8 декабря исполнится 30 лет с момента подписания исторического документа, известного, как «Беловежские соглашения». В этот день главы трёх, входивших на тот момент в состав СССР республик, в правительственной усадьбе Вискули на территории Брестской области тогдашней Белорусской ССР, поставили свои подписи под «Соглашением о создании Содружества Независимых Государств». Здесь же говорилось о прекращении существования Советского Союза в качестве «субъекта международного права и геополитической реальности».
Под документом значатся подписи шести человек, занимавших на тот момент высшие государственные посты: Станислава Шушкевича и Вячеслава Кебича от Белорусской ССР, Бориса Ельцина и Геннадия Бурбулиса от РСФСР, Леонида Кравчука и Витольда Фокина от Украинской ССР. Кебич и Фокин на тот момент возглавляли правительства своих республик, а Бурбулис был первым заместителем председателя правительства.
В канун 30-летнего юбилея «Беловежских соглашений» корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовала со Станиславом Шушкевичем.
Анна Плотникова: Когда говорят о «Беловежских соглашениях», что Вам вспоминается в первую очередь?
Станислав Шушкевич: В первую очередь вспоминаю базу администрации ЦК КПСС, которая была в белорусской Беловежской пуще. А Белорусская республика к ней не имела никакого отношения. Ею распоряжалась администрация Политбюро ЦК КПСС. База была только что введена в строй, но когда была принята Декларация Независимости, то она перешла в собственность Белорусской ССР. А поскольку у нас была сложная экономическая ситуация с топливом на зиму - мы боялись заморозить наших граждан, мы с премьером Кебичем, хотели как-то «ублажить" Ельцина - уговорить его помочь нам с нефтью, газом и мазутом. Поэтому искали способ поговорить с Ельциным в отсутствие свидетелей, что удалось сделать 20 октября 1991 года в Ново-Огарёво. Мы договорились, что я его приглашаю на охоту, а дату мы согласуем. А то, что это превратилось в совершенно другое мероприятие - это произошло по ходу действия.
А.П.: Что подтолкнуло к тому, что Вы назвали «изменением по ходу действия»?
С.Ш.: Очень просто! Когда мы начали рассуждать, что мы будем действовать по существующим законам, то получается, что только всенародно избранный президент Ельцин может обратиться к избранному Съездом народных депутатов СССР президентом СССР Горбачеву помочь нам. Мы должны были усиливать роль Горбачёва, а Ельцин никакой роли сыграть не мог.
Нам стало ясно, что надо делать что-то другое, и тогда появился Бурбулис. Он спросил у собравшихся, не согласимся ли мы подписаться под фразой «СССР, как субъект международного права и геополитической реальности прекращает свое существование»? Я первый закричал, что я соглашусь. Вот так и началась работа над постановлением, которое констатировало распад и прекращение существования такого субъекта, как СССР.
А.П.: Сколько времени потребовалось на разработку этого документа?
С.Ш.: Эту фразу мы согласовали 7 декабря и решили, что эксперты должны написать проект постановления на эту тему. И им отводилась ночь. Что они и сделали. Утром представили проект из 18 статей и шесть человек, то есть первые и вторые лица государств, соответственно - Украина, Россия и Беларусь - начали работать над этими статьями постатейно. В итоге, этот документ превратился в 14 статей, сохранилась главная часть в преамбуле, что «СССР, как субъект международного права и геополитической реальности прекращает своё существование» и далее на эту «кость» нанизали «мясо» - успокоили всех, что мы создаём «Содружество независимых государств», то есть, то, что ещё можно «склеить» из бывшего Советского Союза, которого окончательно развалил августовский путч.
А.П.: В свое время Анатолий Собчак говорил, что СССР держался на трех республиках, которые в результате и подписали эту декларацию. Но вы не поставили в известность Казахстан - еще одну крупную республику...
С.Ш.: Понимаю ваш вопрос! Дело в том, что мы не предполагали заниматься такими делами! Белоруссия и Украина были потребителями теплоносителей. И чтобы не действовать порознь, мы вместе приехали в Беловежскую пущу договариваться с Ельциным. Но когда мы поняли, что мы будем подписывать, мы связались с Назарбаевым. Он как раз из Алма-Аты летел в Москву. Позже выяснилось, что он летел к Горбачеву, который посоветовал (ему) на наше мероприятие не ехать. А выглядело это так, как будто связь с самолетом Назарбаева прекратилась, и более самолет на связь не выходил. Другие способы связаться с Назарбаевым не срабатывали.
А.П.: Прошло 30 лет. Как Вы сейчас смотрите на события тех дней и на свою роль в них? Вы жалеете о том, что вот так сложилось, или даже сейчас понимаете, что действовали правильно и другого выхода не было?
С.Ш.: Мы действовали однозначно правильно. Другие выходы были, но все они грозили гражданской войной на территории Советского Союза. А здесь все те, кто в 1922 году образовали СССР - Россия, Украина, Белоруссия и Закавказская республика - они и заявили, что всё! - мы денонсируем этот договор. А Закавказской республики уже не было, не было и её правопреемника, поэтому всё было сделано легитимно и по правилам. Был найден вариант бескровного распада ядерной империи. И это было высоко оценено международными юристами высочайшего класса. В частности, шведскими дипломатами, которые сказали, что «Постановление о создании СНГ», то есть «Беловежские соглашения», это «шедевр легитимной дипломатии конца Второго тысячелетия».
А.П.: Доводилось ли Вам позже общаться в Леонидом Кравчуком?
С.Ш.: Конечно, мы постоянно с ним перезваниваемся. Сейчас он в Мюнхене - лечится. По сей день общаюсь с теми, кто жив. К сожалению, не стало Кебича, Ельцина. С Бурбулисом контачу, с Витольдом Фокиным тоже.
Вообще же, «Беловежские соглашения» - это второе самое главное, что я сделал в своей жизни. А первым и самым значимым, что в те дни я впервые заявил о том, что Беларусь согласна без всякой компенсации вывезти ядерное оружие со своей территории. Вот это я считаю главным политическим достижением за всю свою жизнь.
