Лев Гудков: Ленина затмили фигуры имперского пантеона — Сталин и Путин

МОСКВА — Российские социологи в течение всей постсоветской истории задавали в ноябре согражданам исторический вопрос: что они думают о событии, которое в официальной истории СССР называлось «Великая Октябрьская Социалистическая революция», а теми, кто после этого события убежал из России – «красным октябрьским переворотом»?

Как изменились мысли и чувства жителей России по отношению к тому, что произошло 100 лет назад? Что они думают о Ленине и его соратниках, с кем их сравнивают, как те события оценивает российская власть? Об этом в интервью Русской службе «Голоса Америки» рассказал руководитель «Левада-Центра», главный редактор журнала «Вестник общественного мнения» Лев Гудков.

Сергей Николаев: Лев Дмитриевич, вы измеряли и изучали общественное мнение, в данном случае — мнение о революции 1917 года, с последних лет существования СССР. Какие изменения вы наблюдаете, что поменялось?

​Лев Гудков: Изменения отношения к этому юбилею произошли довольно заметные. Все политические силы в России, может быть, кроме КПРФ Геннадия Зюганова, были заинтересованы в вытеснении этого события с политического горизонта. Это было почти сразу после краха ГКЧП, а потом продолжилось, и Кремль здесь лишь один из участников – но самый влиятельный – процесса стерилизации праздника 7 ноября: сначала был его запрет, потом превращение в необязательный, негосударственный праздник, а потом и просто ликвидация в 2004 году. Нынешняя политика Кремля в отношении революции крайне двусмысленна. С одной стороны, путинский режим не может отказаться от связи с советским прошлым, но берет оттуда только лишь революцию как условие формирования советской власти и превращение России в СССР – одну из супердержав. С другой стороны, этот режим крайне болезненно относится к самой идее революции, поскольку страдает от паранойи по поводу «цветных революций», и очень нервно и болезненно относится к возможности изменения системы. Эта двойственность чрезвычайно характерна.

С.Н.: Но это Кремль, а как это меняется в сознании народа, телезрителей, избирателей?

Л.Г.: А эта двойственность очень отражается в массовом сознании. Более продвинутые группы населения, образованное население крупных городов скорее негативно воспринимают эти события и считают, что последствия от большевистского переворота были очень тяжелые. Но периферия, провинция, люди старших возрастов, менее образованные – они сохраняют советские представления об Октябрьской революции. Они не очень вспоминают об этом, сам юбилей потерял свою значимость, но когда вспоминают, то это является поводом для критики настоящего положения дел, поскольку с революцией связаны представления о социалистическом порядке, о социальных гарантиях, бесплатной медицине, гарантированных рабочих местах, некотором оптимизме, уверенности в будущем и прочее, чего сейчас они лишены.

С.Н.: А если говорить о чем-то в восприятии революции, что является общим для обеих групп?

​Л.Г.: В целом сама революция воспринимается как неизбежное, но незаконное событие, повлекшее за собой довольно тяжелые последствия. Что здесь имеют в виду люди? Прежде всего, расстрел царской семьи, который оценивается крайне негативно, ликвидация свободы прессы, национализация экономики, разгон парламента, последующие репрессии в отношении церкви и война с крестьянством. Вот эти явления действительно однозначно негативно оцениваются, но, вместе с тем, сама революция в обобщенном виде в соответствии с инерцией советской школы и советской пропаганды воспринимается как толчок для развития державы и превращение ее в промышленно развитую великую страну, что рассматривается как большое достижение. Но память, как я уже сказал, уходит. Герои революционных лет почти забыты, как, например, все ленинское окружение, и сам Ленин вызывает противоречивые двусмысленные чувства.

С.Н.: Я как раз собирался вас спросить про отношение к Ленину. Каково оно в столетний юбилей события, центральной фигурой которого был Ленин?

Л.Г.: У нас есть давний традиционный вопрос, который мы начали задавать в феврале 1989 года: «Назовите 10 самых выдающихся людей всех времен и народов». И на первом месте в 1989 году стоял Ленин, его тогда в этом качестве назвали 72%. Дальше Петр Первый, Маркс, Пушкин, Ломоносов и так далее. Сегодня, то есть в марте 2017 года, Ленина в таком качестве назвали только 32%. Гораздо чаще называли Сталина, Путина, Пушкина, вот такие фигуры имперского пантеона. Вместе с Лениным оказались забыты и Бухарин, и Троцкий, и Дзержинский. Их курс упал. А поднялись как раз Петр, Сталин и полководцы как имперского, так и советского времени. То есть, на первый план выходят фигуры, связанные с империей, с великой державой, с воинской славой, с милитаризмом, с комплексом величия страны.

С.Н.: Перед 100-летним юбилеем революции в России опять поднялась тема захоронения Ленина, ее в достаточно жестком споре с Геннадием Зюгановым поднял лидер Чечни Рамзан Кадыров. А чего люди хотят — хоронить, не хоронить?

​Л.Г.: Тут практически ничего не меняется, большинство – примерно 55-58% за то, чтобы похоронить Ленина. Вопрос только – где? У Кремлевской стены – за это меньшее число опрошенных выступает. Большая же часть за то, чтобы похоронить его на Волковом кладбище в Санкт-Петербурге рядом с могилой матери Ленина. За то, чтобы оставить его в Мавзолее – около 25-29%. И эта цифра тоже практически не меняется. И понятно, что за то, чтобы оставить все, как есть – это люди пожилые, малообразованные, ну, и сторонники Компартии. А большинство, действительно, считает, что надо поставить точку в этом вопросе и захоронить.

С.Н.: Что сейчас люди в России в ответах на ваши опросы говорят о причинах революции 1917 года?

Л.Г.: Поскольку вся тематика революции вытеснена куда-то на третий план и не обсуждается, то мы фиксируем остатки прежних представлений, смешанных с новыми. Главной причиной революции, как и в советское время, люди, особенно на периферии, называют тяжелое положение трудящегося населения, рабочего класса и крестьянства. Это некоторая понятная аберрация, потому что одно дело материальное положение 1913 года, довоенное, а другое дело – хлебные бунты в конце 1916 – начале 1917 годов. Это разные совершенно ситуации, тем не менее, в соответствии с традицией советского преподавания и борьбы классов, конечно, это самое «положение трудящихся, эксплуатируемых масс» воспринимается как главная причина. Но, что интересно, следующие по популярности причины гораздо более дробные, и они уже отражают нынешнюю попытку идеологического объяснения, идеологической интерпретации тех событий. И теперь в этой интерпретации появляется и «заговор элит», и «действия политических авантюристов и экстремистов», и «иностранное вмешательство, действия зарубежных государств» (в основном, говорят о Германии и Англии).