Итальянский документалист снял фильм в эпицентре «арабской весны»
Две недели провел в гуще народных протестов на каирской площади Тахрир итальянский документалист Стефано Савона. Было это в январе-феврале прошлого года, в разгар «арабской весны», свергнувшей режим президента Египта Хосни Мубарака. И вот полнометражный фильм «Тахрир: площадь освобождения» (Tahrir: Liberation Square), показанный на нескольких престижных международных кинофестивалях, выходит на экраны США. В Нью-Йорке его начинает демонстрировать 11 июня кинотеатр Maysles Cinema в Гарлеме.
Стефано Савона родился в Палермо в 1969 году. Изучал антропологию и археологию в Риме. Участвовал в археологических раскопках в Судане, Египте, Турции и Израиле. Во второй половине 1990-х годов работал независимым фотографом. Снял несколько документальных фильмов. В 2009 году стал собирать визуальный архив о развитии аграрной культуры Сицилии. Живет в Париже.
Стефано Савона дал интервью корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» Олегу Сулькину.
Олег Сулькин: Как возникла идея снять такой репортажный фильм?
Стефано Савона: Я давно связан с Египтом. Люблю эту страну, ее культуру, ее людей. Никогда бы не мог предположить, что события примут такой оборот, как в январе 2011 года. И никто из моих египетских друзей тоже не предполагал, что правящий режим будет так быстро сметен народным гневом. Когда я увидел по телевидению и в Интернете, что центром протестов стала площадь Тахрир, то схватил маленькую видеокамеру Canon и звуковой рекордер и помчался туда. Опасался, что меня задержат полиция или службы безопасности, но мне удалось беспрепятственно проскочить все кордоны.
О.С.: У вас был план съемки, какое-то подобие сценария?
С.С.: Нет, конечно. Я реагировал на ситуацию, снимал то, что мне казалось важным, уникальным. Главное – запечатлеть событие, дать высказаться людям. А дальше, на стадии монтажа, уже выстраивал материал сообразно драматургии революции, которая похожа на партитуру симфонии – интродукция, нарастание, кульминация, финал. Я снимал все в хронологическом порядке; так же, соблюдая хронологию, монтировал материал.
О.С.: Полагаю, снято значительно больше, чем вошло в фильм?
С.С.: Я наснимал примерно 25 часов видеоматериала, записал на рекордер 40 часов высказываний и дискуссий. А продолжительность фильма – полтора часа. Главная проблема – батареи, которые быстро разряжались. Приходилось снимать дозированно, с оглядкой, а потом бежать в отель, чтобы заряжать батареи.
О.С.: Вы даете слово самым разным людям, но чаще других на экране одна группа молодых людей. Парни и девушки до хрипоты спорят о судьбах своей страны. Как вы с ними познакомились?
Кадр из фильма «Тахрир: площадь освобождения»
С.С.: Я оказался на площади рядом с ними. Мы познакомились и подружились. Эльсайед, Ноха и Ахмед безостановочно спорили. Мой арабский не позволяет понимать разговоры в деталях, но было ясно, что они говорят о текущей политике. На протяжении двух недель мы держались друг друга, спали рядом. Вначале было очень неуютно ночью, когда становилось холодно. Потом появились одеяла, палатки. Мы натаскали с ближайшей брошенной стройки панели, которыми отгораживались от ветра.
О.С.: Обстановка на площади, как видно из фильма, временами сильно накалялась. Было ли вам страшно?
С.С.: На площади – нет. Вокруг друзья, люди, готовые тебя защитить. Страшновато было пробираться в отель через своего рода ничейную зону, которую контролировали государственные войска, спецназ и полиция. Но деваться было некуда – нужно подзаряжать батареи для видеокамеры. Риск обыска и конфискации материалов был очень высок. Я использовал пять жестких дисков, на которые скопировал весь отснятый материал. Раздал их друзьям, чтобы подстраховаться на случай конфискации.
О.С.: Как к вам, чужаку и европейцу, относились люди на площади?
С.С.: Я проработал археологом в Египте много лет, начиная с 1990-х годов. Приезжал каждый год на один-два месяца. Знаю обычаи страны, этику поведения. Поэтому я быстро установил дружественный контакт с героями фильма. Когда ты ведешь себя уважительно и достойно, все барьеры сметаются, тебя принимают не как чужака, а как своего. Кроме того, сегодня легко разоблачить неискренность гостя, несоответствие его деклараций реальным взглядам. Я уверен, что меня мои новые друзья сразу же «прогуглили» и прочитали мои высказывания, увидели мои интервью и узнали, кто я по профессии, чем занимался, какие фильмы снимал прежде.
О.С.: Нельзя не поразиться активности египетских женщин. Они очень заметны в полемике на площади, которую вы зафиксировали на пленку.
С.С.: Меня это тоже удивило. Я знал, что образованные египтянки, закончившие хорошие колледжи и университеты, играют заметную роль в жизни среднего класса и элиты страны. На площади большинство женщин представляло низший класс общества. Но никакой робости и покорной подчиненности мужчинам они не проявляли. Напротив, задавали тон протестам. Я думаю, революция разрушает табу – религиозные, социальные, культурные.
О.С.: В конце фильма вы показываете крупным планом лозунг «Конец». Понятно, что речь идет о конце тирании, тоталитарного режима. Но конец одной эпохи знаменует начало другой. Эпохи, где к власти могут прийти исламские фундаменталисты, где демократию могут подвергнуть новым атакам.
С.С.: Абсолютно согласен. Египет находится в самом начале нового пути. После десятилетий диктатуры демократия не может утвердиться в одночасье. Предстоят новые нелегкие испытания. Но главное достигнуто – люди открыто высказывают свое мнение. Не исключено, что к власти на законных выборах придут «Братья-мусульмане». Но даже если так, закончится срок правления, и, если они не справятся, если их отвергнет народ, им придется уступить власть другой партии, другому движению. Это и есть реальная демократия.
О.С.: Известно высказывание: «Революцию делают романтики, а плоды ее пожинают подлецы».
С.С.: Я знаю, как тяжело живется романтикам. Люди, вышедшие на площадь, – настоящие герои. Им и сейчас, по прошествии года после победы, приходится тяжело. Они продолжают бороться за демократию, за то, чтобы не растратить потенциал победы, чтобы упрочить завоевания народа.
О.С.: Будучи экспертом по Египту, можете ли вы быть уверены, что страна не пойдет по пути исламизации? Пример Ирана у нас перед глазами.
С.С.: Такие попытки предпринимаются. Но исламизация, уверен, натолкнется в Египте на сопротивление общества. В этой стране большинство людей придерживаются современных стандартов жизни. Полагаю, они не поддержат радикализацию ислама, ужесточение социальных и семейных норм в духе Саудовской Аравии. Даже в случае победы на выборах «Братьев-мусульман» режим будет больше напоминать Турцию, а не Иран. Конечно, это мое личное мнение, и я уверен, что есть желающие со мной поспорить.
