Витаутас Ландсбергис является одним из самых известных политических деятелей стран Балтии. При его активном участии в марте 1990 года была принята Декларация о восстановлении независимости Литвы.
В 90-е годы Витаутас Ландсбергис был председателем Верховного Совета Литвы, а затем председателем Сейма Литовской Республики.
С 2004 по 2014 год был депутатом Европейского парламента и входил во фракцию Европейской народной партии (Христианские демократы).
В беседе с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» господин Ландсбергис поделился воспоминаниями о событиях 30-летней давности и о встречах с первым президентом России Борисом Ельциным. А также рассказал, какими, по его мнению, должны быть отношения между соседними странами, о важности чувства собственного достоинства и как правильно расшифровывается аббревиатура ВЛКСМ.
Анна Плотникова: 8 декабря 1991 года в усадьбе «Вискули» на западе Беларуси были подписаны «Беловежские соглашения», констатировавшие, что Союз «пятнадцати республик-сестёр» прекратил своё существование. Хотя к тому времени многие из «сестёр» уже заявили, что выходят из-под опеки «старшего брата».
А первой в этом процессе объявления государственного суверенитета была Литва, провозгласившая свою государственность в марте 1990 года. Как Вы оцениваете это событие сегодня?
Витаутас Ландсбергис: Прежде всего, Литва не провозгласила свою государственность как будто из ничего. Литва провозгласила, что она снова является независимым государством и начинает осуществлять присущий народу суверенитет. Вот что было заявлено и воплотилось в дело, это не было только заявлением.
Литва стала жить как государство опять после пятидесятилетних оккупаций. Они включали в себя обе разновидности фашизма – и красный, и коричневый. Вначале пришёл красный, потом коричневый, и снова надолго красный фашизм. Один из начальников, будучи в Литве и распоряжаясь её судьбой, открыто ответил на вопрос, сохранится ли Литва: «Литва будет, но без литовцев». Поразительная откровенность!
А.П.: Это Михаил Суслов заявил?
В.Л.: Да. Вот с чем мы «пошли строить коммунизм». Или «ВЛКСМ». Знаете, что это такое?
А.П.: Подскажите. Судя во всему, вы ведь не имеете в виду ленинский комсомол?
В.Л.: Нет. Это – «возьми лопату, копай себе могилу».
А.П.: И какова ваша оценка того, что произошло 8 декабря 1991 года в Беловежской пуще?
В.Л.: Тогда произошло историческое событие огромного значения, которому не позволено было перейти в новое качество не только для России и Восточной Европы, но, может быть, и в новый этап мировой истории.
Представить себе только: если после коммунистического и всяких других режимов народы – прежде всего, Европы – строят содружество демократий, не воюя между собой, не подавляя, не истребляя, не стараясь изничтожить соседа, по принципу: «он меньше, а значит, лучше бы его не было». Нет, пусть лучше он будет!
Это было возможно, так казалось на уровне лучших умов также и тогдашней России. Но были и другие умы, воспитанные на культе насилия, на ненависти к другому, отличному от них самих. И на бешенной идее, что можно переделать людей, согласно некоему проекту.
А.П.: Несмотря на то, что к моменту подписания «Беловежских соглашений» прошло больше полутора лет с момента восстановления государственности Литовской Республики, давление со стороны Кремля продолжалось – можно вспомнить трагический и героический январь 1991 года, и нападение на таможню в Мядининкае… Поэтому, наверно, сообщение о прекращении существования СССР в Литве встретили с энтузиазмом?
В.Л.: Конечно! Я думаю, что не только в Литве очень многие народы надеялись, что будет новая жизнь. И что народы прежнего, временного Советского Союза смогут жить между собой по-человечески, как сотрудники, не как конкуренты...
А.П.: Как добрые соседи...
В.Л.: Вообще, каждый повинен быть добрым соседом для окружающих. Если ему не мерещится какая-нибудь гегемония, возможность кого-то подавить, задавить, вытравить, уничтожить, чтобы опустошить земли для себя. Так, как Гитлер делал – освободить «жизненное пространство» для одной нации. Так и тут – пространство для одного воображаемого «советского народа», без народностей.
А.П.: Подводя итоги более чем 30-летней истории Литвы, восстановившей свою государственность, в чём Вы видите главные успехи своей страны?
В.Л.: Самый главный успех в том, что она восстановилась, сохранилась, крепла и заново себя строила как европейская страна. И это состоялось вопреки враждебным силам, которые никак не угомонились. Они охотно бы подавили Литву, если бы обстоятельства этому способствовали, и тем более, если их стремления к гегемонии имели бы достаточную силу. Ведь, согласно их ментальности, всё базируется на силе. И не только по пословице «Сила есть – ума не надо», но они воспринимают силу как основной аргумент для существования и властвования. Потому что ещё с царских времён, и даже ещё раньше – со времён Орды основная задача государства-державы понималась как властвование и разрастание, конечно.
А.П.: И, к сожалению, это понимание до сих пор не изменилось...
В.Л.: Жаль, это так глубоко сидит в их сознании. Разрастание поощрялось, превозносилось как достижение, как успех. Я думаю, что в этом присутствует какой-то психоз – они смотрят на карту мира и думают: «Наша страна самая большая по площади!». И на этом основывается их гордыня и самодовольство, а также внушение самим себе, что это даёт основание чувствовать себя властелином, или будущим властелином, который руководствуется принципом: «Я сильнее, я больше по площади, значит – я прав!». Но ведь другая страна может возразить: «Ты больше по площади, а я больше по численности. Причём, настолько больше, что ты вообще помалкивай. Пойми, что ты временный властелин».
А.П.: Вы неоднократно с большой симпатией отзывались о Борисе Ельцине. Вот лишь одна цитата из Вашего высказывания о нём: «У Бориса Николаевича был и ум, и предвидение более правильных путей, и было сердце». Кстати, в екатеринбургском «Ельцин-центре» есть видеоролик с Вашими словами о первом президенте России. В нынешней России о Ельцине говорят в лучшем случае с пренебрежением, а центр его имени постоянно подвергается нападкам. На ваш взгляд, почему это происходит?
В.Л.: Здесь и глупость, и, может быть, ненависть к тому, кто ярче по таким качествам, как ум, достоинство, благие устремления. А тот, у кого не хватает ни ума, ни высоких устремлений, ни человечности, тот злится, ему неприятно, что кто-то обладает качествами, которых лишён он сам. Это – комплекс неполноценности и мстительность по отношению к тому, кто ведёт себя более достойно. И получается, что такого человека нужно уничтожить.
Здесь всё дело в таком понятии, как достоинство. И украинская Революция достоинства в этом плане – очень важный концепт. То же самое в отношении Литвы: почему люди шли против танков и не боялись? Дело не в страхе, просто у них было чувство человеческого достоинства и решимость сохранять это чувство до конца, даже если это будет стоить самой жизни.
А.П.: И у Бориса Ельцина это чувство было?
В.Л.: Возможно, я не так близок был к нему. Но согласно его главным поступкам, посулам, отношениям – до определённого времени, конечно –я видел в нём человека благородного. Для него это представляло ценность, и он хотел быть благородным человеком. Однажды у меня была возможность высказать спонтанно, как аргумент: «Борис Николаевич, ну, вы же порядочный человек». То есть, они (окружение) сейчас вас толкают на непорядочный шаг. И он услышал это, и сказал им: «Молчок!». Это было при подписании межгосударственного договора между Литвой и Россией. Это был прекрасный документ при некоторых сложностях в двух вопросах, которые делегации оставили на усмотрение Ельцина и Ландсбергиса. И мы вдвоём приняли решение, что если есть такие сложные для его команды – не для нас! – пункты преткновения, то давайте примем вариант «1:1». Мы снимаем один вопрос и подтверждаем обеими сторонами решение другого вопроса. Мы подтвердили осуждение аннексии независимой Литвы сталинским Советским Союзом.
А.П.: А какой вопрос сняли?
В.Л.: А сняли вопрос о мирном договоре 1920 года (согласно этому договору, подписанному 12 июля 1920 года в Москве, Россия отказалась от всяких былых притязаний на суверенную Литву, и была юридически ликвидирована Литовско-Белорусская Советская Социалистическая Республика, была определена государственная граница между РСФСР и Литвой - А.П.).
А.П.: Соломоново решение!
В.Л.: Да. Так вот, между собой мы обо всём этом договорились, а когда уже полными командами сели за стол переговоров, чтобы подписать Договор, со стороны российской делегации появились деятели, которые начали подсказывать Ельцину: «Были там два спорных вопроса – один урегулировали, так почему бы не убрать и второй каверзный вопрос?». Я почувствовал себя почти что в ловушке. Если я сейчас хлопну дверьми и уйду – то с чем я вернусь в Литву после такой работы? Поэтому я сказал: «Борис Николаевич, мы же с вами договорились...». И тогда он кратким жестом руки и всем видом показал своему окружению: «Нет, вопрос решён, мы уже обо всём договорились!».
А.П.: А кто был этим «доброжелателем» с российской стороны? Или вы не хотите отвечать на этот вопрос?
В.Л.: Нет, почему же? Я знаю, что Егор Гайдар и Руслан Хасбулатов были сторонниками того, чтобы дожать нас.
А.П.: Даже Гайдар?
В.Л.: Да, он был противоречивой личностью, только об этом мало говорится.
А.П.: Во время нашей беседы вы ранее затрагивали тему добрососедства.
Есть известное изречение: «Соседей не выбирают». Это относится, в том числе, и к географии. Литва издавна соседствует с Россией и ей приходится учитывать этот фактор. Каким вы хотели бы видеть восточного соседа Литвы, и что может способствовать установлению добрососедских, уважительных и взаимно выгодных отношений?
В.Л.: Прежде всего, должно быть искреннее стремление к этому всех заинтересованных сторон. А не желание обмануть и завлечь в какую-нибудь трясину. Нужно решать вопросы на равных, вне зависимости от размера территории и населения. В идеологии нашего «Саюдиса» было понятие фундаментальной демократии – каждый народ, так же как и каждая отдельная личность, обладают ценностью вне зависимости от величины, богатства или наличия вооружений. И здесь важно не то, у кого сколько бомб, а кто представляет сердце и разум и у кого больше доброй воли жить в мире со всеми и сотрудничать, а не подавлять.
