«Растущий конфликт между пророссийскими и прозападными элементами», – так определил сущность политического раскола в сегодняшнем украинском обществе бывший представитель США в ООН Джон Болтон. Подчеркнув: «Учитывая размеры Украины, ее стратегическое положение и потенциал вестернизации, которым она обладает, невозможно усомниться в том, что Америка должна… противостоять политике Путина».
Не молчит и Москва. Отвечая на призыв Госдепартамента США прекратить следственные действия против участников протестных выступлений и приступить к формированию многопартийного правительства, директор Департамента информации и печати МИДа РФ Александр Лукашевич охарактеризовал заявление внешнеполитического ведомства США как «кукловодство», продиктованное стремлением навязать Украине западный вектор развития.
Поводы вспомнить о многовекторности и в самом деле есть. «Заявления Путина, Силуанова и Улюкаева о том, что, дескать, мы еще посмотрим – какому правительству будем давать деньги, весьма показательны», – считает московский политолог Дмитрий Шушарин. По словам аналитика, «это и есть тот рычаг, который Россия будет использовать…» «Судя по тому, что попало в печать, – продолжает Шушарин, – на недавних переговорах… ключевыми фигурами были Азаров (отставной премьер-министр) и вице-премьер Рогозин, курирующий оборонку… Говорят о газе, но фактически – о том, что Россия в перспективе будет контролировать наиболее продвинутую часть украинской промышленности – ВПК и высокие технологии… Украинская индустрия постепенно сдается Януковичем России».
Не прекращаются дискуссии и об оппонентах Януковича. «У меня, – подчеркивает российский историк Ирина Павлова, – больше всего вопросов к лидерам украинской оппозиции, которые представляют людей, вот уже почти три месяца мерзнущих на Майдане. Что они предлагают, кроме тех же самых требований перевыборов и перехода к парламентско-президентской республике, т.е. требований “оранжевой революции” 2004 года, только на новом историческом витке?»
В самом деле – что? И какова наиболее вероятная траектория дальнейшего развития событий? Об этом корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал с Балашем Ярабиком (Balázs Jarábik) – сотрудником аналитического центра FRIDE (Мадрид) и Института центрально-европейской политики (Братислава).
Алексей Пименов: Как бы вы охарактеризовали нынешнюю фазу противостояния между президентом Януковичем и оппозицией?
Балаш Ярабик: Это действительно сложная ситуация. Хотя бы потому, что речь идет о поиске политического решения, о достижении политического компромисса. Но одновременно – о двух партиях, не всегда способных контролировать своих сторонников. Это особенно очевидно применительно к оппозиции. Майдан – это классический бунт-протест. Его участники, можно сказать, переполнены ощущением своего украинства. И в данном случае это не очень способствует политическому примирению. Ведь оппозиция – коль скоро это политическая оппозиция – должна искать политическое решение. Но это вступает в противоречие с настроениями Майдана. Существует, однако, и другой вопрос: в какой степени Виктор Янукович контролирует сегодня своих приверженцев – и в первую очередь олигархов? Тут важно иметь в виду, что Янукович поставил Украину в очень опасное положение, сделавшись одним из самых влиятельных олигархов, вместо того, чтобы играть роль арбитра. И контролирует ли он свою собственную партию сегодня – это большой вопрос. Не в последнюю очередь – потому, что сегодняшнее развитие событий ставит олигархов под удар: санкции со стороны Запада причинили бы им большой вред.
В общем, ситуация – неустойчивая, и нелегко предсказать, во что она выльется. И очень трудно представить себе, как противоборствующие партии смогут прийти к взаимоприемлемому политическому компромиссу.
А.П.: Каковы, на ваш взгляд, основные политические платформы, представленные в лагере оппозиции?
Б.Я.: Необходимо различать между политическими партиями и тем единым оппозиционным фронтом, который сложился в силу обстоятельств тактического характера. Даже в вопросе о возвращении к конституции 2004 года нет единства. Далее, необходимо различать между оппозиционными политическими партиями и Майданом. Наконец, в рамках Майдана тоже существуют различные фракции. В общем, размежевание идет по многим линиям, и это также сужает возможности политического компромисса.
А.П.: Какую роль в сегодняшнем политическом конфликте играет историческое разделение Украины на Восток и Запад? Это – центральный момент конфликта или нет?
Б.Я.: И да, и нет. Если посмотреть на то, кто голосует за те или иные политические партии, то станет очевидно, что такое разделение более чем реально. Но весь феномен Майдана – и то, как он начался, и то, кого он представляет, и то, что там происходит, – связан с проблемой, общей для Востока и Запада. А именно – с существующей системой и с характером украинской элиты. На Майдане говорят как по-украински, так и по-русски, и никаких проблем не возникает. Это не противостояние Востока и Запада, а противостояние граждан и элиты. Это именно социальный конфликт. Ведь на западе Украины олигархи – такие же, как и на востоке. И уровень коррупции в западных регионах – как минимум не ниже, чем в Донецке.
А.П.: Как вы оцениваете в данном случае роль российского фактора? И в частности – прояснилась ли ситуация за последнюю неделю?
Б.Я.: Да – в той мере, в какой речь идет о возможных траекториях развития событий и о возможных последствиях конфликта. Два месяца назад они представлялись весьма радикальными: говорили о грядущей дезинтеграции Украины. Сегодня этот вариант выглядит как гипотетически возможный, но нельзя утверждать, что именно он станет реальностью. Этот конфликт вызвала не Россия. Я полагаю, что Россия не воздействовала на разворачивающиеся в Украине процессы в такой же мере, в какой это делали США и ЕС. Того, что произошло, никто не мог предсказать. Никто этого не ожидал. А если и ожидал, то не мог ясно сформулировать, чего ожидает.
Напомню, что в 2004-м Россия поддержала Януковича. И он проиграл. Несколько лет спустя Россия в сдержанной, но достаточно ясной форме поддержала Юлию Тимошенко. Теперь Россия ассигнует Украине пятнадцать миллиардов из своего Фонда развития. Пятнадцать миллиардов – это серьезные деньги. И это бюджетные деньги, предназначавшиеся для финансирования российской экономики. Думаю, что Россия – в таком же недоумении по поводу того, что происходит в Украине, как и Запад. И действия России – не претворение в жизнь определенной стратегии, но лишь реакция на те или иные события. Хочу подчеркнуть: на водительском месте, у руля в данном случае – не Запад и не Россия, а сами украинцы.
А.П.: Как бы вы охарактеризовали подход Запада к украинскому кризису?
Б.Я.: Он тоже достаточно путаный. По существу, ЕС не может толком ничего предложить Украине – подобно тому, как это было в 2004-м, когда европейские стремления украинцев были совершенно очевидны. Но с тех пор прошло девять лет. Сегодня ЕС оказался в амбивалентном положении. Неясно, что делать: применять санкции или продолжать политику вовлечения, несмотря на трагические события в Киеве? Однако санкции – это последний довод, а отнюдь не первый. Многие выступают за санкции, но вводить санкции – значит действовать по принципу «око за око». По принципу «ты сделай то-то, а ты – то-то». Но дело в том, что происходящее – это в огромной степени сугубо украинская игра. И у руля, повторяю, – именно украинцы, а не ЕС или Россия. И, к сожалению, я не вижу, что ЕС мог бы сделать в сложившейся ситуации, кроме как продолжать политику вовлечения – до тех пор, пока политическое разрешение кризиса, что называется, не созреет. В интересах ЕС – не давить на Украину, а предоставить процессу развиваться естественным путем. Правда, это может вызвать недовольство на Майдане. И, к сожалению, может привести к его радикализации.
А.П.: Ваш прогноз?
Б.Я.: Будет продолжаться то, что происходит сейчас. Янукович стремится и будет стремиться выиграть время. Россия – наблюдать за происходящим и делать свое дело, причем за закрытыми дверями. Украине необходимо продолжать поиски политического решения. Но проблема в том, что стремление Януковича выиграть время, политика проволочек – все это может привести к радикализации Майдана. Поэтому нельзя исключить и другой сценарий – дальнейшую эскалацию конфликта. В этом случае радикализируются все – и тогда возможно силовое решение. Хотя то, что украинцы будут стрелять друг в друга в массовом масштабе, все-таки кажется мне маловероятным.
Не молчит и Москва. Отвечая на призыв Госдепартамента США прекратить следственные действия против участников протестных выступлений и приступить к формированию многопартийного правительства, директор Департамента информации и печати МИДа РФ Александр Лукашевич охарактеризовал заявление внешнеполитического ведомства США как «кукловодство», продиктованное стремлением навязать Украине западный вектор развития.
Поводы вспомнить о многовекторности и в самом деле есть. «Заявления Путина, Силуанова и Улюкаева о том, что, дескать, мы еще посмотрим – какому правительству будем давать деньги, весьма показательны», – считает московский политолог Дмитрий Шушарин. По словам аналитика, «это и есть тот рычаг, который Россия будет использовать…» «Судя по тому, что попало в печать, – продолжает Шушарин, – на недавних переговорах… ключевыми фигурами были Азаров (отставной премьер-министр) и вице-премьер Рогозин, курирующий оборонку… Говорят о газе, но фактически – о том, что Россия в перспективе будет контролировать наиболее продвинутую часть украинской промышленности – ВПК и высокие технологии… Украинская индустрия постепенно сдается Януковичем России».
Не прекращаются дискуссии и об оппонентах Януковича. «У меня, – подчеркивает российский историк Ирина Павлова, – больше всего вопросов к лидерам украинской оппозиции, которые представляют людей, вот уже почти три месяца мерзнущих на Майдане. Что они предлагают, кроме тех же самых требований перевыборов и перехода к парламентско-президентской республике, т.е. требований “оранжевой революции” 2004 года, только на новом историческом витке?»
В самом деле – что? И какова наиболее вероятная траектория дальнейшего развития событий? Об этом корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал с Балашем Ярабиком (Balázs Jarábik) – сотрудником аналитического центра FRIDE (Мадрид) и Института центрально-европейской политики (Братислава).
Алексей Пименов: Как бы вы охарактеризовали нынешнюю фазу противостояния между президентом Януковичем и оппозицией?
Балаш Ярабик: Это действительно сложная ситуация. Хотя бы потому, что речь идет о поиске политического решения, о достижении политического компромисса. Но одновременно – о двух партиях, не всегда способных контролировать своих сторонников. Это особенно очевидно применительно к оппозиции. Майдан – это классический бунт-протест. Его участники, можно сказать, переполнены ощущением своего украинства. И в данном случае это не очень способствует политическому примирению. Ведь оппозиция – коль скоро это политическая оппозиция – должна искать политическое решение. Но это вступает в противоречие с настроениями Майдана. Существует, однако, и другой вопрос: в какой степени Виктор Янукович контролирует сегодня своих приверженцев – и в первую очередь олигархов? Тут важно иметь в виду, что Янукович поставил Украину в очень опасное положение, сделавшись одним из самых влиятельных олигархов, вместо того, чтобы играть роль арбитра. И контролирует ли он свою собственную партию сегодня – это большой вопрос. Не в последнюю очередь – потому, что сегодняшнее развитие событий ставит олигархов под удар: санкции со стороны Запада причинили бы им большой вред.
В общем, ситуация – неустойчивая, и нелегко предсказать, во что она выльется. И очень трудно представить себе, как противоборствующие партии смогут прийти к взаимоприемлемому политическому компромиссу.
А.П.: Каковы, на ваш взгляд, основные политические платформы, представленные в лагере оппозиции?
Б.Я.: Необходимо различать между политическими партиями и тем единым оппозиционным фронтом, который сложился в силу обстоятельств тактического характера. Даже в вопросе о возвращении к конституции 2004 года нет единства. Далее, необходимо различать между оппозиционными политическими партиями и Майданом. Наконец, в рамках Майдана тоже существуют различные фракции. В общем, размежевание идет по многим линиям, и это также сужает возможности политического компромисса.
А.П.: Какую роль в сегодняшнем политическом конфликте играет историческое разделение Украины на Восток и Запад? Это – центральный момент конфликта или нет?
Б.Я.: И да, и нет. Если посмотреть на то, кто голосует за те или иные политические партии, то станет очевидно, что такое разделение более чем реально. Но весь феномен Майдана – и то, как он начался, и то, кого он представляет, и то, что там происходит, – связан с проблемой, общей для Востока и Запада. А именно – с существующей системой и с характером украинской элиты. На Майдане говорят как по-украински, так и по-русски, и никаких проблем не возникает. Это не противостояние Востока и Запада, а противостояние граждан и элиты. Это именно социальный конфликт. Ведь на западе Украины олигархи – такие же, как и на востоке. И уровень коррупции в западных регионах – как минимум не ниже, чем в Донецке.
А.П.: Как вы оцениваете в данном случае роль российского фактора? И в частности – прояснилась ли ситуация за последнюю неделю?
Б.Я.: Да – в той мере, в какой речь идет о возможных траекториях развития событий и о возможных последствиях конфликта. Два месяца назад они представлялись весьма радикальными: говорили о грядущей дезинтеграции Украины. Сегодня этот вариант выглядит как гипотетически возможный, но нельзя утверждать, что именно он станет реальностью. Этот конфликт вызвала не Россия. Я полагаю, что Россия не воздействовала на разворачивающиеся в Украине процессы в такой же мере, в какой это делали США и ЕС. Того, что произошло, никто не мог предсказать. Никто этого не ожидал. А если и ожидал, то не мог ясно сформулировать, чего ожидает.
Напомню, что в 2004-м Россия поддержала Януковича. И он проиграл. Несколько лет спустя Россия в сдержанной, но достаточно ясной форме поддержала Юлию Тимошенко. Теперь Россия ассигнует Украине пятнадцать миллиардов из своего Фонда развития. Пятнадцать миллиардов – это серьезные деньги. И это бюджетные деньги, предназначавшиеся для финансирования российской экономики. Думаю, что Россия – в таком же недоумении по поводу того, что происходит в Украине, как и Запад. И действия России – не претворение в жизнь определенной стратегии, но лишь реакция на те или иные события. Хочу подчеркнуть: на водительском месте, у руля в данном случае – не Запад и не Россия, а сами украинцы.
А.П.: Как бы вы охарактеризовали подход Запада к украинскому кризису?
Б.Я.: Он тоже достаточно путаный. По существу, ЕС не может толком ничего предложить Украине – подобно тому, как это было в 2004-м, когда европейские стремления украинцев были совершенно очевидны. Но с тех пор прошло девять лет. Сегодня ЕС оказался в амбивалентном положении. Неясно, что делать: применять санкции или продолжать политику вовлечения, несмотря на трагические события в Киеве? Однако санкции – это последний довод, а отнюдь не первый. Многие выступают за санкции, но вводить санкции – значит действовать по принципу «око за око». По принципу «ты сделай то-то, а ты – то-то». Но дело в том, что происходящее – это в огромной степени сугубо украинская игра. И у руля, повторяю, – именно украинцы, а не ЕС или Россия. И, к сожалению, я не вижу, что ЕС мог бы сделать в сложившейся ситуации, кроме как продолжать политику вовлечения – до тех пор, пока политическое разрешение кризиса, что называется, не созреет. В интересах ЕС – не давить на Украину, а предоставить процессу развиваться естественным путем. Правда, это может вызвать недовольство на Майдане. И, к сожалению, может привести к его радикализации.
А.П.: Ваш прогноз?
Б.Я.: Будет продолжаться то, что происходит сейчас. Янукович стремится и будет стремиться выиграть время. Россия – наблюдать за происходящим и делать свое дело, причем за закрытыми дверями. Украине необходимо продолжать поиски политического решения. Но проблема в том, что стремление Януковича выиграть время, политика проволочек – все это может привести к радикализации Майдана. Поэтому нельзя исключить и другой сценарий – дальнейшую эскалацию конфликта. В этом случае радикализируются все – и тогда возможно силовое решение. Хотя то, что украинцы будут стрелять друг в друга в массовом масштабе, все-таки кажется мне маловероятным.
