После премьеры на Нью-Йоркском кинофестивале прошлого года фильм «Небосвод» (Cielo) получил восторженные отклики кинокритиков и перспективу артхаусного проката в Америке.
В среду, 15 августа эта необычная документальная картина канадского режиссера Элисон Макалпайн (Alison McAlpine) начинает демонстрироваться в кинотеатре Film Forum в Нью-Йорке, после чего будет показана в Лос-Анджелесе и других городах США.
Элисон Макалпайн снимала фильм «Небосвод» в пустыне Атакама в Чили. По сути, это медитация на тему необыкновенной, чарующей и мистической красоты звездного неба. Особенности месторасположения и атмосферы в этом безлюдном высокогорном и засушливом регионе Латинской Америки делают его идеальной площадкой для астрономических наблюдений. Не случайно здесь построены несколько обсерваторий, в которых работают астрофизики из нескольких стран.
«Множество образов непреходящей красоты», - пишет о фильме Кит Улик в The Hollywood Reporter.
«Фильм о путешествии к звездам, ни на что не похожий», - отмечает Грэм Фуллер на сайте The Culture Trip.
Элисон Макалпайн живет в Монреале. Она сняла фильм «Second Sight», который показывался на более тридцати кинофестивалях и получил признание критиков. Она любит поэзию и театр. Ставила пьесы в Канаде и Ирландии.
Элисон Макалпайн по телефону ответила на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Я видел «Небосвод» в прошлом году на большом экране на Нью-Йоркском кинофестивале. И, конечно, его желательно смотреть именно так, на большом экране.
Элисон Макалпайн: Новая прокатная версия сильно отличается от фестивальной. В феврале я кое-что изменила, в частности убрала большую часть закадрового комментария в середине фильма, оставив его только в начале и в конце. Как мне кажется, это усилило воздействие природных съемок на зрителя и придало большую значимость тому, что говорят в кадре люди, которых мы показываем. Я надеюсь, фильм задышал свободней.
О.С.: То есть вы более важную роль доверили самой «картинке», так?
Э.М.: Вы так это расценили? Я полагаю, что кадры неба просто не нуждаются в комментарии, они говорят со зрителем без посредников. Тут еще дело в том, что я впервые сама наговаривала закадровый текст, и мне трудно было держать дистанцию между изображением и зрителем.
О.С.: Иногда обилие слов в кино обесценивает значимость изображения. Тут можно вспомнить известную фразу Чехова: «краткость – сестра таланта». А также опыт немого кино, которое добилось огромных художественных результатов до прихода звука.
Э.М.: Согласна. Многие документальные фильмы чересчур разговорчивы. Взять хотя бы документальные фильмы Вернера Херцога, он комментирует изображение без остановки. Это очень деликатный вопрос – где поставить точку во фразе в закадровом комментарии.
О.С.: Я знаю, многие режиссеры очень не любят, когда начинаешь приводить аналогии с фильмами других кинематографистов. Наверное, им кажется, что это как-то принижает их собственные достижения. Когда я начал смотреть ваш фильм, мне мгновенно вспомнился Патрисио Гусман и его «Ностальгия по свету», и я подумал, что вы сняли как бы его вторую серию. Но это только в начале. Потом становится ясно, что ваш фильм совершенно другой. У Гусмана сильнейший политический месседж (расследование преступлений хунты Пиночета против оппозиционных сил. – О.С.). У вас – философия жизни, тайны природы и мироздания. И мне очень интересно – как вы решились взяться за такую трудную тему?
Э.М.: Я пережила очень сильное потрясение. Я получила деньги на фильм об астрономии и астрономах, работающих в обсерваториях в пустыне Атакама. Сразу скажу, я не стала делать этот фильм. Но в свой первый приезд в Чили я шла по маленькой деревушке. Была ночь. Внезапно вырубилось электричество во всей деревне. Я посмотрела вверх и застыла на месте. Такой сильной природной иллюминации я никогда прежде не видела. Звезды светили так ярко! И их так много! В городах нет такого небосвода, нет такой пространственной вертикали. Я впервые ощутила себя внутри небосвода. Мне захотелось рассказать о тех людях, которые живут под таким небом.
О.С.: В фильме звучит важная фраза: «Небо более требовательно, чем земля». Ее можно понять как признание важности изучения космоса, изучения Вселенной. Вы знакомите зрителей с учеными-астрономами, работающими в пустыне Атакама. Вы считаете ваш фильм научным?
Э.М.: Нет. Меня эти люди интересуют не как ученые, а как поэты и философы, размышляющие о тайнах звезд и планет. Для них пристальное вглядывание в бесконечность неба сродни философскому размышлению и медитации.
О.С.: Да, несколько раз во время просмотра мне хотелось остановить кадр с ночным небом. Ритм фильма настраивает на размышление. Как вы его монтировали? Руководствовались сценарием или что-то добавляли по ходу монтажа?
Э.М.: У меня была прекрасный монтажер Андреа Чиньоли (Andrea Chignoli). Она работает на документальных и игровых картинах. У нас было время, потому что мы сделали перерыв в монтажный период. Мы складывали фильм не линейно, а руководствуясь ассоциативной логикой. Скажем, когда Роберто, один из героев фильма, рассказывает мистические, сказочные истории о своих взаимоотношениях со звездами, мы попросили его рассказать их не мне, а группе ребятишек. И это создало новый эффект.
О.С.: Богатство и великолепие ночного неба контрастирует с вопиющей бедностью жителей деревни, где вы снимаете. Почему люди живут в пустыне и не переезжают в более благоприятную для жизни местность?
Э.М.: Трое жителей, с которыми мы беседовали, пробовали жить в городе, но они вернулись сюда. Их что-то важное связывает с пустыней и океаном, который омывает эти берега. Да, у них мало денег, но чилийцы ценят свободу, они работают не на дядю, а на себя.
О.С.: Поразительно красивые кадры того, что похоже на пыльную бурю. Вы использовали компьютерные эффекты?
Э.М.: Нет. Я это называю органическими эффектами. Вспомните фильм Терренса Малика «Древо жизни», эпизод сотворения мироздания. Мы посмотрели короткий фильм, как снималось «Древо жизни», и решили поэкспериментировать в студии. Правда, там был многомиллионый бюджет, а мы рассчитывали лишь на скромные деньги. Мы использовали мощную подсветку и специальную камеру, которая снимает в ускоренном режиме, так что возникает эффект замедления картинки. Хлопья пыли величественно и медленно падают, ну и так далее. В некоторых эпизодах мы использовали эффект наложения изображений. Но все это, подчеркиваю, органика, природные материалы, снятые особым способом. Никаких электронных спецэффектов.
О.М.: Поэзия и театр – две сферы творчества, вам хорошо знакомые. Помогал ли этот опыт в работе над фильмом?
Э.М.: Наверное, но на интуитивном уровне. Я не думала о постановочных эффектах, не думала о том, как воспримут эти кадры и эти размышления люди, увидят ли они в этом какую-то поэзию или нет.
О.М.: На какую реакцию публики вы рассчитываете? У вас есть представление об идеальном зрителе?
Э.М.: Всем понравиться невозможно. И я к этому не стремлюсь. Наверное, это очень личный фильм. Но мне нравится, что многие зрители его не воспринимают личным. Я получаю письма от зрителей, которых фильм затронул, взволновал, в том числе и от астрофизиков.
