За последние десять лет 48-летний фотограф Александр Химушин, уроженец Якутии, объехал 86 стран. В здании штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке на Ист-Ривер открылась выставка его фотопортретов представителей малочисленных коренных народов мира, которая называется «Мир в лицах» (The World in Faces). Одни работы, представленные на ней, ее встречают посетителей у входа в ООН, другие – расположены внутри здания.
Выставка приурочена к Постоянному форуму по вопросам коренных народов, который открывается в зале Генеральной ассамблеи ООН в понедельник, 22 апреля. К форуму также выпущена книга, на обложке которой помещены несколько фотографий Александра Химушина, представленных на выставке.
Александр Химушин называет себя независимым фотографом-путешественником. «Путешествия – это поиски самого себя. Одновременно это познание мира», – говорит он.
Химушина интересуют малочисленные народы, находящиеся на грани исчезновения. Для того, чтобы запечатлеть с помощью фотокамеры, он отправляется в самые далекие и недоступные уголки мира. Его называют этно-фотографом – ведь на портретах люди представлены в национальной одежде и с украшениями, характерными для представителей того или иного народа.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» встретился с Александром Химушиным на выставке его фотографий в здании ООН.
Олег Сулькин: Александр, как возник этой проект? И можно ли считать его завершенным?
Александр Химушин: Я занимаюсь этим проектом последние лет пять, и вряд ли его можно считать законченным. Вообше-то я путешественник по призванию, езжу по миру последние десять лет. Дома нахожусь от силы два-три месяца в году.
О.С.: А где ваш дом?
А.Х.: В Австралии.
О.С.: Как вы туда попали?
А.Х.: Родился я в Сибири, под Якутском, в городе Покровске. А в Австралию приехал лет двадцать назад. Меня с детства манили дальние страны, тропики. У меня в спальне были фотообои – пальмы, лазурный берег. В Якутии, как вы знаете, экстремально холодно, так что очень хотелось тепла. Я поехал учиться в Австралию и там остался. Живу в городе Кэрнс, в северо-восточной части страны.
О.С.: Чему вы учились?
А.Х.: Я закончил университет по специальности «магистр бизнес-администрирования». Ведь в прошлой жизни я был бизнесменом. С фотографией связан еще с Якутска, там у нас была студия, мы проявляли фотопленку, торговали фотоаппаратурой. У меня это увлечение наследственное – мой дед увлекался фотографией. Фотография прошла канвой через всю мою жизнь. И когда я стал путешествовать, начал снимать все, что мне казалось интересным. Такая вот трэвел-журналистика. Завел свой блог и все выкладывал туда. Затем какой-то время работал с российским телеканалом «Моя планета», вел на их сайте трэвелог.
О.С.: Как у вас возникла идея сделать цикл фотопортретов?
А.Х.: Я готовил очередные заметки для «Моей планеты». Стал разбирать фотографии, и заметил один портрет, другой, третий. И вдруг я понял, что это, наверное, само интересное – лица людей, с которыми ты встретился и подружился за время путешествий, узнал их традиции и обычаи. Через эти портреты я захотел передать мое послание миру. И уже с этой четкой установкой я продолжал путешествовать.
О.С.: Когда-то собираетесь поставить точку?
А.Х.: На планете живут более десяти тысяч народов. Я познакомился, наверное, только с сотней. Работы – непочатый край. Последние три года я работаю в Сибири над большим проектом.
О.С.: У вас есть конкретный план для каждой съемки? Как это происходит?
А.Х.: Я приезжаю в регион, который практически не знаю. Знакомлюсь с людьми. Сколько я там пробуду, не знаю. У нас в Сибири – 41 коренной малочисленный народ. Чтобы добраться до какой-нибудь дальней деревни, я ехал по тайге тысячи километров. Это исчазающие народы, их осталось совсем немного, культура, традиции уходят. Бабушки из сундуков достают старинные вещи, а молодежь уже современная. Один-два, от силы десять человек говорят на родном языке, остальные – уже нет. В Приморском крае есть народ тазы, их осталось человек пятнадцать. По официальной статистике их больше, это можно объяснить тем, что государство выделяет деньги на поддержку коренных малочисленных народов, и кто-то этой помощью, видимо, пользуется. У сойотов, живущих в Бурятии, языка уже нет, он утрачен. На Таймыре живет народ нганасаны. Я долго уговаривал пожилую женщину, чтобы она надела старинный национальный костюм. Чтобы изготовить его, мастерицы тратили до двух лет. Она хранила костюм завернутым в санях под снегом. Дело было зимой, а она собиралась его проветривать только летом. Наконец, согласилась, сказала: только откапывай сам.
О.С.: Вы дополняете фотографию короткими данными об этом человеке, о племени, о народе, который он представляет. Вы с самого начала это делали?
А.Х.: Я сижу, разговариваю с людьми, записываю интервью.
О.С.: На какой языке?
А.Х.: В России, понятно, на русском, в других странах - на английском. Только что снимал в Монголии. Там люди старше 40 лет говорят по-русски, молодые – по-английски. В Гватемале познакомился с парнем, он на рынке торговал своими поделками. Он сам выучил английский, мы подружились, и он поехал со мной по деревням.
О.С.: Как вы передвигаетесь?
А.Х.: Как придется. На попутках, в открытых грузовиках. Обычно я обрастаю знакомыми в новых местах, и мне часто предлагают помощь с транспортом. В Бангладеш и Индии довелось ездить на крыше поезда, в пустыне Сахара в Мавритании – в грузовой вагонетке из-под угля. Что касается России, то несколько лет назад я купил машину. Выехал на ней из Москвы в 2015 году и доехал до Сахалина. Развернулся назад, но на зиму оставил ее у новых знакомых в Республике Хакасия, где она сейчас и находится. Я проехал на ней более 60 тысяч км. Бывало, в тайге медведи перебегали дорогу. Снег доставлял много хлопот.
О.С.: Т.е. вы ищете приключений, скажем так, на свою голову?
А.Х.: Да, приключений было много, есть что вспомнить.
О.С.: Возникала ли когда-либо прямая угроза вашей жизни?
А.Х.: В африканской стране Джибути меня посадили в тюрьму. Я снимал в Эфиопии, в долине Омо, где живет много племен, и решил проехать немного дальше, в непризнанное государство Сомалиленд. А оттуда уже – в Джибути. Там я невольно попал в опасную заварушку в пригороде столицы Джибути, когда выселенные жители трущоб – их дома снесли, а землю продали иностранным корпорациям – вышли протестовать против властей, и для их усмирения прибыли полиция и военные. Меня и та, и другая стороны приняли за журналиста, освещающего события, а спецназ арестовал меня, посчитав зачинщиком. Меня бросили в джип, а толпа протестующих, увидев это, устремилась меня освобождать с палками и камнями. Полиция открыла предупредительную стрельбу. Короче, я просидел в тюрьме четыре дня, и был депортирован после разговора с начальником национальной безопасности страны. (В интервью Ольге Смагаринской на сайте литературно-художественного журнала «Этажи» Химушин рассказал также, как его на Филиппинах отравили, чтобы обокрасть. – О.С.).
О.С.: Как вы защищаетесь от угроз здоровью? Ведь в экзотических странах нужно быть, наверное, очень осторожным в отношении еды и питья.
А.Х.: В Индонезии, на острове Ломбок, я переболел малярией в ее худшей форме – церебральной. Плюс местные медики, взяв анализ крови, добавили к диагнозу лихорадку денге. Как два нехороших насекомых, переносчиков этих вирусов, укусили меня практически одновременно – трудно себе представить. Лежал под капельницей пять суток. Шансы выкарабкаться, как мне сказали, были небольшими. Но меня воскресили. Что касается еды, то везде приходится приспосабливаться к местной кухне. В Папуа – Новой Гвинее в одном регионе я пил вместо воды кокосовое молоко. Воды питьевой у них нет. Есть река, но очень грязная, воду очистить невозможно. В Эфиопии, кофейной стране, чай пьют из крохотных стеклянных рюмочек. Просить большую чашку бесполезно, и я стал заказывать в кафе сразу 5-6 рюмок чая. На меня смотрели с большим удивлением.
О.С.: Вы объехали практически весь мир. К каким-то важным умозаключениям пришли?
А.Х.: Когда люди не смотрят ТВ и не читают газет, никакой предвзятости у них нет. И вопреки тому, что каждый день сообщают СМИ о конфликтах, войнах и ненависти на межэтнической и религиозной основе, я пришел к выводу – пусть он и прозвучит несколько наивно – что все люди братья. Общечеловеческие ценности одни и те же, независимо от расы, национальности, религии. Люди добры по своей природе. Они ценят другого по поступкам, а не по тому, какой он национальности и веры. Куда бы я ни попадал, в каких сложных ситуациях ни оказывался, всегда кто-то приходил мне на помощь. И еще одно: малые народы исчезают, цивилизация их неуклонно уничтожает. И мои фотографии могут иметь историческую ценность как уникальный документ.
О.С.: Никто из крупных американских телеканалов и изданий, таких как «Дискавери» и «Нэшнл джиографик», не захотел взять вас под свое крыло?
А.Х.: Понимаете, если они решат оплатить мне расходы, они, конечно же, захотят контролировать результат, диктовать мне, что и как. А мне важна моя независимость.
О.С.: Откуда вы берете финансирование?
А.Х.: Это сложно. Помогают люди, которые следят в соцсетях за моими путешествиями и за меня болеют. Находятся спонсоры, как это произошло и с данной выставкой в ООН. Как-то получается само собой.
