В апреле нынешнего года в России были приняты поправки к Закону «Об образовании в Российской Федерации». Представители академического сообщества сразу же заявили, что «закон о просветительской деятельности», как прозвали поправки в прессе, затормозит популяризацию науки и образования.
Петицию против новых правил за три месяца подписали 240 тысяч россиян. И, тем не менее, закон вступил в силу. Как он может отразиться на работе российских ученых и академиков – обсуждали на этой неделе русскоязычные эксперты в рамках вебинара, организованного вашингтонским Центром Вильсона.
Поправки к Закону «Об образовании в РФ», принятые властями России, касаются распространения знаний за рамками официальных образовательных программ. Авторы поправок не скрывали, что их цель – оградить граждан страны от того, что они называют «антироссийской пропагандой». В то же время, множество ученых и преподавателей России не видят в новом законе никаких плюсов для просвещения. Скорее, наоборот.
«Я в какой-то момент сел и подумал об этом законе в целом, и понял вот какую вещь: это – самый монументальный из всех российских законов последних десятилетий. Он приближается, по своей величине, к Конституции, потому что только в Конституции есть статьи, которые “прописывают” всех и каждого без исключения, – пояснил один из приглашенных на вебинар участников Егор Быковский, главный редактор интернет-журнала Naked-Science. – Нам сделали целый закон, который регулирует нашу жизнь полностью, от А до Я: не волонтеров, не ученых, не журналистов, а вообще всех. И меня очень заботит этот закон, потому что его можно применить к любому человеку».
Так, впервые в законе вводится понятие «просветительской деятельности». При этом, ее порядок, условия, а также контроль за ней, сказано в тексте закона, «устанавливается правительством Российской Федерации».
Против закона выступил даже академический истеблишмент – президиум российской Академии наук. Еще один эксперт на форуме, профессор и член-корреспондент РАН Ольга Соломина, прямо назвала эту ситуацию «шизофренической реальностью». В частности, она указала, что закон крайне отрицательно скажется на таком аспекте научной жизни, как международные контакты, например, российско-американские проекты. Регулировать эти контакты крайне сложно, отмечает Соломина.
«В советское время, – говорит она, – был “железный занавес”, и у нас не было шансов публиковаться где-то [за границей], а сейчас это обычное дело. То есть теперь, фактически, какая-то параллельная инстанция снаружи требует от нас ограничить [зарубежные] контакты или, по крайней мере, так поставить их под контроль, что всякая спонтанность, естественно, исчезнет, и это, я думаю, очень серьезно повлияет на нашу жизнь в будущем, если они будут настаивать на таких правилах».
Биоинформатик и доктор биологических наук Михаил Гельфанд, в своей оценке, пошел еще дальше: по его мнению, требования госорганов к верификации просветительских инициатив очень похожи на труды высшей школы КГБ. В статьях ее внутриведомственного журнала, выходившего в советские годы, регулярно указывалось на недостаточный контроль властей СССР над разными аспектами жизни людей. Нынешние директивы, как утверждает Гельфанд, сильно смахивают на те советские статьи – как по стилистике, так и по содержанию. Он также видит в них еще одну, скрытую, цель.
«Теперь, избирательно, в каждом конкретном случае, любую бумагу можно будет из правильной папки, или из правильного ящика, достать и кому надо предъявить. То есть это будет, опять-таки, прямая аналогия с “Законом об иностранных агентах”, то есть такой инструмент, когда все виноваты, а наказываем мы того, кого в данный момент полезно наказать. Любому вменяемому директору школы проще будет все это прекратить, чем все время ходить под этим дамокловым мечом», – резюмирует Гельфанд.
Что же может сделать российское общество для того, чтобы наука и образование в стране по-прежнему развивались и шли в ногу с мировыми трендами? Здесь, прежде всего, следует понимать, где кончается наука и начинается идеология, говорят эксперты. Когда наука и образование слишком политизированы, зажаты в тиски административных правил, в стране появляется все меньше перспективных научных кадров. А если талантливые люди будут в поисках свободы творческого выбора уезжать на Запад, это не сулит России ничего хорошего.
