Эта пятерка стала не просто символом перехода, как в свое время сказал президент Ричард Никсон, от «эпохи раздоров к эпохе переговоров». Разрядка, «холодная война» – это все «большая» политика.
Простым смертным остается лишь надеяться, что люди, управляющие государствами, обладают «высшим» знанием, которое поможет им не допустить, чтобы сложные, недоступные глазу обывателей шестерни внутренней и внешней политики не превратились в жернова, способные перемолоть миллионы жизней.
Но тогда, в июле 1975-го года, жители СССР и США увидели то, что заставило их поверить в возможность мира и понимания между ними куда больше, чем запечатленные на кадрах официальной кинохроники встречи лидеров двух сверхдержав. На высоте несколько сотен километров над Землей обнялись советские космонавты и американские астронавты, образовав единый экипаж из пяти человек.
Космические программы СССР и США символизировали бескомпромиссность этих стран в борьбе за мировое лидерство. Представить сотрудничество в космосе между Москвой и Вашингтоном было почти также невозможно, как прекращение разделявшего их идеологического антагонизма. Стыковка в космосе кораблей «Союз» и «Аполлон» пробила этот писхологический барьер «невозможности». Люди увидели, почувствовали: возможно все. Причем со знаком «плюс».
Вспомним всех
Об «Экспериментальном проекте Аполлон-Союз» (ЭПАС) написано немало книг, статей и очерков, даны сотни интервью, сняты документальные фильмы. Не будем в ограниченных рамках статьи повторять известные факты. Но поскольку этот материал посвящен Валерию Кубасову, одному из членов экипажа «Аполлон-Союза», то вспомним его товарищей.
Командиром «Союза-19» был Алексей Архипович Леонов, ко времени ЭПАСа – полковник советских ВВС. Родился 30 мая 1934 года. Закончил Чугуевское высшее авиационное училище лётчиков в 1957 году и Военно-воздушную академию им. Жуковского в 1968 году. В 1965 году был вторым пилотом «Восхода-2» (командир – Павел Беляев), во время полёта которого стал первым человеком, вышедшим в открытый космос.
А вот американский экипаж. Командир Томас Стаффорд, ко времени ЭПАСа бригадный генерал (в системе советских/российских воинских званий – генерал-майор). Родился 17 сентября 1933 года. Закончил Военно-морскую академию США в 1952 году. Был пилотом на «Джемини-6» в 1965 году, командиром «Джемини-9» в 1966 году, а также «Аполлона -10» в 1969 году.
Пилотом – «стыковщиком» (ответственным за стыковку) был Дональд Слейтон. Он родился 1 марта 1924 года. Закончил Университет штата Миннесота в 1949 году. Должен был совершить полёт в числе первых астронавтов по программе «Меркурий», но был отстранён от участия в ней по медицинским показаниям. Ко времени ЭПАСа не совершил ни одного полёта в космос.
Пилотом «командного модуля» (если по-простому, то собственно корабля «Аполлон») был Вэнс Бранд, который родился 9 мая 1931 года. Он закончил Университет штата Колорадо по специальностям «бизнес» в 1953 году и «авиационный инженер» в 1960 году. Был дублирующим членом экипажа ряда полётов, но ко времени ЭПАСа ни разу в космос не летал.
Человек, который может приварить все
Есть одна банальная истина – для того, чтобы более или менее объективно оценить собственное «я», нужно взглянуть на него со стороны. Впрочем, взгляд этот также не будет лишён субъективизма, а возможно – и предвзятости, но при этом, с большой долей вероятности выхватит те черты и особенности, которые органично присущи их носителю, а потому не замечаются им.
Уникальную возможность посмотреть на часть советской космической программы «изнутри», но «посторонними» глазами предоставили нам мемуары Дика Слейтона, который вместе с Томом Стаффордом и Вэнсом Брандом проходил подготовку к ЭПАСу в Звёздном городке.
Мемуары Слейтона были интегрированы в книгу «Бросок к Луне. История американской гонки к Луне, рассказанная её участником» (Moon Shot: The Inside Story of America's Apollo Moon Landings). Он написал ее в соавторстве с другим астронавтом – Аланом Шепардом. Вот, что было сказано в ней о Кубасове: «Второй космонавт для совместной миссии, Валерий Николаевич Кубасов, был блестящим бортинженером, который, впрочем, не был ни лётчиком-истребителем, ни испытателем. Русские полагали, что иметь двух пилотов на борту ни к чему, а космический инженерный опыт Кубасова делал его отличным кандидатом на роль второго члена экипажа «Союза-19»…
В ходе своего первого полёта в октябре 1969 года на «Союзе-6», он проводил сварку и плавку металлов в космосе, разборку оборудования, а также эксперименты по его ремонту. Это был полёт «с большой буквы». Пилот Кубасова – Георгий Шонин – сближался с «Союзами» 7 и -8, осуществлял сложные манёвры и, после почти пяти дней на орбите посадил корабль на землю. «Он отлично подойдёт для совместного полёта «Союза» и «Аполлона», – говорили американским астронавтам представители советской космической программы. – В конце концов, – смеялись они, – если [на орбите] что-то от чего-то отвалится, Кубасов всегда сможет приварить это на место».
Спасительный рентген
Валерий Николаевич Кубасов родился 7 января 1935 года. Закончил Московский авиационный институт (МАИ) в 1958 году. В отряд космонавтов был зачислен в 1969 году.
Мало кто знает, что ЭПАС был не первой попыткой Леонова и Кубасова отправиться в космос в одном экипаже. В 1971 году, за 4 года до «Аполлон-Союза» они должны были лететь в космосе на «Союзе-11». Третьим членом экипажа был Петр Колодин.
Однако, рентген, сделанный Кубасову за несколько дней до старта при штатном медосмотре, показал затенение в левом лёгком. Возникло подозрение на инфильтрат. Кубасов был отстранён от полёта, а вместе с ним, по существовавшему положению – и весь его экипаж. В космос на борту «Союза-11» отправились Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев.
Итог этого полета известен. Экипаж проработал на борту комплекса «Салют-1 – Союз-11» почти месяц, но погиб при возвращении в результате разгерметизации спускаемого аппарата. Таким образом, из-за диагноза «инфильтрат» (который, кстати, не подтвердился) Кубасов не только избежал гибели сам, но невольно спас жизнь еще двум своим товарищам по экипажу, включая Леонова.
Потом был ЭПАС, потом еще один, третий и последний полет в космос, который состоялся в 1980 году в рамках программы «Интеркосмос». Тогда Кубасов стал командиром корабля «Союз-36», что было довольно редким явлением в советской/российской космической программе, в которой командиры кораблей по определению должны быть летчиками. В этом качестве он совершил экспедицию на станцию «Салют-6». Его напарником был первый венгерский космонавт Берталан Фаркаш.
А потом...
А что было потом? Наверное, тем, кто не общался с Кубасовым в годы, прошедшие после его полетов, на этот вопрос ответить труднее всего. Он не «светился» на телевидении, не выступал на радио, не входил в разного рода фонды и общественные организации. Не проявлял то, что сейчас принято называть «социальной активностью». Правда, написал мемуары «Прикосновение космоса» и участвовал в подготовке профессиональной литературы для будущих космонавтов.
Но те, кто знали Кубасова лично, нисколько не удивлялись тому неброскому стилю жизни, который он вел. Мне повезло: я несколько раз общался с ним. И хотя общение это правильнее отнести к категории случайных эпизодов, они, подобно нескольким ярким штрихам, передающим основные черты лица, позволили мне уловить главное в его личностном портрете.
От Кубасова исходило какое-то удивительное ощущение надежности, основательности и спокойствия. Казалось, любые жизненные невзгоды и нештатные ситуации будут биться о него, как о волнолом, не сдвигая его с места, но лишь теряя свою разрушительную силу. Ему очень шла его фамилия. Распробуйте это слово на язык, как ликер или вино и вы почувствуете в нем устойчивую фундаментальность куба вместе с внушающим уважение басом.
Среднего роста, коренастый, он обладал огромной физической силой. Как-то со смехом рассказал, что его друзья-космонавты, когда он выполнял жим лежа, в шутку навесили ему на 100-килограмовую штангу еще два блина по 10 килограммов каждый. А он это заметил лишь тогда, когда выполнил свое привычное количество жимов.
Рядом с ним было приятно просто стоять, или говорить пусть даже ни о чем. Есть люди, которые излучают ауру доброжелательства и «непредательства». Кубасов был одним из них.
Когда думаешь о Кубасове, то невольно сравниваешь его с Нилом Армстронгом. Тот, войдя в историю, как первый человек на Луне, продолжал считать себя обычным «работягой-инженером» и хотел, чтоб окружающие относились к нему так же. И в этом плане Кубасов очень похож на Армстронга.
Уход Кубасова – это вторая потеря в экипаже «Аполлон-Союза». Первым был Дик Слейтон. Его не стало в 1993 году.
Грустно терять таких людей, как Валерий Николаевич. И не только потому, что это был героический, исключительно заслуженный человек. С такими, как он, уходит ВРЕМЯ, отмеряемое не стрелками часов, а изменениями в человеческих ценностях.
Кубасов был олицетворением того лучшего, что еще живет ностальгическими воспоминаниями в сознании поколения 1960-х и 1970-х годов. Того, что когда-нибудь останется лишь на страницах учебников истории и художественных книг, авторы которых будут пытаться донести идеалистическую веру, романтику и чистоту советского времени до оциниченного в «чисто конкретной» борьбе за деньги поколения современных россиян.
Простым смертным остается лишь надеяться, что люди, управляющие государствами, обладают «высшим» знанием, которое поможет им не допустить, чтобы сложные, недоступные глазу обывателей шестерни внутренней и внешней политики не превратились в жернова, способные перемолоть миллионы жизней.
Но тогда, в июле 1975-го года, жители СССР и США увидели то, что заставило их поверить в возможность мира и понимания между ними куда больше, чем запечатленные на кадрах официальной кинохроники встречи лидеров двух сверхдержав. На высоте несколько сотен километров над Землей обнялись советские космонавты и американские астронавты, образовав единый экипаж из пяти человек.
Космические программы СССР и США символизировали бескомпромиссность этих стран в борьбе за мировое лидерство. Представить сотрудничество в космосе между Москвой и Вашингтоном было почти также невозможно, как прекращение разделявшего их идеологического антагонизма. Стыковка в космосе кораблей «Союз» и «Аполлон» пробила этот писхологический барьер «невозможности». Люди увидели, почувствовали: возможно все. Причем со знаком «плюс».
Вспомним всех
Об «Экспериментальном проекте Аполлон-Союз» (ЭПАС) написано немало книг, статей и очерков, даны сотни интервью, сняты документальные фильмы. Не будем в ограниченных рамках статьи повторять известные факты. Но поскольку этот материал посвящен Валерию Кубасову, одному из членов экипажа «Аполлон-Союза», то вспомним его товарищей.
Командиром «Союза-19» был Алексей Архипович Леонов, ко времени ЭПАСа – полковник советских ВВС. Родился 30 мая 1934 года. Закончил Чугуевское высшее авиационное училище лётчиков в 1957 году и Военно-воздушную академию им. Жуковского в 1968 году. В 1965 году был вторым пилотом «Восхода-2» (командир – Павел Беляев), во время полёта которого стал первым человеком, вышедшим в открытый космос.
А вот американский экипаж. Командир Томас Стаффорд, ко времени ЭПАСа бригадный генерал (в системе советских/российских воинских званий – генерал-майор). Родился 17 сентября 1933 года. Закончил Военно-морскую академию США в 1952 году. Был пилотом на «Джемини-6» в 1965 году, командиром «Джемини-9» в 1966 году, а также «Аполлона -10» в 1969 году.
Пилотом – «стыковщиком» (ответственным за стыковку) был Дональд Слейтон. Он родился 1 марта 1924 года. Закончил Университет штата Миннесота в 1949 году. Должен был совершить полёт в числе первых астронавтов по программе «Меркурий», но был отстранён от участия в ней по медицинским показаниям. Ко времени ЭПАСа не совершил ни одного полёта в космос.
Пилотом «командного модуля» (если по-простому, то собственно корабля «Аполлон») был Вэнс Бранд, который родился 9 мая 1931 года. Он закончил Университет штата Колорадо по специальностям «бизнес» в 1953 году и «авиационный инженер» в 1960 году. Был дублирующим членом экипажа ряда полётов, но ко времени ЭПАСа ни разу в космос не летал.
Человек, который может приварить все
Есть одна банальная истина – для того, чтобы более или менее объективно оценить собственное «я», нужно взглянуть на него со стороны. Впрочем, взгляд этот также не будет лишён субъективизма, а возможно – и предвзятости, но при этом, с большой долей вероятности выхватит те черты и особенности, которые органично присущи их носителю, а потому не замечаются им.
Уникальную возможность посмотреть на часть советской космической программы «изнутри», но «посторонними» глазами предоставили нам мемуары Дика Слейтона, который вместе с Томом Стаффордом и Вэнсом Брандом проходил подготовку к ЭПАСу в Звёздном городке.
Мемуары Слейтона были интегрированы в книгу «Бросок к Луне. История американской гонки к Луне, рассказанная её участником» (Moon Shot: The Inside Story of America's Apollo Moon Landings). Он написал ее в соавторстве с другим астронавтом – Аланом Шепардом. Вот, что было сказано в ней о Кубасове: «Второй космонавт для совместной миссии, Валерий Николаевич Кубасов, был блестящим бортинженером, который, впрочем, не был ни лётчиком-истребителем, ни испытателем. Русские полагали, что иметь двух пилотов на борту ни к чему, а космический инженерный опыт Кубасова делал его отличным кандидатом на роль второго члена экипажа «Союза-19»…
В ходе своего первого полёта в октябре 1969 года на «Союзе-6», он проводил сварку и плавку металлов в космосе, разборку оборудования, а также эксперименты по его ремонту. Это был полёт «с большой буквы». Пилот Кубасова – Георгий Шонин – сближался с «Союзами» 7 и -8, осуществлял сложные манёвры и, после почти пяти дней на орбите посадил корабль на землю. «Он отлично подойдёт для совместного полёта «Союза» и «Аполлона», – говорили американским астронавтам представители советской космической программы. – В конце концов, – смеялись они, – если [на орбите] что-то от чего-то отвалится, Кубасов всегда сможет приварить это на место».
Спасительный рентген
Валерий Николаевич Кубасов родился 7 января 1935 года. Закончил Московский авиационный институт (МАИ) в 1958 году. В отряд космонавтов был зачислен в 1969 году.
Мало кто знает, что ЭПАС был не первой попыткой Леонова и Кубасова отправиться в космос в одном экипаже. В 1971 году, за 4 года до «Аполлон-Союза» они должны были лететь в космосе на «Союзе-11». Третьим членом экипажа был Петр Колодин.
Однако, рентген, сделанный Кубасову за несколько дней до старта при штатном медосмотре, показал затенение в левом лёгком. Возникло подозрение на инфильтрат. Кубасов был отстранён от полёта, а вместе с ним, по существовавшему положению – и весь его экипаж. В космос на борту «Союза-11» отправились Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев.
Итог этого полета известен. Экипаж проработал на борту комплекса «Салют-1 – Союз-11» почти месяц, но погиб при возвращении в результате разгерметизации спускаемого аппарата. Таким образом, из-за диагноза «инфильтрат» (который, кстати, не подтвердился) Кубасов не только избежал гибели сам, но невольно спас жизнь еще двум своим товарищам по экипажу, включая Леонова.
Потом был ЭПАС, потом еще один, третий и последний полет в космос, который состоялся в 1980 году в рамках программы «Интеркосмос». Тогда Кубасов стал командиром корабля «Союз-36», что было довольно редким явлением в советской/российской космической программе, в которой командиры кораблей по определению должны быть летчиками. В этом качестве он совершил экспедицию на станцию «Салют-6». Его напарником был первый венгерский космонавт Берталан Фаркаш.
А потом...
А что было потом? Наверное, тем, кто не общался с Кубасовым в годы, прошедшие после его полетов, на этот вопрос ответить труднее всего. Он не «светился» на телевидении, не выступал на радио, не входил в разного рода фонды и общественные организации. Не проявлял то, что сейчас принято называть «социальной активностью». Правда, написал мемуары «Прикосновение космоса» и участвовал в подготовке профессиональной литературы для будущих космонавтов.
Но те, кто знали Кубасова лично, нисколько не удивлялись тому неброскому стилю жизни, который он вел. Мне повезло: я несколько раз общался с ним. И хотя общение это правильнее отнести к категории случайных эпизодов, они, подобно нескольким ярким штрихам, передающим основные черты лица, позволили мне уловить главное в его личностном портрете.
От Кубасова исходило какое-то удивительное ощущение надежности, основательности и спокойствия. Казалось, любые жизненные невзгоды и нештатные ситуации будут биться о него, как о волнолом, не сдвигая его с места, но лишь теряя свою разрушительную силу. Ему очень шла его фамилия. Распробуйте это слово на язык, как ликер или вино и вы почувствуете в нем устойчивую фундаментальность куба вместе с внушающим уважение басом.
Среднего роста, коренастый, он обладал огромной физической силой. Как-то со смехом рассказал, что его друзья-космонавты, когда он выполнял жим лежа, в шутку навесили ему на 100-килограмовую штангу еще два блина по 10 килограммов каждый. А он это заметил лишь тогда, когда выполнил свое привычное количество жимов.
Рядом с ним было приятно просто стоять, или говорить пусть даже ни о чем. Есть люди, которые излучают ауру доброжелательства и «непредательства». Кубасов был одним из них.
Когда думаешь о Кубасове, то невольно сравниваешь его с Нилом Армстронгом. Тот, войдя в историю, как первый человек на Луне, продолжал считать себя обычным «работягой-инженером» и хотел, чтоб окружающие относились к нему так же. И в этом плане Кубасов очень похож на Армстронга.
Уход Кубасова – это вторая потеря в экипаже «Аполлон-Союза». Первым был Дик Слейтон. Его не стало в 1993 году.
Грустно терять таких людей, как Валерий Николаевич. И не только потому, что это был героический, исключительно заслуженный человек. С такими, как он, уходит ВРЕМЯ, отмеряемое не стрелками часов, а изменениями в человеческих ценностях.
Кубасов был олицетворением того лучшего, что еще живет ностальгическими воспоминаниями в сознании поколения 1960-х и 1970-х годов. Того, что когда-нибудь останется лишь на страницах учебников истории и художественных книг, авторы которых будут пытаться донести идеалистическую веру, романтику и чистоту советского времени до оциниченного в «чисто конкретной» борьбе за деньги поколения современных россиян.
