КИЕВ – Российские спецслужбы действовали на территории Украины во время торжеств по случаю 1025-летния крещения Руси. Об этом лидер женской организации «Фемен» Анна Гуцол рассказала в интервью журналу «Корреспондент», опубликованное 2 августа.
Этот праздник широко отмечался в Киеве 27-28 июля в присутствии президентов России, Украины, Сербии, Молдовы, а также представителей православных поместных церквей. Божественную литургию на Владимирской горке над Днепром совершил 27 июля патриарх Московский и всея Руси Кирилл.
«Нам сейчас придется поменять приоритеты. Нужно серьезно взяться за начальника Службы безопасности Украины, за главу Министерства внутренних дел Виталия Захарченко.
Я считаю, что их вообще нужно отдать под трибунал. Это же был какой-то нонсенс: во время так называемого празднования крещения на территории Украины действовали российские спецслужбы», – подчеркнула Анна Гуцол.
На иллюстрации к интервью можно заметить следы побоев на лице Анны Гуцол. Накануне мероприятий, посвященных 1025-летию крещения Руси, ее, а также политолога «Фемен» Виктора Святского жестоко избили неизвестные.
Едва ли не впервые за всю историю существования «Фемен» им противодействовали так агрессивно, что сорвали саму возможность выразить «голый протест» против тех, кто традиционно считается «врагами» «Фемен» – патриарха Кирилла, президента России Владимира Путина.
Представители женской организации «Фемен» отрицают, что с момента, когда 17 августа 2012 года они срезали крест по жертвам НКВД в центре Киева, их акции вынуждено были перемещены в Европейский Союз и другие страны.
Об этом корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» заявили активистки «Фемен» Александра Шевченко и Яна Жданова.
Атаки и контратаки
«Мы не перевели свои акции в Европу, – говорит Александра Шевченко. – Может показаться, что мы каким-то образом исчезли, что наши интеллектуальные силы были сконцентрированы, чтобы оккупировать европейские регионы для развития европейского отделения “Фемен”.
Но мы не забыли об Украине. Активистки тут есть, сворачивать деятельность тут не собираемся. У нас есть еще одно направление – исламские страны. Мы смотрим на Россию.
И следим за тем, куда едет Владимир Путин, что делает Гундяев (митрополит Московский и всея Руси Кирилл – Т.Б.), что делает Александр Лукашенко – наши давние враги-диктаторы. И когда они собирались приехать сюда (на празднование 1025-летия крещения Руси – Т.Б.), мы готовили нашу атаку».
Т.Б: Сначала избили вашего политолога, потом ваших девушек захватили, а потом избили Анну Гуцол – вашего лидера?
А.Ш.: Анна Гуцол – отхватила два раза. Утром, в день празднования крещения Руси, когда они на горе собирались и пели свои песни, Анна Гуцол выходила из дому, чтобы выгулять свою собаку.
Подбежал мужчина, ударил ее в лицо, забрал собаку. Она побежала за ним, чтобы спаси собаку, увидела, как он перебегает улицу, садится в машину и уезжает вместе с собакой. Это было предупреждение с самого утра – если вы не перестанете планировать, то вот такое будет…
Они поняли, что мы не собираемся останавливаться, даже после того, как почти до смерти избили нашего друга – политолога Виктора Святского. Это нас напугало, но не остановит.
Т.Б.: Что вы готовили к визиту патриарха Московского и всея Руси Кирилла?
Я.Ж.: Мы понимали, что у нас не получится сделать какой-то прорыв конкретно к патриарху....
А.Ш.: … я не согласна, не согласна с этим... Нет, мы готовили то, что было в Ганновере (Нападение на Владимира Путина и федерального канцлера Германии Ангелу Меркель в апреле 2013 на Ганноверской промышленной выставке – Т.Б.). То, что было год назад, когда Яна встречала Гундяева в аэропорту Борисполь. Они боялись этого.
Думаю, что у Путина в райдере написано: «не дай бог, не приведи господь и вся русская и украинская православные церкви увидеть здесь “Фемен” – вблизи и отдаленно», «не дай бог увидеть в одной новостной ленте: Путин, “Фемен” и Гундяев». Они приняли все меры, чтобы нас остановить. Слава богу, они не дошли еще до убийства…
Секстримизм и номенклатура
Т.Б.: Одна из последних акций, ставшая переломным моментом, после чего о ваших акциях чаще стали говорить в Европе, было низвержение поклонного креста в Киеве. Позже оказалось, что этот крест был поставлен в память о жертвах НКВД. Стоило ли его спиливать?
А.Ш.: Этот крест поставлен там незаконно. Эта территория принадлежит профсоюзам на Майдане (вблизи Площади независимости в Киеве – Т.Б.). Этот крест установили некоторые сумасшедшие во время «оранжевой революции», которые спустились с гор, увидев Божью Матерь.
Они решили поставить этот крест и еще два креста, они каким-то треугольником стоят в Киеве – поодаль, образуют «треугольник счастья» или что-то такое. Никакой исторической, культурной ценности эти кресты не имеют. Этим актом мы заявили, что мы атеистическое движение.
Т.Б.: Оставшиеся два креста тоже будете сносить?
А.Ш.: Если решим, что это необходимо, мы это сделаем. Мы своими планами не делимся. Вы можете предполагать, что мы можем это сделать в силу того, что мы это уже делали.
Мы постоянно совершенствуем свой подход к акциям. Нужно менять подходы, нужно постоянно эволюционировать, нельзя стоять на месте. Можете судить по пятилетней деятельности нашей организации. Мы начинали с розовых плакатов, розовых одежек. Мы растем и эволюционировали в секстримисток. Мы развили и выдумали новую идеологию и тактику.
Т.Б.: Секстремизм для демократического мира – не слишком ли жесткий выбор?
А.Ш.: Ничего опасного для человечества в нашем секстремизме и нашей деятельности нет. Есть опасность для патриархата и того режима, в котором мы находимся…
Т.Б.: Но вы планируете вернуть матриархат?
А.Ш.: Не мы это совершим, не мы будем стоять в авангарде. И продемонстрируем миру – что этот режим нужно сменить, он ни на что не годен. Всем ясно, что так продолжаться не может: положение женщин в мире ухудшается.
Я.Ж.: Мы видим рост теократизации режимов на просоветском пространстве, которые все большее и большее влияние оказывают в целом на свои общества. Тоже самое, происходит в исламистских странах. Там приходят представители религии к власти, насаждая свой взгляд на гражданское общество.
Т.Б.: У вас заметная татуировка у ключицы – «Учиться, учится, учиться». Коммунизм, партноменклатура, дальше – перестройка, разоблачение диктатуры…
А.Ш.: Коммунизм – это левая идеология, и мы близки к коммунизму. Борясь за женщин, мы боремся за женщин в принципе, но мы за матриархат, не за равенство мужчин и женщин. За главенство женщин, вообще за смену ролей – кто был ничем, тот станет всем. Сейчас женщины в мире этого не понимают, и наша цель – открыть женщинам глаза. Мы думали, какой итог наших событий, которые произошли в эти дни?
Было бы лучше, чтобы в новостях в очередной раз написали: о том, что «Фемен» сделали с Путиным, больше газет напечатали бы фотографии с обнаженной грудью, больше сайтов порадовались бы таким фото, а с другой стороны – сейчас больше людей …
Я.Ж.: …получили подтверждение, что мы действительно имеем дело с диктатором (речь идет о Владимире Путине – Т.Б.)! Все видели его грубые меры пресечения на корню наших мирных протестов.
А.Ш.: Нас задерживали не украинские спецслужбы, а русские. Мы слышали их акцент, видели у них на головах эти дурацкие украинские кепки из сувенирных лавок, в которых у нас никто не ходит. Это настолько невероятно, что на территории другого государства бесконтрольно действует спецслужба другого государства!
Кому, что нравится
Т.Б.: Скажите, вам нравится то, что вы делаете? Некоторым экспертам кажется, что это выходит за грани моральных норм.
А.Ш.: Это не вопрос – нравится или не нравится. Это – то, без чего я не мыслю своей жизни. Обнаженная грудь – это не проституция, не порнография. Для нас демонстрация груди – это не какой-то отдельный от акций протеста, акт. Мы нашли свой способ – это выражение своей гражданской позиции – топлес-протест.
По-моему, это то, без чего не может жить ни один человек. Поэтому нас совершенно спокойно принимают, понимают во Франции или Германии. Там даже такой вопрос не возникает – ни у журналистов, ни у простых людей.
Конечно, какие-то маргиналы, какие-то сумасшедшие католики, фашисты, неонацисты – у них такие вопросы возникают, потому, что они приверженцы своей идеологии. Они нас видят четко в рамках «кухня, ребенок, церковь». У нормального, здравомыслящего человека наши протесты вызывают желание поддержки, восхищения и желания помочь.
Т.Б.: Есть такое экспертное мнение, что вы своими акциями на событии размываете глобальный политический подтекст события…
А.Ш.: Очень часто в СМИ эксперты высказываются о феминизме. Они ничего в нем не понимают. Не просто ничего, а вообще ничего ни в феминизме, ни в том, как работают общественные организации. И после комментировать их комментарий… вы уж извините.
Т.Б.: 11 октября 2011 года в день, когда лидеру украинской оппозиции Юлии Тимошенко вынесли приговор, вы провели топлес-акцию. Уместно ли было в этот день устраивать такую форму протеста?
А.Ш.: Во-первых, мы не считаем, что Юлия Тимошенко – лидер оппозиции и вообще, что в Украине есть какая-либо оппозиция, кроме общественных организаций. Причем не тех, подконтрольных партиям «Удар», Партии регионов или «Батькивщине».
Мы лично знакомы с мизерным количеством, горсткой в несколько сот человек – представителями настоящих общественных организаций. Остальные все эти митинги, палаточные городки оппозиций, не оппозиций – это все то, что в России называется «системная оппозиция». В отличие от России, пока в Украине системность оппозиции не слишком заметна.
Этот праздник широко отмечался в Киеве 27-28 июля в присутствии президентов России, Украины, Сербии, Молдовы, а также представителей православных поместных церквей. Божественную литургию на Владимирской горке над Днепром совершил 27 июля патриарх Московский и всея Руси Кирилл.
«Нам сейчас придется поменять приоритеты. Нужно серьезно взяться за начальника Службы безопасности Украины, за главу Министерства внутренних дел Виталия Захарченко.
Я считаю, что их вообще нужно отдать под трибунал. Это же был какой-то нонсенс: во время так называемого празднования крещения на территории Украины действовали российские спецслужбы», – подчеркнула Анна Гуцол.
На иллюстрации к интервью можно заметить следы побоев на лице Анны Гуцол. Накануне мероприятий, посвященных 1025-летию крещения Руси, ее, а также политолога «Фемен» Виктора Святского жестоко избили неизвестные.
Едва ли не впервые за всю историю существования «Фемен» им противодействовали так агрессивно, что сорвали саму возможность выразить «голый протест» против тех, кто традиционно считается «врагами» «Фемен» – патриарха Кирилла, президента России Владимира Путина.
Представители женской организации «Фемен» отрицают, что с момента, когда 17 августа 2012 года они срезали крест по жертвам НКВД в центре Киева, их акции вынуждено были перемещены в Европейский Союз и другие страны.
Об этом корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» заявили активистки «Фемен» Александра Шевченко и Яна Жданова.
Атаки и контратаки
«Мы не перевели свои акции в Европу, – говорит Александра Шевченко. – Может показаться, что мы каким-то образом исчезли, что наши интеллектуальные силы были сконцентрированы, чтобы оккупировать европейские регионы для развития европейского отделения “Фемен”.
Но мы не забыли об Украине. Активистки тут есть, сворачивать деятельность тут не собираемся. У нас есть еще одно направление – исламские страны. Мы смотрим на Россию.
И следим за тем, куда едет Владимир Путин, что делает Гундяев (митрополит Московский и всея Руси Кирилл – Т.Б.), что делает Александр Лукашенко – наши давние враги-диктаторы. И когда они собирались приехать сюда (на празднование 1025-летия крещения Руси – Т.Б.), мы готовили нашу атаку».
Т.Б: Сначала избили вашего политолога, потом ваших девушек захватили, а потом избили Анну Гуцол – вашего лидера?
А.Ш.: Анна Гуцол – отхватила два раза. Утром, в день празднования крещения Руси, когда они на горе собирались и пели свои песни, Анна Гуцол выходила из дому, чтобы выгулять свою собаку.
Подбежал мужчина, ударил ее в лицо, забрал собаку. Она побежала за ним, чтобы спаси собаку, увидела, как он перебегает улицу, садится в машину и уезжает вместе с собакой. Это было предупреждение с самого утра – если вы не перестанете планировать, то вот такое будет…
Они поняли, что мы не собираемся останавливаться, даже после того, как почти до смерти избили нашего друга – политолога Виктора Святского. Это нас напугало, но не остановит.
Т.Б.: Что вы готовили к визиту патриарха Московского и всея Руси Кирилла?
Я.Ж.: Мы понимали, что у нас не получится сделать какой-то прорыв конкретно к патриарху....
А.Ш.: … я не согласна, не согласна с этим... Нет, мы готовили то, что было в Ганновере (Нападение на Владимира Путина и федерального канцлера Германии Ангелу Меркель в апреле 2013 на Ганноверской промышленной выставке – Т.Б.). То, что было год назад, когда Яна встречала Гундяева в аэропорту Борисполь. Они боялись этого.
Думаю, что у Путина в райдере написано: «не дай бог, не приведи господь и вся русская и украинская православные церкви увидеть здесь “Фемен” – вблизи и отдаленно», «не дай бог увидеть в одной новостной ленте: Путин, “Фемен” и Гундяев». Они приняли все меры, чтобы нас остановить. Слава богу, они не дошли еще до убийства…
Секстримизм и номенклатура
Т.Б.: Одна из последних акций, ставшая переломным моментом, после чего о ваших акциях чаще стали говорить в Европе, было низвержение поклонного креста в Киеве. Позже оказалось, что этот крест был поставлен в память о жертвах НКВД. Стоило ли его спиливать?
А.Ш.: Этот крест поставлен там незаконно. Эта территория принадлежит профсоюзам на Майдане (вблизи Площади независимости в Киеве – Т.Б.). Этот крест установили некоторые сумасшедшие во время «оранжевой революции», которые спустились с гор, увидев Божью Матерь.
Они решили поставить этот крест и еще два креста, они каким-то треугольником стоят в Киеве – поодаль, образуют «треугольник счастья» или что-то такое. Никакой исторической, культурной ценности эти кресты не имеют. Этим актом мы заявили, что мы атеистическое движение.
Т.Б.: Оставшиеся два креста тоже будете сносить?
А.Ш.: Если решим, что это необходимо, мы это сделаем. Мы своими планами не делимся. Вы можете предполагать, что мы можем это сделать в силу того, что мы это уже делали.
Мы постоянно совершенствуем свой подход к акциям. Нужно менять подходы, нужно постоянно эволюционировать, нельзя стоять на месте. Можете судить по пятилетней деятельности нашей организации. Мы начинали с розовых плакатов, розовых одежек. Мы растем и эволюционировали в секстримисток. Мы развили и выдумали новую идеологию и тактику.
Т.Б.: Секстремизм для демократического мира – не слишком ли жесткий выбор?
А.Ш.: Ничего опасного для человечества в нашем секстремизме и нашей деятельности нет. Есть опасность для патриархата и того режима, в котором мы находимся…
Т.Б.: Но вы планируете вернуть матриархат?
А.Ш.: Не мы это совершим, не мы будем стоять в авангарде. И продемонстрируем миру – что этот режим нужно сменить, он ни на что не годен. Всем ясно, что так продолжаться не может: положение женщин в мире ухудшается.
Я.Ж.: Мы видим рост теократизации режимов на просоветском пространстве, которые все большее и большее влияние оказывают в целом на свои общества. Тоже самое, происходит в исламистских странах. Там приходят представители религии к власти, насаждая свой взгляд на гражданское общество.
Т.Б.: У вас заметная татуировка у ключицы – «Учиться, учится, учиться». Коммунизм, партноменклатура, дальше – перестройка, разоблачение диктатуры…
А.Ш.: Коммунизм – это левая идеология, и мы близки к коммунизму. Борясь за женщин, мы боремся за женщин в принципе, но мы за матриархат, не за равенство мужчин и женщин. За главенство женщин, вообще за смену ролей – кто был ничем, тот станет всем. Сейчас женщины в мире этого не понимают, и наша цель – открыть женщинам глаза. Мы думали, какой итог наших событий, которые произошли в эти дни?
Было бы лучше, чтобы в новостях в очередной раз написали: о том, что «Фемен» сделали с Путиным, больше газет напечатали бы фотографии с обнаженной грудью, больше сайтов порадовались бы таким фото, а с другой стороны – сейчас больше людей …
Я.Ж.: …получили подтверждение, что мы действительно имеем дело с диктатором (речь идет о Владимире Путине – Т.Б.)! Все видели его грубые меры пресечения на корню наших мирных протестов.
А.Ш.: Нас задерживали не украинские спецслужбы, а русские. Мы слышали их акцент, видели у них на головах эти дурацкие украинские кепки из сувенирных лавок, в которых у нас никто не ходит. Это настолько невероятно, что на территории другого государства бесконтрольно действует спецслужба другого государства!
Кому, что нравится
Т.Б.: Скажите, вам нравится то, что вы делаете? Некоторым экспертам кажется, что это выходит за грани моральных норм.
А.Ш.: Это не вопрос – нравится или не нравится. Это – то, без чего я не мыслю своей жизни. Обнаженная грудь – это не проституция, не порнография. Для нас демонстрация груди – это не какой-то отдельный от акций протеста, акт. Мы нашли свой способ – это выражение своей гражданской позиции – топлес-протест.
По-моему, это то, без чего не может жить ни один человек. Поэтому нас совершенно спокойно принимают, понимают во Франции или Германии. Там даже такой вопрос не возникает – ни у журналистов, ни у простых людей.
Конечно, какие-то маргиналы, какие-то сумасшедшие католики, фашисты, неонацисты – у них такие вопросы возникают, потому, что они приверженцы своей идеологии. Они нас видят четко в рамках «кухня, ребенок, церковь». У нормального, здравомыслящего человека наши протесты вызывают желание поддержки, восхищения и желания помочь.
Т.Б.: Есть такое экспертное мнение, что вы своими акциями на событии размываете глобальный политический подтекст события…
А.Ш.: Очень часто в СМИ эксперты высказываются о феминизме. Они ничего в нем не понимают. Не просто ничего, а вообще ничего ни в феминизме, ни в том, как работают общественные организации. И после комментировать их комментарий… вы уж извините.
Т.Б.: 11 октября 2011 года в день, когда лидеру украинской оппозиции Юлии Тимошенко вынесли приговор, вы провели топлес-акцию. Уместно ли было в этот день устраивать такую форму протеста?
А.Ш.: Во-первых, мы не считаем, что Юлия Тимошенко – лидер оппозиции и вообще, что в Украине есть какая-либо оппозиция, кроме общественных организаций. Причем не тех, подконтрольных партиям «Удар», Партии регионов или «Батькивщине».
Мы лично знакомы с мизерным количеством, горсткой в несколько сот человек – представителями настоящих общественных организаций. Остальные все эти митинги, палаточные городки оппозиций, не оппозиций – это все то, что в России называется «системная оппозиция». В отличие от России, пока в Украине системность оппозиции не слишком заметна.
