Ставка на «энергию свободы». Эксперты об эмбарго на российские нефть и газ

Историю возникновения энергетической зависимости Европы, и в частности ее крупнейшей страны – Германии, от России безусловно надо отнести к разряду глобальных геополитических ошибок последних тридцати лет. К такому выводу приходят эксперты. Более того: это зависимость в значительной степени сделала возможной военную агрессию Кремля в Украине со всеми ее трагическими последствиями.

Влияние войны России против Украины на европейскую и трансатлантическую энергетическую политику» – «круглый стол» с таким названием прошёл 11 мая в Института изучения Европы, России и Евразии университета Джорджа Вашингтона (Institute for European, Russian and Eurasian Studies, The George Washingron University, IERES)

«Энергетика играет главную роль в том, что происходит на войне России против Украины: каждый рубль или евро, которые [Москва] получают за нефть, газ и уголь, она может использовать для финансирования своей войны с Украиной, – считает Хоуп Харрисон (Hope Harrison), профессор истории и международных отношений, бывший директор по европейским и евразийским делам в Совете национальной безопасности США (Director of European and Eurasian Affairs at the National Security Council). – G7 приняла решение о запрете импорта российской нефти. Договориться по газу будет намного сложнее, потому что страны ЕС, особенно Германия, гораздо больше зависят от него».

Как менялось отношение в Европе к российским ископаемым энергоносителям? Джулиан Веттенгель (Julian Wettengel), журналист берлинского издания Clean Energy Wire, бывший помощник председателя комитета по иностранным делам в Европейском парламенте, цитирует слова экс-канцлера Германии Ангелы Меркель от 2015 года, когда Россия уже аннексировала Крым и оккупировала часть восточной Украины: «Я ясно дала понять, вместе с другими, что это коммерческий проект; там частные инвесторы». Речь шла о печально известном «Северном потоке-2». Три года спустя Меркель говорила о той же трубе несколько иначе: «Это не просто экономический проект; конечно, необходимо учитывать и политические факторы». Лишь буквально накануне нового вторжения России новый канцлер Германии Олаф Шольц произнес: «Ситуация сегодня принципиально иная, и поэтому, учитывая последние события, мы должны пересмотреть ситуацию, в том числе и в отношении "Северного потока-2"».

Через три дня после того, как российские танки пересекли украинскую границу, Шольц добавил: «Ответственная, дальновидная энергетическая политика имеет решающее значение не только для нашей экономики и нашего климата, но и для нашей безопасности. Поэтому чем быстрее мы продвинемся вперед с расширением использования возобновляемых источников энергии, тем лучше».

Джулиан Веттенгель подчеркивает: Германия годами видела в российских энергоносителях лишь коммерческий проект. Прямой газопровод в обход Украины, по дну Балтики, привлекал ее ролью газового хаба Европы. Журналист признаётся: «Это выглядело немного безумно, я годами писал об этом конвейере, о том, что он просто не имеет смысла во многих отношениях. Но Германия всегда ставила экономическую выгоду выше политических последствий. И поэтому всегда считалось, что если у нас будет прямая связь с поставщиком, мы получим самый дешевый газ и станем газораспределительным узлом в Европе, что даст нам экономические преимущества».

Веттенгель подчёркивает: зависимость была сильной не всегда, но в последние годы она росла быстро. Процент русского газа вырос в газовом секторе Германии с 35–40 % до 55 % лишь за 2015 – 2021 года. Есть любопытная статистика и по другим секторам ископаемого топлива. Во всем объёме топливного рынка Германии нефть занимает 32% (из которых в свою очередь 2% своей и 34% русской), газ – соответственно 27%, 5% и 55 %, каменный уголь – 9%, 0% и 45%. Хороших новостей в общем объёме всего 31% от рынка: полностью германскими являются сектора ядерной энергии (6% объёма рынка), бурого угля (9%) и экологически чистых возобновляемых источников энергии (16%).

Германия хочет стать «климатически нейтральной» к 2045 году. Теперь это не только желание экологов, но и требование военно-политической безопасности. Уже летом 2022 года доля политически токсичного российского газа упадет с 55% до 35%, а к 2024 году до 10%; нефти – с 34% до 12% уже этим летом и до нуля к концу 2022 года, а каменного угля - с 45% до 8% в начале лета и до нуля в конце лета текущего года.

Питер Рашиш (Peter Rashish ), старший научный сотрудник и директор программы геоэкономики Американского института современных германских исследований при Университете Джона Хопкинса в Вашингтоне, (Senior Fellow and the Director of the Geoeconomics Program at the American Institute for Contemporary German Studies at Johns Hopkins University in Washington, DC), бывший вице-президент по Европе и Евразии в Торговой палате США (Vice President for Europe and Eurasia at the US Chamber of Commerce) считает, что бурное строительство трубопроводов из России в последние 30 лет «частично мотивировано идеей о том, что увеличение торговли с Россией, инвестиций в неё приведет к здоровой взаимозависимости и сближению» – ведь процесс начинался еще до Путина, в годы перестройки и обращенности российского общества лицом к Западу. «Приблизить такую страну, как Россия, помочь ей принять более западный подход как к экономической политике, так и во внутренней - что в конечном итоге привело бы к более дружественным международным отношениям – такие идеи были у нас: управлять и изменять посредством торговли».

Питер Рашиш замечает, что аналогичный гуманистический подход ЕС использовал сначала и по отношению к Китаю: «Но и здесь в последний год есть растущее ощущение, что надо еще раз подумать о том, как этот подход ложится на международные отношения... Чуть более года назад было заморожено всеобъемлющее двустороннее инвестиционное соглашение между ЕС и Китаем, что стало признаком переосмысления такого рода политики поощрения «здоровой взаимозависимости». Ей пришел на смену новый подход, который называют Repower EU, это своего рода ответная реакция на вторжение России в Украину».

Таким образом, российская война против Украины, которая в значительной мере стала возможна благодаря возросшим доходам Москвы и усилившейся связанности Запада российскими энергоносителями – парадоксальным образом привела не к военной победе и господству Москвы, а к демонтажу выстроенных Кремлем зависимостей, компрометации не только российских поставок, но и китайских инвестиций в Европе и к ускорению перехода на зелёную энергию.

Экономическая политика ведущих стран мира все больше начинает носить черты не узко экономического прагматизма, «ориентированного в основном на открытие рынка», а «более или менее явного стремления укрепить безопасность ЕС, в частности, противодействовать вызовам, которые бросает Россия и Китай либеральному международному экономическому порядку», – заключает Питер Рашиш.

Мощное ускорение процесса переходя на зелёную энергетику быстро обесценит ископаемое топливо. Саманта Гросс (Samantha Gross), директор Инициативы по энергетической безопасности и климату Института Брукингса (Director of the Energy Security and Climate Initiative at the Brookings Institution), бывший директор управления глобального климата и чистой энергетики Министерства энергетики США (Director of the Office of International Climate and Clean Energy at the US Department of Energy), заключает: «С мирового рынка уходит пара миллионов баррелей в день, и мы уже видим, как это влияет на мировые цены на топливо. Российская нефть исчезнет с рынка не потому, что на нее наложено эмбарго. Более символично – потому, что эта нефть никому не станет нужна». При уменьшении объёмов её станет менее выгодно перерабатывать, возить танкерами, страховать и так далее. «Когда Европа введёт нефтяное эмбарго, это будет не только европейским событием. Российская нефть, по крайней мере, часть этих четырех с половиной миллионов баррелей, фактически будет заперта под землей, потому что Россия не сможет её продавать, а значит не выгодно станет её добывать... Финансирование российской военной машины оскудеет».

«Россия в любом случае должна была пострадать при энергетическом переход от ископаемых видов топлива к возобновляемым, – считает Саманта Гросс. – Это будет трудный переход для России, которая не видит, как перестроить свою экономику и как поддерживать динамику в свете этих изменений. И Россия еще более ухудшила свою ситуацию сейчас», когда развязала дорогостоящую войну с серьезными экономическими последствиями.

Джулиан Веттенгель привёл еще одну яркую цитату немецкого политика. «Возобновляемые источники энергии освобождают нас от зависимости, – сказал 27 февраля в Бундестаге министр финансов Германии Кристиан Линднер (Christian Lindner). – Таким образом, возобновляемые источники энергии - это энергия свободы. Мы делаем ставку на энергию свободы».