Сергей Хрущев, профессор Института международных исследований в Университете Браун (Sergei Khrushchev, Watson Institute of International Studies at Brown University), автор многих книг. Сын советского лидера Никиты Хрущева, некогда помогавший ему в работе над знаменитыми воспоминаниями.
Алекс Григорьев: Как, на Ваш взгляд, складывается ситуация в России?
Сергей Хрущев: Режим всегда должен меняться, поскольку изменения – гарантия его стабильности. Неизменяющийся режим не способен выжить в изменившихся условиях.
Я не вижу никаких трагедий в том, что происходит. Даже если взять 100-тысячную акцию протеста, то в 20-миллионной Москве – это только доля процента населения, которая выходит на подобные акции. Но очень важно, что наиболее активные доли процента – что в Москве, что в Америке «Движение чаепития» и «Захвати Уолл-Стрит» – показывают, что в обществе что-то изменилось и властям следует действовать иначе.
Дальше все зависит от того, как это воспримет элита – под элитой я понимаю не только правительство, а тех людей, которые формируют политику в борьбе друг с другом. Если элита и Путин это воспримут правильно и начнут что-то делать, то, наверное, в стране все будет нормально. Если нет – то к следующим выборам нарисуются действительно серьезные проблемы.
А.Г.: Российские протесты в значительной степени направлены против одного человека – Владимира Путина. Существует ли культ личности Путина?
С.Х.: Культа личности Путина не существует. Культ – это совершенно другая социальная структура. Культы Сталина, Гитлера или Майкла Джексона строились на том, что люди должны были всегда ими восхищаться.
Прославления властителя России происходили всегда – но они шли ровно до того момента, как он оставлял власть. А потом его начинали пинать ногами. Радостно, что сейчас Россия продвинулась по направлению к демократии и Путина ругают уже сейчас. Это очень хорошо!
А.Г.: Традиционно считается, что государственный лидер правит успешно, до тех пор, пока ощущает – что и как думает общество. В Китае есть особое понятие «мандат неба»: к примеру, если, по мнению подданных, император утрачивал мандат, он неизбежно терял власть. Есть ли «мандат неба» у кого-то из российских лидеров?
С.Х.: «Мандата неба» ни у кого нет. Есть один простой закон функционирования общества. Человек приходит во власть с каким-то набором идей и мыслей, и в течение определенного периода времени он их реализует или не реализует. Больше за душой у него ничего нет. Демократический императив двух президентских сроков – этот тот период, когда лидер должен сделать свое дело и уйти, чтобы дать возможность прийти другому. Следующий правитель не обязательно будет лучше или хуже предшественника, но у него будут другие идеи. Если они будут успешными, он продержится два срока, если нет – его переизберут.
А если вы задерживаетесь во власти надолго – неважно, император вы, генсек или президент – на вас валятся все шишки. Все, что могли, вы уже сделали. И от вас все устали. Путин сделал очень много хорошего в России – он превратил ельцинскую развалину в серьезное государство. И если бы Путин ушел сейчас, то остался бы в истории с большим знаком «плюс».
Есть такой эмпирический закон: если страна не реформируется в течение 20-25-ти лет, то она приходит на грань революции. Так было после Александра Второго в Российской Империи, когда Александр Третий и Николай Второй отказались от реформ и пришли революции 1905-го и 1917 годов. Так было с Леонидом Брежневым, который в 1964 году провозгласил стабильность, а через четверть века произошла следующая революция, приведшая к распаду СССР.
Любое общество устроено так: если у главы государства нет противовеса в лице серьезной оппозиции и критиков, то его предложения не проходят реальной экспертизы, и его решения становятся все менее и менее удачными. И лидер попадает в плен к своим приближенным и подхалимам. Я боюсь, что это может произойти с Владимиром Путиным.
А.Г.:В России популярно мнение, что стране всегда нужен царь, не обязательно монарх, но глава-самодержец. Что Вы об этом думаете?
С.Х.: Все зависит от развития общества. Царь был нужен всем! Он был необходим Китаю, Франции, Германии…. Но сравните Генриха Восьмого и нынешнюю британскую королеву Елизавету Вторую – это ведь две большие разницы.
То, что Россия до сих пор требует себе царя, который, как кажется людям, разрешит все проблемы, это, к сожалению, свидетельство того, что российский менталитет отстал. Есть теория, что во время монгольского нашествия он задержался в развитии на 200 лет. То есть россияне живут не в том времени, в каком живут все остальные страны: мы все еще в авторитарном обществе потому, что надеемся, что придет Путин или кто другой, и все решит за нас. А давно пора переходить к принятию правильных законов и их реализации, как это происходит во всех демократических государствах.
Какой имидж правителя симпатичен жителям той или иной страны – с плеткой и дыбой или умеющего себя «продать», как говорят в Америке, – зависит от людей. Если у вас рабская психология, то вы считаете, что властитель с плеткой – это именно то, что надо. А если вы из рабства выросли, то такого человека вы на пушечный выстрел к власти не подпустите.
А.Г.: Есть ли особый российский путь?
С.Х.: Есть особый российский путь, особый британский, особый французский… У всех он особый, даже у самого мелкого государства.
Другое дело, что этот путь – лишь нюансы к общепринятой схеме. Если говорить о демократии, то нет демократии российской и демократии немецкой. Есть одна стандартная демократия, которая говорит, что у народа есть преимущество закона над любой доброй волей правителя. Это главный фундамент демократии: неприкосновенность Конституции – договора между обществом и властью. И на это накладываются все остальные демократические атрибуты: независимая судебная система, баланс исполнительной и законодательной власти, свобода прессы…
Конечно, российская государственность и российский народ никогда не будут повторять американские или китайские образцы, но увлекаться собственной самобытностью тоже не следует.
А.Г.: Если бы Никита Хрущев был жив, смог бы он руководить современной Россией?
С.Х.: Перетаскивать государственного лидера из одной эпохи в другую – дело контрпродуктивное. Когда-то я предлагал задуматься: «А что бы сказал президент Джордж Вашингтон по поводу войны в Ираке? Он бы сказал: «Американцы, вы сошли с ума! Ваш враг в Лондоне, а не в Багдаде!»
Никита Сергеевич был очень прагматичным человеком, не особо идеологизированным. Он считал, что нужно сделать жизнь людей лучше. В свое время он – за 20 лет до Дэн Сяопина – заявил о необходимости децентрализации хозяйственной системы. Он был человеком с интуицией, и, возможно, придумал бы, как развернуть Россию в правильном направлении.
Но я за него сказать не могу, а к нему вы обратиться не можете.
