Несмотря на десятилетия правления Путина, было бы слишком упрощенно утверждать, что авторитаризм в России уничтожил любые проявления гражданской активности, при чем, даже в повседневной жизни - считают эксперты-авторы опубликованного недавно исследования «Разновидности российского активизма» (Varieties of Russian Activism), .
В таких условиях каждое такое исследование - степени готовности народа к активным гражданским действиям, попыток формирования общественных движений и реакции режима на эти процессы - помогает самому обществу увидеть и понять свои проблемы и пути их преодоления.
Книга-отчет «Разновидности российского активизма» написана группой аналитиков, специализирующихся на вопросах формирования гражданского общества в России, и охватывает широкий спектр коллективных действий граждан, будь то организация труда и ремонт жилья, религия, избирательная политика, права языковых меньшинств или городское планирование.
Авторы обращают внимание на важные формы публичной политики в России, которые не получили достаточного внимания в СМИ или заслуживают отдельного изучения.
По сути, книга рассказывает о том, как жители путинской России, несмотря на давление власти, умудряются находить новые способы решения повседневных проблем и пытаются получить доступ к современным возможностям, услугам, и изменить свой образ жизни.
Институт европейских, российских и евразийских исследований Университета Джорджа Вашингтона (IERES- GWU) собрал авторов этой книги-исследования для того, чтобы они представили свой труд, и поделились своими впечатлениями о проявлениях общественной активности в сегодняшней России.
Реджина Смит, профессор политологии из Университете Индианы (Regina Smith, Professor of Political Science at Indiana University), стоявшая у истоков проекта еще в 2018 году, рассказала, что главный вопрос, который поставили перед собой исследователи, был - «как сохранится казавшаяся тогда возросшей, способность общества самоорганизовываться на фоне концентрации власти в Кремле?».
По словам аналитика, в то время «наблюдался рост местной активности не только в городских районах, но даже в сельских сообществах».
Уже тогда, по мнению эксперта, «стали ясны два разнонаправленных процесса»: с одной стороны «распространение апатии и неверия в перемены», а с другой «формирование оппозиционных настроений».
«Полномасштабное вторжение России в Украину бросило вызов нашей работе, резко изменив положение дел. Наша работа показывает, что реакция общества на войну оказалась “черно-белой”, что подтверждают опросы и публикации отдельных независимых СМИ, которые находятся в сегодня в эмиграции», - рассказала Смит.
Джереми Моррис, профессор глобальных исследований Орхусского университета в Дании (Jeremy Morris, Professor of Global Studies at Aros University in Denmark), еще один из тех, кто начинал и организовал данное исследование, пояснил, что авторы книги «обнаружили и задокументировали набор потенциальных возможностей», который многие хотели бы называть «гражданственностью», все-таки существует.
И «когда в какой-то момент появится возможность», этот набор дополнится гражданскими структурами, окажется, что их не надо «строить с нуля».
Одна из авторов исследования, политолог Кэти Стюарт (Katie Stewart, Knox College) обнаружила в ходе работы, что «как активисты оппозиции, так и сторонники режима используют для укрепления своих сообществ и достижения своих целей общественные пространства, многие из которых являются наследием Советского Союза».
«Одним из таких пространств является создание идентичности и продвижение идентичности. Например, национальный языковой театр, где ставят спектакли на языках малых народов России: татарском, бурятском или карельском языках. Это дает возможность сблизиться и заметить предпочтения друг друга, собираясь вместе на различных культурных мероприятиях», - пояснила Кэти Стюарт.
Она рассказала, что несмотря на то, что Кремль «уловил опасность попыток обретения регионами идентичности» и поставил культуру под контроль - приравняв эту ситуацию с проблемой «уровня национальной безопасности», сразу после вторжения России в Украину, в Петрозаводске, столице Карелии, прошли «небольшие, но все же протесты, в которых «использовались формы народной культуры». Протестующие «водили карельский хоровод - символ мира и объединения, выражая таким образом недовольство войной».
«В Бурятии актер национального театра на спектакле порезал себя в знак протеста против увольнения художественного руководителя за его антивоенную позицию», - добавила Стюарт.
Аналитик Гюзель Юсупова (Guzel Yusupova, Carleton University) рассказала, что ее глава в книге-исследовании посвящена «пробуждению активности национальных меньшинств в России, которая выразилась в протестах в ответ на отмену обязательного изучения государства и права на местных языках в школах этнических республик».
Юсупова подчеркнула, что особенно успешными оказались онлайн-связующие действия.
Она обратила внимание также на то, что несмотря на тот факт, что война «заставила многих активистов эмигрировать», после того, как российское государство криминализировало любую антивоенную деятельность, «на удивление, горизонтальные связи между активистами и диаспорами укрепились, что повысило осведомленность о ситуации в современном российском обществе в разных странах мира».
Еще одна со-автор - исследователь Анна Желнина (Anna Zhelnina, Helsinki Institute of Urban and Regional Studies - Urbaria) - говорила об открытиях, которые были сделаны ею в результате анализа происходящего в городской среде. Особенно интересным и показательным эксперт считает реакцию москвичей на так называемую «программу реновации», протест против которой объединил людей с самыми разными политическими взглядами и до сих пор является «общим местом как для сторонников, так и для противников войн.
«Люди мобилизовались в ответ на эту очень личную проблему у них в домах и создали сети активистов. Они расширили свое понимание того, как устроено общество. Реновация - это своего рода российская, национальная проблема, потому что она пришла и в другие города», - подчеркнула она.
Следующей объединяющей темой, по данным эксперта, стала уже «мобилизация», объявленная Кремлем осенью 2022 года.
Профессор Питтсбургской духовной семинарии Джон Берджесс (John Burgess. Professor at Pittsburgh Theological Seminary), также участвовавший в проекте, многократно ездил в Россию и по ней, изучая деятельность и влияние Русской Православной Церкви. Он обратил свое внимание на рост так называемого «низового активизма в РПЦ».
Он считает большой ошибкой «концентрацию внимания в вопросе о влиянии РПЦ на фигуре Патриарха Кирилла».
По его данным, сейчас в РПЦ 30 тысяч приходов, почти тысяча мужских и женских монастырей, и все «многообразие российского общества можно найти внутри Русской Православной Церкви».
«Есть либеральные приходы, есть консервативные приходы, и я бы сказал, что есть много людей, которые просто хотят, чтобы их оставили в покое и они смогли сохранить то свободное пространство, которое они для себя обрели. В книге я уделяю особое внимание социальной работе на низовом уровне в приходах и в монастырях. В частности, я рассматриваю две массовых инициативы: программу реабилитации наркозависимых в отдаленном приходе на Волге, в паре сотен миль от Москвы, и вторую программу, которая организует летние лагеря для детей с эмоциональными и физическими недостатками. Отдельные священники увидели в этом потребность. Они не призывали правительство отреагировать на это, а организовали свою деятельность самостоятельно», - рассказал теолог.
По его мнению в сообществе ортодоксальных православных верующих также существует огромное противоречие: с одной стороны, «реальная озабоченность по поводу культурной гегемонии Запада, на чем сыграл Путин, а с другой стороны, верующие разочарованы и не уверены, что их собственное правительство способно решить проблемы на местах».
«А когда началась война, они дополнительно обеспокоились тем, что государственные ресурсы направляются не по назначению. Я думаю, что это оставляет у них очень двойственное отношение к войне. Они обеспечивают важный гражданский голос, важную гражданскую силу, которая будет представлять интерес после завершения войны», - отметил он.
Ирина Олимпиева, основатель и исполнительный директор Центра независимых социальных исследований в США (CISRus), изучила и описала зачатки профсоюзного движения в современной России, имея ввиду «альтернативные» профсоюзы нового типа, отличные от тех, которые были подчинены партийному руководству КПСС во времена СССР.
По ее мнению, многие альтернативные профсоюзы были пассивны во время проведения пенсионной реформы Путина, однако потенциал в этой области все же существует.
Эксперт убеждена, что им «следовало бы прибегнуть к забастовке, что они делали раньше, но они сосредоточились почти исключительно на петициях и обращениях, ограничив меры двумя символическими демонстрациями и пикетами».
Им следует стремиться участвовать в политической жизни в стране, для чего требуется представительство в Госдуме. Однако важным открытием для аналитика стало «увеличение разрыва между профсоюзными лидерами и рядовыми проф-активистами, которые требуют активных действий».
«Наше исследование антивоенного сопротивления в России показывает, что этот разрыв растет, и уже можно говорить о своего рода возникновении новой антивоенной профессиональной солидарности, выходящей за рамки организационных границ, в то время как сами профессиональные объединения все еще склонны поддерживать войну и выпускать петиции и заявления в поддержку Кремля. Ярким примером такого разрыва является ситуация в профсоюзе «Учитель», лидеры которого после начала войны не смогли прийти к единому мнению относительно публикации открытых антивоенных заявлений. Одним словом, чтобы понять, что происходит с гражданским обществом в России, нам нужно выйти на низовой уровень и внимательно его изучать», - убеждена Олимпиева.
Андрей Семенов из Центра сравнительной истории и политики, говоря о своем участии в проекте, признал, что «в настоящий момент возможности собирать информацию, наблюдать, фиксировать факты, правильно их интерпретировать и делать выводы о состоянии российского гражданского общества - весьма ограничены».
С другой стороны, по словам эксперта важно то, что «несмотря на то, что режим превратился в консолидированную “личную тайну”, еще остались автономные сферы», которые и были задокументировали в книге.
«Нежелание Путина объявить войну (а продолжать называть ее - «спецоперацией») отражает его понимание того, что явного большинства поддерживающего войну уже не существует. Перемены могут произойти быстро», - отметил Семенов, остановившись на описании роли инновационных подходов в современном обществе.
Он считает, что «политический спектр, реализуемый за счет сочетания управленческих методов корпоративного стиля и информационных платформ, может стать революционным для страны».
Региональная сеть Алексея Навального, по мнению эксперта, «была ключевой организованной оппозицией, пока она не была запрещена в апреле 2021 года, и бывшая команда Навального остается основной оппозиционной силой внутри и за пределами России».
Андрей Семенов сформулировал такой вывод книги-исследования, представленной авторами: «авторитарные режимы полагаются как на организационный контроль, так и на принуждение и доминирование со стороны подконтрольных СМИ, поскольку последние помогают тормозить развитие автономных организаций, однако режим не пытается полностью очистить организационное поле и признает свои ограниченные возможности в этом отношении».
«Поиск необходимого баланса между “кнутом и пряником” для политических организаций и организаций гражданского общества остается частью повестки дня, о чем свидетельствуют постепенные изменения, например, в законе об иностранных агентах, который по-прежнему ограничивает субъектов гражданского общества на индивидуальной, а не на категориальной основе», - считает исследователь.
Он предлагает и обосновывает это в своей главе в книге, «вместо обычного сетования на пассивность российского гражданского общества следует обратить внимание на разнообразность, и как следствие, его фрагментированность, которую следует преодолеть».
Авторы книги-исследования перечислили дополнительные сферы возможного роста активности российского гражданского общества: «экологический активизм», направленный на сохранение природы и ее ресурсов в конкретной местности, «гендерный активизм», усилия которого заключаются в стремлении достижения равного присутствия женщин в общественной жизни и государственном управлении, а также «де-колониальный активизм», подчеркивающий возможности представителей малых народов России увеличить свои полномочия и проложить путь к самоопределению.
Форум