Желание членов Конгресса США допросить переводчицу Марину Гросс, присутствовавшую во время личной встречи Дональда Трампа и Владимира Путина 16 июля, вызвало серьезное беспокойство в профессиональной среде. Об этом Русской службе «Голоса Америки» рассказал личный помощник и переводчик президента СССР Михаила Горбачева, руководитель отдела международных связей и контактов с прессой «Горбачев-Фонда» Павел Палажченко.
«Эта инициатива вызвала большую реакцию в переводческом сообществе, широко обсуждалась коллегами в социальных сетях, и есть определенное беспокойство – высказываются вопросы по поводу того, как это повлияет вообще на положение переводчика, на те обязательства, которые переводчик берет, и на выполнение этих обязательств. Я думаю, что это беспокойство несколько чрезмерное, поскольку презумпция конфиденциальности переговоров – на всех уровнях, в политике и в бизнесе – безусловно остается», – сказал Павел Палажченко, в настоящее время периодически работающий переводчиком для международных организаций.
«Гарантии доверия и конфиденциальности закрепляются, когда человек поступает на государственную службу или заключает контракт с государственным органом. Насколько я знаю, Марина Гросс является штатной сотрудницей Госдепартамента США, но даже если она ею не является, если она заключает договор с Госдепартаментом о работе на таком уровне, то это, естественно, подразумевает требование полной конфиденциальности», – рассказывает переводчик президента СССР.
Павел Палажченко назвал инициативу сенатора-демократа Джин Шахин и конгрессмена-демократа Билла Паскрелла беспрецедентной: «Такого никогда не происходило. Это необычное предложение, и во внутриполитической борьбе оно было неожиданным и сильным ходом, но, я думаю, что оно просто не пройдет, собственно, уже не прошло – было голосование в комитетах, где республиканцы четко сказали “нет”. Сейчас республиканцы отнюдь не все относятся к Трампу хорошо, но тут они не будут играть на чужой стороне. Другого результата я и не ожидал».
По словам опытного переводчика, работавшего на встречах Рональда Рейгана и Михаила Горбачева, а также глав внешнеполитических ведомств США и СССР, обычно содержание публичных заявлений сторон не слишком отличалось от позиций, высказанных ими в закрытой части переговоров: «Не все потом выносится на публику, но в мои времена то, что говорили президенты на совместных пресс-конференциях, или то, что отражалось в совместных заявлениях, довольно полно отражало то, что обсуждалось на переговорах».
«Что было в случае Хельсинки – трудно сказать, потому что на совместной пресс-конференции открыто не говорилось ни об одной договоренности, кроме договоренности о создании совместного комитета “капитанов индустрии”, а потом начали говорить о том, что все же были достигнуты некие военно-политические договоренности. Поэтому мне трудно судить о соответствии того, что обсуждалось, тому, что потом говорилось на пресс-конференции», – заключает Павел Палажченко.
