МОСКВА – Призывы госсекретаря США Джона Керри к сирийскому правительству и оппозиции добиваться окончания ожесточенного конфликта, который уже унес жизни около 250 тысяч человек, проходят на фоне непрекращающейся операции Военно-космических сил России в Сирии.
По сообщению официального представителя Министерства обороны России Игоря Конашенкова, российские самолеты за неделю уничтожили в регионе более 1,3 тысячи объектов террористов, передает Интерфакс. По свидетельству генерала, в ходе боевых вылетов были поражены 1354 объекта инфраструктуры террористов в провинциях Алеппо, Латакия, Хама, Хомс, Дамаск, Ракка, Деръа и Дейр-эз-Зор.
О ситуации в Сирии, пропагандистских методах Минобороны РФ и феномене исламизма Русская служба «Голоса Америки» побеседовала с экспертом Московского центра Карнеги, профессором Алексеем Малашенко.
Виктор Васильев: Насколько, по-вашему, победные реляции Минобороны РФ из Сирии соответствуют реалиям?
Алексей Малашенко: Судя по тому количеству побед, которые были одержаны (режимом Асада при поддержке российской авиации), ни от сирийской оппозиции, ни от «Исламского государства» уже ничего не должно остаться. Но ведь на деле все не так. Нет, в частности, достоверной информации о понесенных сторонами потерях. Например, когда мне рассказывают про разбомбленные грузовики, возникает вопрос: а шоферы, что с ними? Когда сообщают о каких-то мастерских, так ведь там тоже люди работали… Словом, я давно перестал верить российскому телевидению, точно так же, как раньше не верил советской пропаганде. Кроме прочего, возникает проблема жертв среди мирных жителей. Такое количество налетов, бомб, ракет – и ни одного безвинно павшего!..
В.В: Некоторые эксперты иронизируют насчет того, что в России изобрели новое оружие, автоматически отличающее гражданских от военных.
А.М.: Если бы в том же Минобороны говорили чуть больше правды, признавая существующие издержки и проблемы, тогда в это больше бы верили. Но идет сплошная пропаганда. Как так получается - война, кругом одни победы, а воз и ныне там. Я уж не говорю, что порою по федеральным телеканалам демонстрируются какие-то непонятные кадры, когда сирийская армия захватывает населенный пункт (с помощью российской авиации, естественно), но при этом на завоеванных рубежах почему-то устанавливается иранский флаг. Верить такой пропаганде могут только наивные, неискушенные люди.
В.В.: А как вы, в целом, оцениваете политику Москвы в регионе?
А.М.: Российская внешняя политика, как и внутренняя, достаточно нелогична. Так было при советской власти, и эта традиция, в общем, осталась. Вот я ни разу не слышал ни от кого из наших политиков здравых размышлений о том, что будет, когда уйдет Башар Асад – а он же уйдет, это бесспорно – и как поведет себя после этого Россия. Иногда Москва в сфере внешней политики совершает и вовсе неожиданные поступки, которые выглядят вроде бы привлекательно, но не имеют под собой никакой реальной основы. Например, предложение России быть посредником между Ираном и Саудовской Аравии. Замечательная идея, но ее откровенно проигнорировали. Значит, это была очередная импровизация, которая вызвала лишь дополнительное недоверие к политике Кремля. Когда кремлевские шахматисты начинали разыгрывать сирийскую партию, все выглядело довольно красиво. Я считаю, что первые ходы были правильными. Они свидетельствовали о том, что Россия каким-то образом хочет задержаться на ближневосточном пространстве. А Сирия – это единственное место, где это можно было реально сделать. Кроме того, Асад – намного лучше того бардака, который мы сейчас наблюдаем и который связан с исламским экстремизмом. Но при этом не надо было совершать такого количества ошибок! А главное - должна же присутствовать какая-то видимость стратегической перспективы. Однако, по-моему, ее нет. Да, есть тактика. Но даже хорошая тактика не может заменить стратегию. Поэтому, когда сейчас говорят, что первые российские успехи обернутся поражением или падением авторитета страны, это более чем вероятно. Все имеет свое альтер-эго. Я пока не знаю, чем все закончится. Но что значительно хуже: этого, на мой взгляд, не знают и на самом верху.
В.В.: Сегодня много рассуждают о том, как победить ИГИЛ, в то время как ее полпреды делают попытки расширить свой плацдарм уже в Ливии, совершают теракты в Индонезии. Как вы оцениваете ситуацию?
А.М.: ИГИЛ – лишь часть феномена под названием исламизм. Феномен этот зиждется на сочетании идеологии, религии и политики. Его цель – реализовать исламскую модель государства, общества и так далее. Возможно, ИГИЛ будет раздавлен. Но попытки выстроить похожую модель будут продолжаться и дальше повсюду. Мне это представляется бесспорным. Поэтому говорить о победе над ИГИЛ весьма проблематично... Пока даже возможность этой победы вызывает вопросы. А как она будет зафиксирована – капитуляцией, еще чем-то? Полагаю, что это ни к чему не приведет. Во всяком случае, не станет кардинальным решением проблемы. Еще раз скажу: мы имеем дело с феноменом попытки реализации исламской альтернативы. Кроме того, исламисты есть разные: умеренные, радикальные, экстремисты. Исламизм – это направление. Исламисты присутствуют в парламентах всех мусульманских стран. Значит, рано или поздно они попытаются где-то прийти к власти. И это будет продолжаться бесконечно. Поэтому, когда мы говорим о борьбе против исламизма – это не тот подход. Нужно определять принципы существования. Мы от этого никуда не уйдем. Да, есть экстремистские формы исламизма. Но для достижения стабильности можно договориться с просто исламистами. А мы все это смешиваем в одну кучу. Исламизм тоже весьма неоднозначен, порою полярен. Возьмем Турцию, где господствует умеренный исламизм, и покойного Бен Ладена. Это крайние концы, но одной и той же парадигмы. Мы еще не готовы к осознанию этого. Другое дело, что лично я не представляю, как можно построить исламское государство. Это миф, утопия. Но люди-то в это верят. Вот в чем проблема. Мы постоянно ищем решение проблем в упрощенном виде, хотим их решить их «завтра», в крайнем случае, «к концу недели». А это проблема на века. Она будет существовать поколения.