Общеизвестно: тема «Поэт и (выразимся осторожно) глава правительства» для России – не новая. Можно даже сказать – сквозная. Вот только разыгрывается она все в новых и новых декорациях. А точнее – в соответствии с информационным климатом эпохи.
На этот раз предполагаемую истину с улыбкой озвучил Захар Прилепин, публично (на встрече Владимира Путина с писателями) задав премьер-министру (только что заявившему о намерении вернуться к президентской власти) вопрос о нефтепромышленнике Тимченко (владельце нефтетрейдера Gunvor) и выслушав ответ главы кабинета.
Сцена на этом заканчивается. Зато комментарии – начинаются. Vox populi? Договорной политический матч? Или…
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» побеседовал по телефону с Захаром Прилепиным.
Алексей Пименов: Как вы полагаете, зачем Владимиру Путину было встречаться с писателями – да еще сразу после объявления о намерении вернуться к президентской власти?
Захар Прилепин: Я воспользуюсь советом самого Владимира Владимировича, сказавшего, что у него проходит по две-три подобных встречи в день. Путин встречается со всеми – не только с писателями. Если бы он полгода сидел в скиту, а потом вдруг пообщался с писателями, – вот это имело бы смысл. А так – телевизор пестрит его бесконечными встречами со всеми: вот он только что был в театре, потом – на корабле, потом – на молокозаводе. Теперь вот – с писателями: тоже есть такие люди…
А.П.: А зачем писателям встречаться с Путиным? Ведь, говорят, и вы отказывались. А теперь вдруг пришли. Почему?
З.П.: Были некоторые основания. То есть сначала я отказался категорически. А потом посоветовался с несколькими близкими товарищами, и когда мне еще раз позвонили с просьбой прийти, моя убежденность пошатнулась. Потому что назрела необходимость какие-то вещи произнести – и услышать какие-то ответы. Честно говоря, особых целей я не преследовал. Решил еще раз взглянуть на человека, который – со всей очевидностью – будет нами править еще лет шесть, а то и двенадцать. И в пределах этого срока попытаться дать понять хоть каким-то мыслящим категориям… в России, какой человек будет нами управлять.
А.П.: И какой же?
З.П.: Человек, который на два совершенно очевидных вопроса (подоплека которых тоже очевидна и легко просматривается в открытых источниках) дал два ответа – мягко говоря, не соответствующих действительности. Существующие в России глобальные схемы, описываемые дипломатическим словом «коррупционный», оказались, на взгляд Владимира Владимировича, совершенно невинными и, мало того, не особо его волнующими – судя по его собственным словам. Господин Тимченко, который торгует огромным количеством российской нефти и при этом – если верить некоторым источникам – платит налоги в Швейцарии. И это – дело, в которое господин Путин, по его словам, не будет совать нос, потому что это – не его дело. Забавно, правда?
А.П.: На ваш диалог с Путиным есть различные реакции. В частности, Василий Макаров (откровенно говоря, неизвестный мне человек) в своем блоге пишет так: «Захар Прилепин выступил в традиционной роли выпускателя пара: задал ВВ (Владимиру Путину – А.П.) самые острые вопросы, ответы на которые власти артикулировать необходимо». И далее: «То, что Прилепин сотрудничает с властью, понятно уже давно. Как бы он ни открещивался от этого, общеизвестными являются его родственные связи с Владиславом Сурковым». Ваш комментарий?
З.П.: Ну, во-первых, имя Макарова неизвестно не только вам. По-моему, он и в России мало кому известен. …Но как выглядит все это с точки зрения логики? На вопросы – по-видимому, хорошо подготовленные нами (совместно!), – Путин дает невнятные ответы, которые не соответствуют действительности. По-моему, это свидетельствует о безобразной степени подготовки к таким вопросам. Можно было, как минимум, лучше подготовиться. Или придумать какие-то другие вопросы – чтобы ответы не звучали столь обескураживающе неправдиво. А во-вторых, выпускателем пара у нас называют любого. Жэжэшные снобы и некоторые журналисты именуют так Каспарова, Немцова, Навального, Лимонова… Дескать, все они являются тайной составляющей властных структур. А где-то, видимо, есть невидимая миру (прямо как град Китеж!) – реальная оппозиция. Которая, видимо, и состоит из этих самых жэжистов – которые никому не продались и никогда не продадутся. Все это более чем смешно. А скорее – отвратительно. И демонстрирует либо подлость этих людей, заранее кем-то ангажированных, либо их кромешную глупость.
Что же касается моих родственных связей с Сурковым, то мы – не кровные родственники. Мы выросли в одной деревне. Очень давно… И видел я Владислава Юрьевича Суркова один раз в жизни – в Кремле. Никогда в жизни с ним не общался, не разговаривал, никаких контактов с ним не поддерживал. Тут уж надо или верить мне на слово или не верить… Но если уж это всем так любопытно, то одним из мужей моей родной сестры был двоюродный брат Суркова. Но мало того: этот Сурков с Владиславом Юрьевичем Сурковым никогда не общался, потому что Сурков из администрации президента не поддерживает родственных отношений ни с кем из своих родственников – по крайней мере, с этой линией. Я даже готов рассказать забавную историю о том, как вот эти родственники Владислава Суркова – оставшиеся жить в городе Скопине – старались пробиться к нему на прием.
Сначала поехали в Москву – но он сказал: не знаю никого из этих людей и знать не хочу. Потом они ездили в другое сурковское родовое имение – в Липецкой области – и там пытались прорваться к нему. Но там их тоже не приняли. В общем, мы-то, внутри семьи (точнее, они, Сурковы – я уже не имею к ним родственного отношения) знаем цену этого родства. Но… слухи муссируются: люди в России любят во всем искать конспирологическую подоплеку. Мало кто готов принять простые и понятные мотивации: во всем хочется найти какую-то закулисную игру. Не хочется признать, что люди совершают те или иные поступки в силу своих убеждений, а не для того, чтобы получить какие-то бонусы. Потому что иначе некоторым другим людям будет не за что себя уважать.
А.П.: А с Навальным вы знакомы?
З.П.: Конечно, прекрасно знаком. В свое время мы создавали вместе организацию под названием «Народ» – Национальное русское освободительное движение. Но так как мы живем в разных городах, и деятельность наша не совпадает по интенсивности (я все-таки занимаюсь литературой, а Навальный – по большей части юриспруденцией), дело у нас тогда не сложилось. Но отношения мы поддерживаем – встречаемся примерно раз в год.
А.П.: Как бы вы охарактеризовали этого человека?
З.П.: Это – человек, в последовательности, честности и мужестве которого у меня не было поводов усомниться.
А.П.: Представьте себе, что ваш собеседник – пришелец с другой планеты. Не знакомый, так сказать, с историческим контекстом, но – любознательный. И знающий, что вы – известный писатель, проявляющий к тому же общественную активность. И вот он задает вам вопрос: «А в чем, собственно, ваши претензии к нынешней власти?»
З.П.: Если этот человек имеет представление о движении финансовых средств, то я бы просто повторил те самые два вопроса, которые я задал В.В. Путину. И объяснил, каким образом Владимир Владимирович солгамши в ответах на эти вопросы. Нефть – это основное богатство России. И если это основное богатство России используется, продается и распределяется столь нецелесообразно, а то и, прямо скажем, с некоторыми признаками воровства, то это уже начинает вызывать некоторые подозрения по отношению к власти. А затем, если начать последовательно разбирать действия власти во всех областях – от медицины до промышленности и военной сферы, то выясняется, что власть ведет себя подобным образом во всех сферах. Она не связывает свою работу и свое будущее с будущим этой страны – этой географии, этого языка, этой нации. Ну, а это можно разделить на множество мелких претензий, касающихся действий и высших руководителей страны – представителей правящей партии «Единая Россия» и иных групп чиновничества.
А.П.: Вы часто говорите о «точке невозврата». Что, по-вашему, надо сделать, чтобы не дойти до нее?
З.П.: Думаю, что надо изменить саму политическую систему. Мне говорят: «А вы бы что сделали? Давайте, выходите с реальными предложениями на самый верх! Предлагайте ваши варианты развития! Поработайте в каком-нибудь министерстве! Делайте, что считаете нужным!». Люди, говорящие так, попросту не понимают сути происходящего. У нас сама система движения финансовых средств, сама экономика гибельна и губительна. Ибо построена на кромешно коррупционных схемах, выбраться из которых невозможно. Это огромная, сросшаяся страта людей, которая питается страной.
А.П.: В самом деле, вечный вопрос «что делать?» едва ли не всегда нуждается в уточнении: кому? И в частности – писателю? Не так уж мало было писателей, активно подвизавшихся на политическом поприще и принадлежавших к тем или иным политическим направлениям. Но проходит время, написанное продолжают читать, изучать, а вот политические страсти прошлого новым поколениям уже непонятны. И партийность начинает мешать восприятию… Не опасаетесь?
З.П.: Не опасаюсь. Более того, я думаю, что вот в этой партийности – даже не лучшей – … иногда – трагедия писателя, а иногда – его наивысший творческий взлет. Это, знаете, заковыка, к которой мы всегда будем обращаться. Скажем – большевизм Маяковского, Блока или Есенина. Был бы Маяковский – Маяковским без своего большевизма? А что там натворил Д’Аннунцио? Что было в голове у Мисимы? А Достоевский? Без смертной казни, которую с ним едва не произвели, а потом – без своего оголтелого монархизма – был бы он тем Достоевским, которого мы знаем? Если бы у всех у них не было этой подпорченной репутации, то не факт, что мы имели бы дело с совершенно очевидными величинами мировой литературы. Если вычленить эти вещи – иногда сомнительные, а иногда откровенно негативные – из писательской судьбы, то мы можем эту судьбу просто потерять. В общем, я не боюсь. Наоборот, ищу эти мосты. В этом – моя связь с социумом.
Писатель и российская политика