В России вновь говорят о революции. «Эволюционным путем из... криминального... тупика... выбраться невозможно», – констатирует на страницах «Новой газеты» Владимир Пастухов. Признавая: «У русского человека устойчивая аллергия на слово “революция”...». И, тем не менее, настаивая: «Не исключено, что революция... в сложившейся ситуации окажется... благом».
Какие же задачи предполагается решить революционным путем? «Нужна прямая народная демократия», – так формулирует их руководитель Центра стратегических исследований религии и политики современного мира Максим Шевченко. Альтернатива? «К власти, – предупреждает публицист, – могут пробраться... либералы, которые... имеют свои программы разрушения и распада страны. Идея... обновления через народовластие должна быть подхвачена... силами, которые стоят на позициях... традиционалистских ценностей... Это можно сделать только через формирование адекватных структур народовластия. Если это не сделают силы патриотические, завтра эти структуры будут под контролем ненавидящих страну, преклоняющихся перед Западом радикальных либералов».
Об «орде» и «вайнахате»
Не жалуют антинациональных либералов и мастера культуры, за идеологическими абстракциями неизменно ищущие человеческие лица. Писатель Захар Прилепин опубликовал письмо к Сталину от лица «российской либеральной общественности». «Мы поделили страну, созданную тобой… Мы всем обязаны тебе…», – признаются прилепинские либералы отцу народов. Чем же именно обязаны? «Ты, – поясняют либералы, – положил в семь слоев русских людей, чтоб спасти жизнь нашему семени…». Во избежание кривотолков самокритично именуя свое сознание «местечковым». «Антисемитизм подобен сифилису», – откликнулся на документ времени писатель Виктор Шендерович. «Литературная тусовка почти всегда отвратительна, а либеральная в особенности», – отозвался Дмитрий Быков.
Либерально-литературными рамками дело, однако, не ограничивается. «Для России сегодня актуально не демократическое, а национально-освободительное движение», – считает Владимир Пастухов, называющий нынешнюю властную элиту «Новой ордой» и даже «Православным вайнахатом». И обосновывающий последний неологизм тем, что «в российском обществе… возобладали нравы, естественные для какого-нибудь вайнахского племени, но мало сочетающиеся с христианской традицией», а также тем, что «сегодня не Кавказ входит в Россию, а Россия – в Кавказ».
С кем же намерено бороться национально-освободительное движение? «Основной скрытый социальный конфликт внутри современного российского общества» – это, по мнению Пастухова, «конфликт между “оккупантами” и “населением”». «“Оккупанты”», – поясняет публицист, – это сформированная из люмпенов всех мастей (“во фраках”, “в погонах” или “в цепях” — не имеет значения) воровская элита, организованная как мафия и живущая “по понятиям”, которая поставила под свой контроль государство и использует это государство как орудие перераспределения в свою пользу всего того, что производит население». «Криминальная среда, – уточняет Владимир Пастухов, – … подчинила себе русское общество и эксплуатирует его как колонию, выкачивая из страны ресурсы и перекачивая их за рубеж… Насаждаемые криминалом нравы корежат нравственные устои русского народа...»
Откуда же взялось это «ордынско-вайнахское» иго? Ответ Владимира Пастухова: «Путинский режим не имеет ничего общего с русской государственной традицией… кроме некоторого поверхностного сходства в “держимордии”… Это не возврат назад и тем более не движение вперед, а отскок в сторону».
Запрос на репрессии
Существуют, впрочем, и другие мнения. «На наших глазах происходит вымывание демократического дискурса, – так оценивает новейшие революционные призывы московский политолог Дмитрий Шушарин. – Конечно, письмо Прилепина вызвало очень резкую реакцию: лобового сталинизма люди демократических убеждений все-таки не приемлют. А вот тексты Шевченко и Пастухова сделаны тоньше и умнее. А потому – обладают некоторым потенциалом воздействия на подсознание человека. Люди видят только оппозиционную оболочку – но не видят откровенно фашистского характера текста… Не чувствуют, скажем, что применяемые Шевченко определения – это лексика Геббельса, Гитлера и Розенберга. Да и Пастухов рассуждает о том, что нынешняя власть может быть переделана только диктатурой. Речь идет лишь о том, какая диктатура лучше, а какая – хуже. Оппозиционность теряет очень важный свой атрибут – приверженность демократическим принципам. Сил, которые говорили бы на языке демократических ценностей, просто не остается».
А вот вопросы остаются. И прежде всего – о политическом подтексте революционных призывов. «Вот уже несколько лет, – констатирует историк и политолог из Бостона Ирина Павлова, – как провластные политологи и публицисты назад начали пробовать реакцию общества на лозунг “Да здравствует опричнина!”». «Я хорошо помню, – продолжает Павлова, – статью пятилетней давности под названием “Россия 37-й”. Почву для “чистки” готовили многие – в том числе, скажем, Навальный. А сегодня собирается подключиться и Геннадий Гудков, грозящий начать публикацию компромата на деятелей “Единой России”. Иными словами, публикации Пастухова, Прилепина, Шевченко и других нельзя расценить иначе, как запрос на репрессии».
К чему же стремятся глашатаи борьбы с «вайнахатом» – к революции или к опричнине?
В штабе правящей элиты
«А вы уже прочитали этот, я бы сказал, жалкенький доклад “Политбюро 2.0”? – ответил вопросом на вопрос корреспондента «Голоса Америки» Дмитрий Шушарин. – Да-да, все о том же негласном политбюро. Попросту – собрание сплетен, не очень понятно, откуда взявшееся. И все же любопытно, что рисуется в нем картина управления страной с помощью группы кланов. Эдакая попытка создать образ боярского правления в стране».
Как же выглядит штаб правящей элиты по Минченко? Приведем лишь несколько формулировок: «Усложнение» «традиционной системы элитных “сдержек и противовесов”» (так характеризуется «новый кадровый стиль Владимира Путина» – А.П)… «При сохранении уже существующих групп влияния В. Путин экспериментирует с введением на поле новых игроков, альтернативных политических платформ (дихотомия «Народный фронт» – «Единая Россия»)… «Процесс фрагментации элитных групп и выделения из них новых игроков»… «Ориентация правящей элиты» «на то, чтобы обеспечить свою устойчивость на длительном временном промежутке»… Инструментом для чего остается «конвертация власти в собственность»…
«По логике российской истории появление такого доклада, конечно же, может считаться подготовкой к большей централизации власти», – констатирует Шушарин.
Итак, огонь по штабам? «Для этого, – возражает Шушарин, – нужна воля первого лица – тайная или явная. Ведь огонь по штабам провозгласил председатель Мао, а не кто-то из его идеологических работников. Но ожидание грядущего конфликта, некоей смены караула действительно присутствует. Политологи и эксперты готовят нас к некоему обновлению элиты. Но утверждать, что оно действительно предстоит, можно будет лишь в том случае, если подобные призывы будут исходить только с самой верхней точки. Притом, что до сих пор у Путина было лишь несколько антикоррупционных высказываний, не носящих чересчур бескомпромиссного характера. Хотя – поскольку идеологии у режима нет в принципе – кампания (если она готовится) будет под соусом борьбы с коррупцией. Опыт избирательного применения законов у нас богатый. Делались такие попытки и при Горбачеве – вспомните гдляновщину – не говоря уже об Андропове…»
Лицо и стержень системы
Дело, стало быть, за волей первого лица. Не присмотреться ли, однако, и к бытописателям политбюро-2? «Евгений Минченко, – подчеркивает Ирина Павлова, – один из наиболее приближенных к власти российских политтехнологов. И действует структура “Минченко Консалтинг” не самостоятельно, а в системе путинской власти. К тому же без указаний администрации президента доклад не стал бы раскручиваться всеми средствами массовой информации. Вопрос в другом: почему этот информационный шум понадобился именно сегодня?»
Дмитрий Шушарин связывает этот вопрос со статусом Владимира Путина внутри правящей элиты. «Наша система, – считает политолог, – это клановая боярская система. Единовластия нет – мы не можем сказать, что все зависит от Путина. Но нет и ясности – был ли заключен какой-то негласный договор между группировками. Путин – это консенсусная фигура – пока что устраивающая всех, поскольку ведет себя по понятиям. Тем не менее, трудно представить себе эту систему без Путина, потому что во многом он является ее стержнем. Другой вопрос – есть ли у Путина желание взять на себя больше власти?».
По мнению Ирины Павловой, речь в данном случае идет не о личной власти Путина, но о российской власти в целом. «Путин, – полагает она, – не стержень системы, а ее лицо. И за бесконечными разговорами о Путине, – а теперь еще и о политбюро – скрывается принципиальная особенность российской власти, отличающая ее от западной. По словам Минченко, в России “строго вертикального управления нет”, а Путин занимается всего-навсего тем, что “создает системы сдержек и противовесов” среди кланов. Т.е. никакого авторитаризма попросту не существует. Ну, а для Запада “система сдержек и противовесов” – это магические слова, индикатор демократичности власти. Да и в политбюро – как оно представляется не только Минченко, но и, скажем Ольше Крыштановской – тоже нет ничего особенного: у любого западного президента есть круг советников, с которыми обсуждаются назревшие вопросы. Нередко – при закрытых дверях».
Чем же необычна на этом фоне Россия-2012? «В России, – говорит Павлова, – имеет место не просто практика келейного принятия политических решений на самом верху, а действует тайный механизм властвования. Стержень системы – совсем не Путин, но подчинение властных структур – в центре и на местах – администрации президента, в правилах которой с 2000-го года прописано, что в ее задачу входит “не только прогнозировать и создавать "нужные" политические ситуации в России, но и реально управлять политическими и общественными процессами в Российской Федерации, а также в странах ближнего зарубежья”». Чем, по мнению историка, и обусловлена «и всеохватывающая секретность принимаемых решений, и разросшаяся роль ФСБ с сетью гласных и негласных сотрудников по всей стране». «И вдобавок, – продолжает Павлова, – заказываемый той же администрацией информационный шум, направленный на дезинформацию и дезориентацию общественного мнения. С целью затуманить подлинный характер путинской власти, ее стратегические цели и задачи».
К кому же обращен нынешний «национально-революционный» запрос? «Ни в коем случае не к “рассерженным горожанам”, – подчеркивает историк, – а к власти и только к власти. Остающейся единственным реальным политическим субъектом в стране. Поскольку никаких гражданских структур, способных сплотить общество и действовать отдельно от власти, в России нет. Обстановка, на мой взгляд, нагнетается намеренно, и она должна как-то разрядиться. Но если власть решится на “чистку” своих “властных крепостных”, то этим она обеспечит себе огромную поддержку населения – не только “молчаливого большинства”, но и шумного недовольного меньшинства. Только не следовало бы “инициативщикам” забывать урок истории: в российском авторитарном обществе борьба властей с коррупцией неизбежно сопровождается борьбой с инакомыслием».
Какие же задачи предполагается решить революционным путем? «Нужна прямая народная демократия», – так формулирует их руководитель Центра стратегических исследований религии и политики современного мира Максим Шевченко. Альтернатива? «К власти, – предупреждает публицист, – могут пробраться... либералы, которые... имеют свои программы разрушения и распада страны. Идея... обновления через народовластие должна быть подхвачена... силами, которые стоят на позициях... традиционалистских ценностей... Это можно сделать только через формирование адекватных структур народовластия. Если это не сделают силы патриотические, завтра эти структуры будут под контролем ненавидящих страну, преклоняющихся перед Западом радикальных либералов».
Об «орде» и «вайнахате»
Не жалуют антинациональных либералов и мастера культуры, за идеологическими абстракциями неизменно ищущие человеческие лица. Писатель Захар Прилепин опубликовал письмо к Сталину от лица «российской либеральной общественности». «Мы поделили страну, созданную тобой… Мы всем обязаны тебе…», – признаются прилепинские либералы отцу народов. Чем же именно обязаны? «Ты, – поясняют либералы, – положил в семь слоев русских людей, чтоб спасти жизнь нашему семени…». Во избежание кривотолков самокритично именуя свое сознание «местечковым». «Антисемитизм подобен сифилису», – откликнулся на документ времени писатель Виктор Шендерович. «Литературная тусовка почти всегда отвратительна, а либеральная в особенности», – отозвался Дмитрий Быков.
Либерально-литературными рамками дело, однако, не ограничивается. «Для России сегодня актуально не демократическое, а национально-освободительное движение», – считает Владимир Пастухов, называющий нынешнюю властную элиту «Новой ордой» и даже «Православным вайнахатом». И обосновывающий последний неологизм тем, что «в российском обществе… возобладали нравы, естественные для какого-нибудь вайнахского племени, но мало сочетающиеся с христианской традицией», а также тем, что «сегодня не Кавказ входит в Россию, а Россия – в Кавказ».
С кем же намерено бороться национально-освободительное движение? «Основной скрытый социальный конфликт внутри современного российского общества» – это, по мнению Пастухова, «конфликт между “оккупантами” и “населением”». «“Оккупанты”», – поясняет публицист, – это сформированная из люмпенов всех мастей (“во фраках”, “в погонах” или “в цепях” — не имеет значения) воровская элита, организованная как мафия и живущая “по понятиям”, которая поставила под свой контроль государство и использует это государство как орудие перераспределения в свою пользу всего того, что производит население». «Криминальная среда, – уточняет Владимир Пастухов, – … подчинила себе русское общество и эксплуатирует его как колонию, выкачивая из страны ресурсы и перекачивая их за рубеж… Насаждаемые криминалом нравы корежат нравственные устои русского народа...»
Откуда же взялось это «ордынско-вайнахское» иго? Ответ Владимира Пастухова: «Путинский режим не имеет ничего общего с русской государственной традицией… кроме некоторого поверхностного сходства в “держимордии”… Это не возврат назад и тем более не движение вперед, а отскок в сторону».
Запрос на репрессии
Существуют, впрочем, и другие мнения. «На наших глазах происходит вымывание демократического дискурса, – так оценивает новейшие революционные призывы московский политолог Дмитрий Шушарин. – Конечно, письмо Прилепина вызвало очень резкую реакцию: лобового сталинизма люди демократических убеждений все-таки не приемлют. А вот тексты Шевченко и Пастухова сделаны тоньше и умнее. А потому – обладают некоторым потенциалом воздействия на подсознание человека. Люди видят только оппозиционную оболочку – но не видят откровенно фашистского характера текста… Не чувствуют, скажем, что применяемые Шевченко определения – это лексика Геббельса, Гитлера и Розенберга. Да и Пастухов рассуждает о том, что нынешняя власть может быть переделана только диктатурой. Речь идет лишь о том, какая диктатура лучше, а какая – хуже. Оппозиционность теряет очень важный свой атрибут – приверженность демократическим принципам. Сил, которые говорили бы на языке демократических ценностей, просто не остается».
А вот вопросы остаются. И прежде всего – о политическом подтексте революционных призывов. «Вот уже несколько лет, – констатирует историк и политолог из Бостона Ирина Павлова, – как провластные политологи и публицисты назад начали пробовать реакцию общества на лозунг “Да здравствует опричнина!”». «Я хорошо помню, – продолжает Павлова, – статью пятилетней давности под названием “Россия 37-й”. Почву для “чистки” готовили многие – в том числе, скажем, Навальный. А сегодня собирается подключиться и Геннадий Гудков, грозящий начать публикацию компромата на деятелей “Единой России”. Иными словами, публикации Пастухова, Прилепина, Шевченко и других нельзя расценить иначе, как запрос на репрессии».
К чему же стремятся глашатаи борьбы с «вайнахатом» – к революции или к опричнине?
В штабе правящей элиты
«А вы уже прочитали этот, я бы сказал, жалкенький доклад “Политбюро 2.0”? – ответил вопросом на вопрос корреспондента «Голоса Америки» Дмитрий Шушарин. – Да-да, все о том же негласном политбюро. Попросту – собрание сплетен, не очень понятно, откуда взявшееся. И все же любопытно, что рисуется в нем картина управления страной с помощью группы кланов. Эдакая попытка создать образ боярского правления в стране».
Как же выглядит штаб правящей элиты по Минченко? Приведем лишь несколько формулировок: «Усложнение» «традиционной системы элитных “сдержек и противовесов”» (так характеризуется «новый кадровый стиль Владимира Путина» – А.П)… «При сохранении уже существующих групп влияния В. Путин экспериментирует с введением на поле новых игроков, альтернативных политических платформ (дихотомия «Народный фронт» – «Единая Россия»)… «Процесс фрагментации элитных групп и выделения из них новых игроков»… «Ориентация правящей элиты» «на то, чтобы обеспечить свою устойчивость на длительном временном промежутке»… Инструментом для чего остается «конвертация власти в собственность»…
«По логике российской истории появление такого доклада, конечно же, может считаться подготовкой к большей централизации власти», – констатирует Шушарин.
Итак, огонь по штабам? «Для этого, – возражает Шушарин, – нужна воля первого лица – тайная или явная. Ведь огонь по штабам провозгласил председатель Мао, а не кто-то из его идеологических работников. Но ожидание грядущего конфликта, некоей смены караула действительно присутствует. Политологи и эксперты готовят нас к некоему обновлению элиты. Но утверждать, что оно действительно предстоит, можно будет лишь в том случае, если подобные призывы будут исходить только с самой верхней точки. Притом, что до сих пор у Путина было лишь несколько антикоррупционных высказываний, не носящих чересчур бескомпромиссного характера. Хотя – поскольку идеологии у режима нет в принципе – кампания (если она готовится) будет под соусом борьбы с коррупцией. Опыт избирательного применения законов у нас богатый. Делались такие попытки и при Горбачеве – вспомните гдляновщину – не говоря уже об Андропове…»
Лицо и стержень системы
Дело, стало быть, за волей первого лица. Не присмотреться ли, однако, и к бытописателям политбюро-2? «Евгений Минченко, – подчеркивает Ирина Павлова, – один из наиболее приближенных к власти российских политтехнологов. И действует структура “Минченко Консалтинг” не самостоятельно, а в системе путинской власти. К тому же без указаний администрации президента доклад не стал бы раскручиваться всеми средствами массовой информации. Вопрос в другом: почему этот информационный шум понадобился именно сегодня?»
Дмитрий Шушарин связывает этот вопрос со статусом Владимира Путина внутри правящей элиты. «Наша система, – считает политолог, – это клановая боярская система. Единовластия нет – мы не можем сказать, что все зависит от Путина. Но нет и ясности – был ли заключен какой-то негласный договор между группировками. Путин – это консенсусная фигура – пока что устраивающая всех, поскольку ведет себя по понятиям. Тем не менее, трудно представить себе эту систему без Путина, потому что во многом он является ее стержнем. Другой вопрос – есть ли у Путина желание взять на себя больше власти?».
По мнению Ирины Павловой, речь в данном случае идет не о личной власти Путина, но о российской власти в целом. «Путин, – полагает она, – не стержень системы, а ее лицо. И за бесконечными разговорами о Путине, – а теперь еще и о политбюро – скрывается принципиальная особенность российской власти, отличающая ее от западной. По словам Минченко, в России “строго вертикального управления нет”, а Путин занимается всего-навсего тем, что “создает системы сдержек и противовесов” среди кланов. Т.е. никакого авторитаризма попросту не существует. Ну, а для Запада “система сдержек и противовесов” – это магические слова, индикатор демократичности власти. Да и в политбюро – как оно представляется не только Минченко, но и, скажем Ольше Крыштановской – тоже нет ничего особенного: у любого западного президента есть круг советников, с которыми обсуждаются назревшие вопросы. Нередко – при закрытых дверях».
Чем же необычна на этом фоне Россия-2012? «В России, – говорит Павлова, – имеет место не просто практика келейного принятия политических решений на самом верху, а действует тайный механизм властвования. Стержень системы – совсем не Путин, но подчинение властных структур – в центре и на местах – администрации президента, в правилах которой с 2000-го года прописано, что в ее задачу входит “не только прогнозировать и создавать "нужные" политические ситуации в России, но и реально управлять политическими и общественными процессами в Российской Федерации, а также в странах ближнего зарубежья”». Чем, по мнению историка, и обусловлена «и всеохватывающая секретность принимаемых решений, и разросшаяся роль ФСБ с сетью гласных и негласных сотрудников по всей стране». «И вдобавок, – продолжает Павлова, – заказываемый той же администрацией информационный шум, направленный на дезинформацию и дезориентацию общественного мнения. С целью затуманить подлинный характер путинской власти, ее стратегические цели и задачи».
К кому же обращен нынешний «национально-революционный» запрос? «Ни в коем случае не к “рассерженным горожанам”, – подчеркивает историк, – а к власти и только к власти. Остающейся единственным реальным политическим субъектом в стране. Поскольку никаких гражданских структур, способных сплотить общество и действовать отдельно от власти, в России нет. Обстановка, на мой взгляд, нагнетается намеренно, и она должна как-то разрядиться. Но если власть решится на “чистку” своих “властных крепостных”, то этим она обеспечит себе огромную поддержку населения – не только “молчаливого большинства”, но и шумного недовольного меньшинства. Только не следовало бы “инициативщикам” забывать урок истории: в российском авторитарном обществе борьба властей с коррупцией неизбежно сопровождается борьбой с инакомыслием».
