированные и плохо снабжаемые, они имеют очень сомнительные наступательные возможности». Впрочем, считает эксперт, они могут пригодиться, если им придется защитить свои дома, если украинские части войдут на территорию так называемых ДНР и ЛНР.

«Чеченцы, несмотря на их устрашающую репутацию - или, может быть, из-за неё - похоже, больше используются в тылу: в качестве блокирующих сил для предотвращения отступления [заградительные отряды] - аналогичная миссия была у подразделений НКВД во время Второй мировой войны», - пишет эксперт.

Что же ждет в будущем эти три составные части российской армии? «Битва за Донбасс превратилась в мясорубку для обеих сторон. Каждая армия ежедневно теряет несколько сотен солдат убитыми или ранеными. Россия и Украина вовлечены в кровавую войну, которая приводит к потере людей и техники со скоростью, невиданной в Европе более 75 лет», - констатирует Филип Васиелевски.

«Полого-холмистые, открытые поля Донбасса считаются благоприятными для танковых боев. Когда началось наступление, некоторые предсказывали, что Россия сможет быстро и глубоко прорвать украинские позиции бронетанковыми частями, что соответствовало бы лишенной воображения русской тактике», - считает Василевски. Однако этого не произошло. Российские танки очень плохо показали себя во время первой фазы войны в феврале - марте: абсолютно уязвимые для Джавелинов, несмотря на наскоро приваренные над башнями комичные козырьки из труб и решеток (ракета Javeline обычно бьёт танк сверху, приводя к детонации боеприпасов и отрыву башни), они также неожиданно продемонстрировали плохую проходимость. Экипажи часто бросали их во вполне исправном состоянии. Похоже, полагают другие эксперты, время танков, как решающей силы на поле боя вообще исторически подошло к концу, а ведь именно у России их было в последние 70 – 90 лет больше всего в мире: теперь они становятся не нужными.

«На Донбассе театр боевых действий пересекают реки Северский Донец и Оскол, которые оказалась сложным препятствием для русских при наведении переправ под обстрелом. Помимо этих рек, естественные препятствия для продвижения создают многочисленные озера и водохранилища, - пишет эксперт. - В регионе находится множество городов и посёлков, городские бои в которых для россиян трудоемки и смертоносны». Из-за всего этого Россия отказалась от танковых атак и предпочла более безопасные для себя обстрелы позиций ВСУ из дальнобойных гаубиц и РСЗО, с ограниченными пехотными и моторизованными атаками своих измотанных и разнородных частей.

«Вспомните старую военную мудрость, - говорит Василевски иронично: - Чем слабее пехота, тем сильнее должна быть артиллерия».

Тактическая перспектива

«Взятие Северодонецка и Лисичанска стало бы для русских важным шагом в достижении декларированной политической цели по «освобождению» всей Донецкой и Луганской области, - констатирует Филип Василевски. - Однако это мало что даст в стратегическом плане, если только российские войска не окружат и не захватят в плен и ликвидируют десятки тысяч украинских военнослужащих. Исходя из предыдущих темпов наступления русских, украинцы вполне в состоянии отступить в полном порядке». Нового “дебальцевского котла” явно не получается: украинская армия реагирует на давление адекватно и минимально отступает, максимально изматывая противника.

«Сейчас украинцы успешно обменивают пространство на время, а без создания «котла» «оккупация территории этих двух областей не даст противнику стратегически ничего, кроме кратковременной пропагандистской победы», да и то лишь на внутрироссийском «фронте», считает Василевски.

«Украинцы показали себя очень искусными в оборонительных боях, - считает бывший морской пехотинец Филип Василевски. - Они умеют отступать под огнем противника, а это один из самых сложных манёвров. При этом они еще успевают оказать помощь в эвакуации местным жителям, даже будучи окруженными с трёх сторон».

Почему же Донецк и Луганск являются ложной целью для Путина? Да хотя бы потому, что оккупация этих территорий «не препятствует поступлению западного оружия и боеприпасов в Украину, увеличению численности и боевых возможностей украинской армии».

«Даже тактическое поражение на Донбассе, - считает Василевски, - не являлось бы для Украины стратегическим поражением, если она способна продолжить усилия по увеличению и оснащению вооруженных сил. Соответственно это не будет и стратегической победой для России. Российские военные тратят сегодня тысячи жизней, постепенно, почти в стиле Первой мировой войны, наступая на территорию, которая не имеет реальной стратегической ценности, - резюмирует эксперт. - Россия ведет войну на истощение. В прошлом у СССР было достаточно сил, чтобы сделать такую стратегию эффективной. Однако сегодня у России больше нет механизмов для набора, обучения, оснащения, офицерского состава и развертывания значительного числа новых воинских формирований».

Потери и уроки истории

По оценкам Филипа Василевски, только к концу первой фазы войны в начале апреля Россия уже потеряла около 10 тысяч солдат убитыми в бою (killed in action, KIA) при общем числе безвозвратных потерь 35 - 38 тысяч (к безвозвратным потерям обычно относят также тяжело раненых, пленных, пропавших без вести и дезертировавших – всех тех, кто не вернётся в строй в ближайшей перспективе). С учётом данных британской разведки, на настоящий момент эксперт называет возможное число потерь российской армии как минимум в 15 тысяч убитыми, а общие потери на начало июня - примерно 50 тысяч человек.

«Кто их заменит? – задаётся вопросом Василевски. - 130 тысяч российских призывников, призванных с 1 апреля 2022 года, не должны отправиться в зону боевых действий (хотя многие отправятся). По мере того, как до населения доходят слухи об ужасных боевых условиях, набор контрактников будет усложняться. Вероятно, это уже произошло, - рассуждает эксперт, - раз принято решения допустить добровольцев 50-летнего возраста».

Но самое печальное для России, что и мобилизация не спасла бы: «Увеличение призыва не может компенсировать нехватку рекрутов в стране, где уклонение от военной службы практически является национальным видом спорта, - с сарказмом отмечает Филип Василевски, проявляя знание российских реалий. - Путин, вероятно, опасаясь социальных волнений, не использовал возможность объявить войну и всеобщую мобилизацию в "День победы 9 мая”».

Однако и этим российские проблемы с кадрами не исчерпываются. «Даже если будет найдено достаточно солдат, кто ими станет командовать? Еще до войны Россия испытывала трудности с удержанием в армии младших офицеров. В этой войне офицеры всех уровней понесли огромные потери. Да и кто будет обучать новых солдат? Базовая и повышенная подготовка в российской армии проводится на уровне отдельных частей, но многие обучающиеся офицеры уже направились со своими частями в Украину. Это оставляет ограниченное количество кадров для обучения новобранцев», - считает эксперт FPRI.

И, наконец, третье: «Сможет ли Россия вооружить новобранцев современным оружием? Потери вооружения катастрофические. Сайт Oryx, используя консервативные, тщательно задокументированные методы проверки, подсчитал, что по состоянию на конец мая 2022 года Россия уже потеряла 741 танк, 1342 БТР/БМП и 27 боевых самолетов. Фактические потери, вероятно, еще выше, - приводит статистику Василевски. - Транспортные средства, самолеты и вертолеты, участвовавшие в трехмесячных беспрерывных боях, требуют ремонта и доукомплектации, что вряд ли произойдет в ходе боевых действий. Война может истощить машины так же, как и людей. Новых замен уничтоженной технике не будет: основные танковые заводы России остановились из-за санкций, которые также затормозили ее авиастроение. Десятилетиями производившиеся боеприпасы были израсходованы за три месяца, а сокращение использования управляемых и крылатых ракет свидетельствует о дефиците высокоточного оружия». В соцсетях публикованы кадры доставки на фронт старой расконсервированной техники из Сибири и других регионов. «Такое оружие будет иметь ограниченную эффективность против современно оснащенного противника».

И, наконец, последнее: моральный дух и мотивация. Эксперт констатирует, что «проблемы низкого морального духа российской армии теперь открыто обсуждаются уже и в российских социальных сетях. Хотя отказы идти в бой, членовредительство и т. п. происходят на каждой войне, есть момент, когда низкий моральный дух в сочетании с плохой дисциплиной приводят либо к мятежу, либо к распаду».

Ветеран ЦРУ приводит примеры из русской истории: «Российские военные бунтовали несколько раз в своей истории, начиная с восстания декабристов 1825 года и заканчивая линкором «Потёмкин» и событиями 1917 года. Царская армия дважды поднимала мятеж в 1917 году: сначала в конце февраля в знак протеста против продолжения войны и монархии, а затем еще раз летом того же года – после неудачных действий правительства Керенского. Солдаты, деморализованные предыдущими поражениями, большевистской пропагандой и ужасными условиями жизни, восстали против своих офицеров и либо дезертировали, либо формировали революционные комитеты для свержения правительства. Реально ли повторение такого сценария?» – задаёт риторический вопрос эксперт.

Французская армии так же поднимала мятеж в 1917 году после тяжелых потерь в наступлении. «Однако их отказ воевать был больше сидячей забастовкой, а не восстанием, - пишет Василевски. - Они решили, что не пойдут в наступление, но будут защищать Францию. Изменение тактики восстановило боевой дух. Поскольку на Украине воюют три разные по качеству российские военные группировки, каждая из них может по-своему реагировать на одну и ту же ситуацию, - продолжает свою мысль эксперт. – Элитные части могут никогда и не восстать. Ополченцы могли бы скатиться на путь царской армии 1917 года, в то время как остальная армия может повести себя примерно, как французы в 1917 году: что произойдёт на самом деле - только время покажет», - замечает Филип Василевски.

«Ради кратковременной пропагандистской победы на Донбассе Путин сейчас уничтожает свою армию, - считает эксперт. - Если она восстанет в целях самосозащиты или рухнет под контратаками украинцев, Путина постигнет та же участь, что и других российских правителей, проигравших войны. Это война, в которой поражение станет катастрофическим для любого проигравшего. Мы часто злоупотребляем термином «экзистенциальный», но в данном случае, - настаивает аналитик, - противостояние действительно таково. Украина ведет экзистенциальную борьбу за свою независимость и идентичность, а Путин ведет экзистенциальную борьбу за самого себя. Он по-своему внимательно изучает российскую историю, и знает, что ни российское общество, ни российская элита не простят лидера, который сначала привёл страну к войне, а затем её проиграл».

А что у Украины?

Военные потери Украины тоже велики. Доклад приводит статистику: «Если экстраполировать ранее обнародованные цифры на сегодняшний день, то количество убитых украинских военных может приближаться к 6 тысячам человек и примерно 25 тысяч безвозвратных потерь - из-за высокой интенсивности боев на Донбассе. Согласно Oryx, Украина потеряла 186 танков, 276 БТР/БМП и 22 боевых самолёта, но это опять-таки консервативные цифры».

«Существуют важные стратегические различия между российскими и украинскими потерями. Украина находится в лучшем положении для восполнения своих потерь в живой силе и технике. Она может позволить себе обменивать часть территории на время, чтобы успеть ассимилировать западные поставки. С поступлением оружия с Запада и подготовкой новых добровольцев украинская армия будет расти в численности и возможностях, в то время как российская - вряд ли, - полагает автор доклада. - Когда все будет готово, у Украины появятся силы для контрнаступления».

Директор Евразийской программы FPRI Крис Миллер (Chris Miller), участвовавший в презентации, считает, что глубокая военно-техническая интеграция между Украиной и НАТО, которая сейчас идёт, не закончится и после войны. «В некотором смысле Украина добилась большей фактической интеграции в западный оборонительный альянс, чем за всё предыдущее десятилетие политических манёвров. Военные намного больше продвинули Украину в направлении НАТО из-за войны, которую Путин начал 24 февраля».

Василевски опять приводит интересные исторические параллели: хорватская армия сделала то же самое после утраты территории в 1992 году. К 1995 году с помощью западных поставок и инструкторов Хорватия восстановила свою армию и предприняла совместно с Боснией контратаку (операция «Буря»), вытеснив сербов из так называемой Сербской Краины в течение недели. «Украина могла бы сыграть в аналогичную долгую игру».

Как именно могла бы контрнаступать украинская армия? Автор доклада приводит в пример три возможных сценария.

Украинские силы могли бы рискнуть предпринять контрнаступление под Харьковом на восток в направлении Купянска, разрушить два моста через реку Оскол, зажав российские войска в котле вокруг Изюма.

Другой вариант - «освободить Херсон, пересечь Днепр и достичь Перекопского перешейка в Крыму, это имело бы ошеломляющий эффект, подобно высадке американцев в Инчхоне во время Корейской войны, - продолжает Василевски свои яркие исторические аналогии. - Захват Перекопского перешейка и разрушение крымского моста свели бы на нет успехи России в Азовском регионе и имели бы сокрушительный психологический эффект».

Военный эксперт подчёркивает: «Столкнувшись с ситуацией, когда противник проник глубоко в тыл и отрезал линии снабжения, пути к отступлению - русские части могут запаниковать и погрузиться в анархию "каждый сам за себя". После нескольких месяцев тяжелых потерь, ограниченных успехов и плохой логистики, любой сильный и внезапный психологический шок может стать для них фатальным».

«Это также имело бы очевидные внутриполитические последствия в России. Общепринятое мнение, заключается в том, что, разрушив российскую экономику, западные санкции вызовут народное недовольство режимом Путина и возможную смену режима. Однако, хоть российская экономика и больна, но до краха ей ещё далеко. Зато социальный бунт может быть вызван не экономическими лишениями, а возмущением по поводу военного поражения армии. Проигравшие военные могут это сделать за время, куда меньшее, чем требуется санкциям», - считает Василевски.

«У Украины есть ресурсы и международная поддержка, чтобы избежать сценария замороженного конфликта, - заключает эксперт. Украине нужны сегодня все виды оружия, особенно дальнего действия, чтобы поражать российские позиции глубоко в тылу и атаковать их логистику. Российская армия очень зависима от рельсов, её логистика основана на железнодорожных перевозках, которые очень уязвимы для огня с закрытых позиций. Разрушение железнодорожных узлов может эффективно уничтожить боеспособность без противостояния один на один в поле». Василевски считает этот вариант продолжением очень успешной линии украинцев на нанесение ударов по узлам связи и управления, особенно по передовым военным штабам российской армии.

Что противопоставит Россия украинскому контрнаступлению?

Филип Василевски считает, что «Путин мог бы санкционировать ядерный удар, чтобы вызвать массированный психологический шок и сломить украинское сопротивление. Разрыв между политическими целями России, как бы они ни были сокращены теперь, и ее военными возможностями, можно преодолеть только с помощью ядерного оружия, но только теоретически: на практике такой исход маловероятен. Не существует "серебряной пули", "чудо-оружия", способных исправить плохие стратегию, лидерство, тактику и логистику, а также отсутствие воли перед лицом мотивированного противника».

Есть три ядерных сценария: ядерная демонстрация над территорией Украины, ядерный удар по крупному населенному пункту и тактические ядерные удары.

«Первый вариант, - считает эксперт – это взрыв в атмосфере над Украиной, который может служить "предупредительным выстрелом" грядущей эскалации без причинения большого ущерба полномасштабного удара. Кремль может посчитать, что сможет воспользоваться преимуществами ядерного принуждения, не заплатив полную цену международного возмущения жертвами и разрушениями».

«Второй вариант - стратегический удар по крупному украинскому городу - будет направлен на причинение Украине такого вреда, что ее правительство потребует мира, чтобы избежать дальнейших жертв. Эта ужасающая возможность может быть ограничена несколькими факторами. Во-первых, нежелание тех, кто находится в цепочке командования, последовать такому приказу по моральным или практическим причинам. Вторым фактором может быть сложность выбора цели, чтобы не уничтожить многочисленное русскоязычное население (Одесса и Харьков), мать русской цивилизации (Киев) или город, близкий к территории НАТО (Львов). Наконец, Москва может не решиться нанести такой ядерный удар, опасаясь, что вместо того, чтобы терроризировать украинское общество, это подтолкнет его к еще более жесткому сопротивлению и отказу вести переговоры».

Третий вариант - тактические ядерные удары на поле боя – еще один способ использовать огневую мощь для восполнения дефицита живой силы и тактических навыков. «Теоретически «небольшие» ядерные удары мощностью в одну, пять или десять килотонн могут пробить бреши в обороне. Однако украинские силы недостаточно сконцентрированы, чтобы быть выгодной целью для ядерного оружия, считает эксперт. - Это война подразделений численностью в роту и батальон, сражающихся в рассредоточенных порядках. Уничтожение одного или нескольких таких формирований вряд ли разрушит какую-либо оборонительную линию».

Ну и, конечно, России придется учитывать влияние радиоактивных осадков на ее собственные войска и граждан. Ветер переместит осадки либо в ДНР/ЛНР и Россию, либо в Беларусь и страны НАТО.

Когда и чем закончится война?

Филип Василевски вспоминает слова политолога Сэмюэля Хантингтона, который десятилетия назад предсказал, что будущие конфликты будут столкновениями между различными культурными цивилизациями. И возражает ему: «Мы наблюдаем столкновение внутри одной культурной цивилизации – православной; культурные границы которой были сформированы ее византийским наследием, славянским происхождением и языком». Эта исторически-религиозная общность России и Украины еще больше подчеркнула их мировозренческую и ментальную полярность: речь вовсе не в способности Украины вступить в НАТО или Европейский Союз: это борьба между двумя представлениями о том, на каких принципах надо строить государство, считает Василевски. «Одна сторона уверена, что всё должно быть по указу сильных мира сего, а другая – на основе консенсуса населения. Одни считает, что они имеют право на собственную сферу влияния, а другие - что могут сами определять свое будущее».

Директор Евразийской программы FPRI Крис Миллер добавляет: «Поразительно, как мало сегодня русские жалуются на присоединение к НАТО Финляндии и Швеции! Конечно, отчасти потому, что они мало что могут с этим поделать. Но это также показывает, насколько на самом деле "важными" были для России разговоры про "страхи" перед расширением НАТО в украинском контексте. Возражения против расширения альянса были гораздо менее важны для Путина, чем давно лелеемые имперские амбиции в отношении Украины». Всё, связанное с ней, для ревнивого Путина гораздо более болезненно, чем происходящие в Швеции или даже Финляндии, некогда первой вырвавшейся из русских имперских когтей.

«Личное отношение Путина к независимости Украины широко известно на протяжении десятилетий, - напоминает Филип Василевски. - Еще в 2007 году он говорил президенту Джорджу Бушу-младшему, что Украина не является реальной страной. Путин провозгласил целями «денацификацию и демилитаризацию» Украины… На самом деле денацификация просто означала разрушение украинской национальной идентичности, а демилитаризация - разрыв её связей с Западом. Используя шаблоны из Чехословакии 1968 года и Афганистана 1979 года, он, очевидно, ожидал, что его вооруженные силы и спецслужбы быстро осуществят государственный переворот, захватив Киев и установив марионеточное правительство из пророссийских коллаборационистов. Русские намеревались оккупировать большую часть Украины, за исключением, возможно, приграничного запада».

Война «стала неизбежной кульминацией многолетней российской пропаганды», которая материализовалась в военные действия. Однако, как только выяснилось, что Москва не в состоянии достичь своих первоначальных целей, политические задачи уменьшились пропорционально снижению возможностей российских вооруженных сил их обеспечить. «Военные цели России сузились от завоевания Украины до банального расширения своей территории», - формулирует Филип Василевски. Сценарий, уже давно признаваемый рудиментарным всеми цивилизованными странами, понимающими, что в наши дни дело не в размере территории, а в силе экономики и её влиянии.

На «временно расширенной» территории «оккупационные власти заменяют украинскую валюту своим рублем; заменяют украинские учебники и даже учителей - русскими; а дорожные знаки на украинском языке - русскоязычными. Путин одобрил закон о выдаче российских паспортов украинцам на оккупированных территориях, - говорит эксперт. - Местные украинские чиновники подвергаются российскими властями аресту и пропадают без вести. Десятки, если не сотни тысяч жителей насильственно выселены, отправлены в фильтрационные лагеря и насильно перемещены внутрь России. Небольшое количество коллаборационистов придают лицо фиктивным процедурам кодификации российского правления - таким как запланированный "референдум" или "просьбы" о создании российских баз на территории Украины».

Такая тактика, подчеркивает автор доклада, была впервые использована Советами в восточной Польше после 17 сентября 1939 года, а затем в 1940 году в насильственно присоединенных государствах Балтии. Тактика была усовершенствована между 1944 и 1948 годами для подчинения государств Восточной Европы советскому контролю и развита, как средства сохранения влияния на Азербайджан, Армению, Грузию и Молдавию через Приднестровье, Абхазию, Осетию. Создание в 2014 году пула сепаратистов "ДНР/ЛНР" также следовало этой схеме. «Такая тактика, - напоминает эксперт, - сопровождается апелляциями к ностальгии по имперскому величию России путем возрождения таких терминов, как «Новороссия», или восстановления царского герба Херсонской области. Кремль, вероятно, надеется, что ностальгия по имперскому величию вызовет у украинцев резонанс с российской общественностью, чтобы война была воспринята как оправданные затраты» на госстроительство нового имперского мира.

Филип Василевски напоминает известный разговор Путина с президентом Франции Эммануэлем Макроном перед войной, когда Путин сказал про Украину: «Нравится – не нравится, терпи, моя красавица». Эксперт замечает: «Это было не просто грубой шуткой об изнасиловании, но откровенным примером его хода мыслей. Такой тип мышления был предвосхищен почти два тысячелетия назад, когда римский историк Тацит написал: "Ubi Solitudinem Faciunt, Pacem Appellant": " Там, где они создают пустыню, они называют это миром», - говорит эксперт, указывая на разрушенные в результате такого менталитета украинские города.

«Массовое мародёрство российской армии, разграбление всего: от бытовой электроники до сельскохозяйственного оборудования, зерна и - в одном случае - целой электростанции на солнечной энергии, напоминают такие же действия советской армии в Восточной Германии и Маньчжурии в конце Второй мировой войны или в странах Балтии в 1940 году, когда Красная армия точно также пыталась уничтожить независимость и национальную идентичность соседей», - говорит Филип Васиелевски.

«Россия XXI века использует оружие XX века, чтобы вести войну на истощение XIX века в сочетании с мародерством XVIII века, - ёмко формулирует эксперт. - В настоящее время численное преимущество России на Донбассе позволяет ей медленно продвигаться к бессмысленной цели. Даже если российские войска выдвинутся к административным границам обеих областей, это не положит конец войне».

На самом деле Путин, по мнению аналитика, не испытывает ностальгии ни по СССР, ни даже по Российской империи – но «он очень ностальгирует по российской "победе над фашизмом", по большому успеху Советского Союза во Второй мировой войне, который Путин с момента прихода к власти в 2000 году превратил в фетиш. Это единственное, что он может назвать во всей истории СССР, что было хоть сколько-нибудь близко к успеху. Поэтому из войны в Украине он попытался сделать собственную победу над "фашизмом", который он построил в своем уме, выдумав себе врага. Такая победа закрепила бы его правление и режим на долгие годы», - метко замечает Филип Василевски.

Со своей стороны «военные цели Украины тоже изменились - от простого выживания к возвращению всей территории, утраченной с 2014 года. Первоначальные цели были защитить себя, защитить столицу, крупные города и выжить, пока не прибудет поддержка Запада. Но 10 мая министр иностранных дел Дмитрий Кулеба уже заявил, что победой для Украины в этой войне будет освобождение остальных ее территорий», - напоминает эксперт.

Второй целью войны со стороны Украины является добиться справедливого возмездия за многочисленные военные преступления России: «Убийства, изнасилования, грабежи и преднамеренные нападения на мирных жителей настроили украинцев против компромисса и мотивировали сильное стремление к справедливости… Военные преступления, резня в Буче, присвоение совершившей это бригаде почетного звания "гвардейская" - указывают, что эти действия являются результатом не индивидуальной преступности, а официальной политики, - говорит эксперт. - Таким образом, стремление к реваншу есть с обеих сторон. Эти бескомпромиссные цели вовлекают Россию и Украину в войну на истощение с очень малой надеждой на урегулирование путем переговоров. Война будет продолжаться до тех пор, пока соотношение военной мощи не заставит ту или другую сторону вновь скорректировать свои военные цели, - ясно формулирует доклад FPRI. - Война на истощение идет c обеих сторон. Победителем может стать тот, кто продержится всего на мгновение дольше, чем другой».

Объективно максималистские цели каждой из сторон и их многократно поднятые ставки, приводят Филипа Василевски к выводу: «Мечты агрессора о быстрых победах рухнули, но завершение конфликта может наступить очень не скоро. Когда бы ни закончилась эта война, скорее всего она приведет к таким же значительным изменениям в мире, как и война 1939 - 1945 года. Её стратегическое значение растёт с каждым днём».