Игрушку-медвежонка зовут Тедом, от Teddy Bear. Он любит выпить, сквернословить, приударить за красивой девушкой. И непременно дать неправильный совет своему хозяину Джону Беннетту. Не мудрено, что оживший по мановению голливудского волшебства хулиганистый мишка вбивает клин в отношения между Джоном и его красивой герлфренд Лори. Пару играют Марк Уолберг и Мила Кунис, а Теда озвучивает Сет Макфарлейн. Он же написал сценарий и выступил режиссером этой новой комедии, «Тед», которая 29 июня выходит на экраны США и ряда других стран. В России под прокатным названием «Третий лишний» она будет демонстрироваться с 2 августа.
38-летний Сет Макфарлейн – популярный шоумен-универсал, создатель, автор и продюсер успешной анимационной комедийной телесерии «Гриффины» (Family Guy), где он озвучивает нескольких персонажей. Кроме того, Сет выступает с концертами как эстрадный и джазовый певец. Его дебютный альбом 2011 года получил две номинации «Грэмми». «Тед» – режиссерский дебют Макфарлейна в игровом кино.
С Сетом Макфарлейном встретился в Лос-Анджелесе корреспондент «Голоса Америки» Олег Сулькин.
Олег Сулькин: Вы ставите какие-то мысленные ограничители по части юмора? Или считаете, что смеяться в принципе не грешно – независимо от предмета вышучивания?
Сет Макфарлейн: Тут есть зависимость. Шутки могут быть очень злыми. Чем злей шутка, тем она должна быть смешней. Желательно – очень смешной. Самые злые шутки должны быть самыми смешными, иначе обиженные сожрут тебя с потрохами.
О.С.: В этом смысле вы жалеете, что кого-то слишком задели своими шутками? Нет ли сомнений – мол, зачем я зашел слишком далеко?
С.М.: Пару раз такие мысли возникали.
О.С.: Можете привести пример?
С.М.: Однажды я резко прошелся по Мэтту Деймону. Уж не помню, что именно я сморозил. Но сильно его обидел, даже не подумав, что Мэтт – один из самых славных и порядочных парней шоу-бизнеса. Очень потом пожалел. Но, надеюсь, он меня простил.
О.С.: А были случаи, когда вы на кого-то замахнулись, а потом передумали?
С.М.: Не припомню такого. Все намеченные мишени поражали согласно сценарному плану. Так было в «Теде», так происходит в «Гриффинах». Кто-то дуется на меня. Кто-то жалуется. Но здравые люди с чувством юмора не обижаются. А многие понимают, что я таким образом ласкаю их самолюбие и делаю им рекламу. Ведь если бы они были не известны публике, стал бы я шутить над ними?
О.С.: Были ли ситуации, когда вы задевали кого-то своими шутками, а они обращались к вам с предложениями сотрудничества?
С.М.: Именно так произошло, когда мы пошутили в одной из серий «Гриффинов» над Марли Мэтлин (актриса, получила в 1987 году премию «Оскар» за лучшую женскую роль в фильме «Дети меньшего бога» – О.С.). Она тут же позвонила мне и предложила сама озвучивать персонаж, основанный на ее образе. Я согласился. Мы стали друзьями. Я очень уважаю людей с отменным чувством юмора, который проявляется, когда человек начинает смеяться над шутками в свой адрес.
О.С.: А бывает, что объект юмора становится вашим врагом?
С.М.: Увы, бывает. Но примеры приводить не буду. Упомяну только, что как-то сильно повздорил с Эдриеном Броди на вечеринке. Но все равно считаю его фантастическим актером. Повторяю, люди редко обижаются. Где-то в 90-е годы стало жутко модным, когда над тобой смеялись в «Симпсонах». Это своего рода индикатор крутизны. И мы с «Гриффинами» тоже попали на эту территорию.
О.С.: Почему людям нравится, когда над ними смеются? Может, от чувства неуверенности в себе или неумения смеяться над собой?
С.М.: Может быть, может быть. Многое зависит от радикальности самой шутки. Иногда мне кажется, что человек непременно обидится. А потом я узнаю, что ему жутко понравилось. По реакции публики обычно судишь, попала шутка в цель или нет. Мы проверяем качество юмора на тестовых просмотрах. Показывали «Теда» на нескольких таких сеансах. Публика хохотала, значит, все нормально. Так и с каждой новой серией «Гриффинов». Мы показываем тестовой аудитории предварительный вариант. Если слышим, что зал неодобрительно стонет или неловко вздыхает, значит, мы хватили лишку, перешли черту и надо переделывать.
О.С.: Вы не допускаете, что тестовый зал может ошибаться?
С.М.: Допускаю. Мы вовсе не автоматически принимаем решение о перемонтаже. Обсуждаем, думаем, спорим. В конце концов, не аудитория снимает фильм, а мы – сценаристы, режиссер, актеры, делающие озвучание.
О.С.: Как возникла идея оживить плюшевого медвежонка?
С.М.: Первоначально я думал сделать анимационный сериал. Мне вообще нравится, когда животные разговаривают, как люди. Ребенком я обожал комикс The Far Side, и мне нравилось следить за разговорами между животными. Когда же я увидел «Аватар», то восхитился тому, как Джеймс Камерон использует новейшие технологии для создания фантастических существ. Меня захватила мысль: почему бы не использовать чудеса технологии в формате не фильма фэнтези, а в традиционной комедии. И создать образ плюшевого медвежонка, который двигается и жестикулирует, как живое существо.
О.С.: Кто вам помогал оживить Теда?
С.М.: Две компании. Одна – Tippett Studio, во главе с Филом Типпеттом из Беркли в Калифорнии. Другая, Iloura, из Мельбурна в Австралии. Обе просто фантастичны! Вместе со студийной группой по спецэффектам они добились удивительного результата – игрушка-медвежонок не выглядит куклой или карикатурой.
О.С.: Да, Тед настолько убедителен, что, кажется, вы вложили в него часть своей души. Может быть, вы сохранили детское восприятие мира, как и его экранный хозяин Джон Беннетт?
С.М.: В детстве и юности я мечтал быстрее повзрослеть, чтобы делать кино. А когда повзрослел, то понял, что надо максимально долго сохранять детскую непосредственность и любовь к игре. В нашем бизнесе инфантильность не порок, а преимущество. Мы играем дни напролет. В каком-то смысле остаемся социально наивными – для спасения карьеры.
О.С.: Вам не досталось от студии за рискованные шутки в «Теде» на еврейскую тему? Вас не уговаривали их убрать или смягчить?
С.М.: Нет. Мы руководствовались правилом равных возможностей для обид. В нашем фильме достается разным расам и народам: евреям, азиатам, чернокожим, белокожим. Мы так действуем годами в «Гриффинах». Обижать всех или никого. Только так это работает.
О.С.: В «Теде» вы соединили два типа комедии. Традиционную добропорядочную романтическую комедию и комедию с жестким рейтингом R с грубым юмором и откровенными сценами в духе «Американского пирога». Не кажется ли вам, что будущий зритель может быть дезориентирован? Увидит в рекламе плюшевого мишку и решит, что это милое семейное кино...
С.М.: Нужно повесить на кинотеатры плакат для зрителей: входите, вас ждет сюрприз. Да, мы специально все это придумали. Я не преувеличиваю значение этого проекта, но мы хотели снять новую версию «Инопланетянина», только со взрослым рейтингом. Такую по сути сладкую историю, с мягким подбрюшием, с искренним теплом и уязвимостью, но при этом рискованную, грубоватую, с массой юмора на грани фола.
О.С.: Можно политический вопрос: у кого лучше чувство юмора – у республиканцев или демократов?
С.М.: Провокационный вопрос... Не знаю, не знаю. И у тех, и у других есть свои ограничители. Демократы тоже могут быть зажатыми и чопорными. И тем, и другим я бы посоветовал немножко расслабиться и быть более раскованными.
О.С.: Не собираетесь из «Гриффинов» сделать игровой фильм?
С.М.: Сделаю. Дайте время.
38-летний Сет Макфарлейн – популярный шоумен-универсал, создатель, автор и продюсер успешной анимационной комедийной телесерии «Гриффины» (Family Guy), где он озвучивает нескольких персонажей. Кроме того, Сет выступает с концертами как эстрадный и джазовый певец. Его дебютный альбом 2011 года получил две номинации «Грэмми». «Тед» – режиссерский дебют Макфарлейна в игровом кино.
С Сетом Макфарлейном встретился в Лос-Анджелесе корреспондент «Голоса Америки» Олег Сулькин.
Олег Сулькин: Вы ставите какие-то мысленные ограничители по части юмора? Или считаете, что смеяться в принципе не грешно – независимо от предмета вышучивания?
Сет Макфарлейн: Тут есть зависимость. Шутки могут быть очень злыми. Чем злей шутка, тем она должна быть смешней. Желательно – очень смешной. Самые злые шутки должны быть самыми смешными, иначе обиженные сожрут тебя с потрохами.
О.С.: В этом смысле вы жалеете, что кого-то слишком задели своими шутками? Нет ли сомнений – мол, зачем я зашел слишком далеко?
С.М.: Пару раз такие мысли возникали.
О.С.: Можете привести пример?
С.М.: Однажды я резко прошелся по Мэтту Деймону. Уж не помню, что именно я сморозил. Но сильно его обидел, даже не подумав, что Мэтт – один из самых славных и порядочных парней шоу-бизнеса. Очень потом пожалел. Но, надеюсь, он меня простил.
О.С.: А были случаи, когда вы на кого-то замахнулись, а потом передумали?
С.М.: Не припомню такого. Все намеченные мишени поражали согласно сценарному плану. Так было в «Теде», так происходит в «Гриффинах». Кто-то дуется на меня. Кто-то жалуется. Но здравые люди с чувством юмора не обижаются. А многие понимают, что я таким образом ласкаю их самолюбие и делаю им рекламу. Ведь если бы они были не известны публике, стал бы я шутить над ними?
О.С.: Были ли ситуации, когда вы задевали кого-то своими шутками, а они обращались к вам с предложениями сотрудничества?
С.М.: Именно так произошло, когда мы пошутили в одной из серий «Гриффинов» над Марли Мэтлин (актриса, получила в 1987 году премию «Оскар» за лучшую женскую роль в фильме «Дети меньшего бога» – О.С.). Она тут же позвонила мне и предложила сама озвучивать персонаж, основанный на ее образе. Я согласился. Мы стали друзьями. Я очень уважаю людей с отменным чувством юмора, который проявляется, когда человек начинает смеяться над шутками в свой адрес.
О.С.: А бывает, что объект юмора становится вашим врагом?
С.М.: Увы, бывает. Но примеры приводить не буду. Упомяну только, что как-то сильно повздорил с Эдриеном Броди на вечеринке. Но все равно считаю его фантастическим актером. Повторяю, люди редко обижаются. Где-то в 90-е годы стало жутко модным, когда над тобой смеялись в «Симпсонах». Это своего рода индикатор крутизны. И мы с «Гриффинами» тоже попали на эту территорию.
О.С.: Почему людям нравится, когда над ними смеются? Может, от чувства неуверенности в себе или неумения смеяться над собой?
С.М.: Может быть, может быть. Многое зависит от радикальности самой шутки. Иногда мне кажется, что человек непременно обидится. А потом я узнаю, что ему жутко понравилось. По реакции публики обычно судишь, попала шутка в цель или нет. Мы проверяем качество юмора на тестовых просмотрах. Показывали «Теда» на нескольких таких сеансах. Публика хохотала, значит, все нормально. Так и с каждой новой серией «Гриффинов». Мы показываем тестовой аудитории предварительный вариант. Если слышим, что зал неодобрительно стонет или неловко вздыхает, значит, мы хватили лишку, перешли черту и надо переделывать.
О.С.: Вы не допускаете, что тестовый зал может ошибаться?
С.М.: Допускаю. Мы вовсе не автоматически принимаем решение о перемонтаже. Обсуждаем, думаем, спорим. В конце концов, не аудитория снимает фильм, а мы – сценаристы, режиссер, актеры, делающие озвучание.
О.С.: Как возникла идея оживить плюшевого медвежонка?
С.М.: Первоначально я думал сделать анимационный сериал. Мне вообще нравится, когда животные разговаривают, как люди. Ребенком я обожал комикс The Far Side, и мне нравилось следить за разговорами между животными. Когда же я увидел «Аватар», то восхитился тому, как Джеймс Камерон использует новейшие технологии для создания фантастических существ. Меня захватила мысль: почему бы не использовать чудеса технологии в формате не фильма фэнтези, а в традиционной комедии. И создать образ плюшевого медвежонка, который двигается и жестикулирует, как живое существо.
О.С.: Кто вам помогал оживить Теда?
С.М.: Две компании. Одна – Tippett Studio, во главе с Филом Типпеттом из Беркли в Калифорнии. Другая, Iloura, из Мельбурна в Австралии. Обе просто фантастичны! Вместе со студийной группой по спецэффектам они добились удивительного результата – игрушка-медвежонок не выглядит куклой или карикатурой.
О.С.: Да, Тед настолько убедителен, что, кажется, вы вложили в него часть своей души. Может быть, вы сохранили детское восприятие мира, как и его экранный хозяин Джон Беннетт?
С.М.: В детстве и юности я мечтал быстрее повзрослеть, чтобы делать кино. А когда повзрослел, то понял, что надо максимально долго сохранять детскую непосредственность и любовь к игре. В нашем бизнесе инфантильность не порок, а преимущество. Мы играем дни напролет. В каком-то смысле остаемся социально наивными – для спасения карьеры.
О.С.: Вам не досталось от студии за рискованные шутки в «Теде» на еврейскую тему? Вас не уговаривали их убрать или смягчить?
С.М.: Нет. Мы руководствовались правилом равных возможностей для обид. В нашем фильме достается разным расам и народам: евреям, азиатам, чернокожим, белокожим. Мы так действуем годами в «Гриффинах». Обижать всех или никого. Только так это работает.
О.С.: В «Теде» вы соединили два типа комедии. Традиционную добропорядочную романтическую комедию и комедию с жестким рейтингом R с грубым юмором и откровенными сценами в духе «Американского пирога». Не кажется ли вам, что будущий зритель может быть дезориентирован? Увидит в рекламе плюшевого мишку и решит, что это милое семейное кино...
С.М.: Нужно повесить на кинотеатры плакат для зрителей: входите, вас ждет сюрприз. Да, мы специально все это придумали. Я не преувеличиваю значение этого проекта, но мы хотели снять новую версию «Инопланетянина», только со взрослым рейтингом. Такую по сути сладкую историю, с мягким подбрюшием, с искренним теплом и уязвимостью, но при этом рискованную, грубоватую, с массой юмора на грани фола.
О.С.: Можно политический вопрос: у кого лучше чувство юмора – у республиканцев или демократов?
С.М.: Провокационный вопрос... Не знаю, не знаю. И у тех, и у других есть свои ограничители. Демократы тоже могут быть зажатыми и чопорными. И тем, и другим я бы посоветовал немножко расслабиться и быть более раскованными.
О.С.: Не собираетесь из «Гриффинов» сделать игровой фильм?
С.М.: Сделаю. Дайте время.
