МОСКВА – Россия начала на практике осуществлять сделку c Ираном, заключенную по принципу: товары в обмен на нефть. Это фактически признал пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков во вторник 14 февраля.
В разговоре с журналистами он призвал их в этом вопросе ориентироваться на Министерство иностранных дел страны. Как известно, накануне заместитель главы МИД Сергей Рябков подтвердил факт реализации бартерной сделки с Ираном.
«Бартер осуществляется в обмен на поставки иранской сырой нефти, а мы осуществляем поставки определенных видов продукции», – сказал он, выступая в Совете Федерации.
Чем же продиктовано это решение Москвы с учетом того, что международные санкции в отношении Тегерана пока еще никто не отменял?
Старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, профессор Владимир Сажин убежден, сделка не имеет никакого отношения к санкциям против Ирана.
«Если иметь в виду санкции, которые запрещают или ограничивают закупки у Ирана нефти, так эти меры односторонние, и Россия всегда была против них, – добавил он. – Что касается санкций, поддержанных Москвой, то там ничего об этом не сказано».
Поэтому юридически и формально Россия имеет право развивать свои отношения с Ираном в тех сферах, которые не указаны в резолюциях Совбеза, считает профессор.
Напомним, в августе прошлого года между правительствами России и Ирана подписан меморандум о взаимопонимании сроком на пять лет. Документ предполагает расширение сотрудничества между двумя странами в самых различных отраслях.
По словам Владимира Сажина, сейчас идет не война против Ирана, а война за него: «Иран – это лакомый кусок для мирового бизнеса. Поэтому многие бизнес-структуры стараются забить колышек первыми, чтобы поспеть к дележу пирога».
По его мнению, военно-техническое сотрудничество с Тегераном для России – очень важная и прибыльная сфера отношений.
«Специалисты посчитали, что стоимость иранского рынка вооружений достигает 11-13 миллиардов долларов, есть за что бороться, – утверждает Сажин. – И когда будет отменена резолюция Совбеза, тогда и развернется полностью военно-техническое сотрудничество Ирана с Россией».
Ведущий научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН РФ Алексей Фененко заметил, что Москва всегда относилась к санкциям против Ирана скептически: «Она пошла на них в 2010 году вынужденно – только по той простой причине, что Тегеран отказался от российского посредничества на Женевских переговорах 2009 года. Естественно, что как только возникла идея ослабить санкционной режим, Россия показала, что она первой готова это сделать, и даже, опережая события».
Как ему представляется, сейчас разыгрывается карта, кто будет лучшим другом Ирана.
«Россия боится, что страны Евросоюза ее опередят, и, в свою очередь, стремится обыграть их», – резюмировал эксперт.
Напомним, что в понедельник Владимир Путин объявил о снятии препятствий на поставки Ирана зенитных комплексов С-300. Соединенные Штаты выразили озабоченность этим решением.
Владимир Сажин предположил, что переговоры «шестерки» с Тегераном настолько важны для всего мира, что на них, пожалуй, не способны кардинально воздействовать почти никакие внешние факторы.
«Взять, например, конфликт на Украине, который, в общем-то, сильно ухудшил отношения между США и Россией, Россией и Западной Европой, – рассуждает он. – Однако это не отразилось негативно на переговорах. Поэтому не думаю, что отмена эмбарго на поставки зенитных комплексов в перспективе повлияет на этот процесс. К тому же это сделано не назло США, а исключительно в интересах развития отношений между Россией и Ираном».
Между тем Сажин не сомневается, что если бы России поставила СС-300 раньше, в момент наивысшего обострения ситуации вокруг Ирана, то Израиль бы еще до боевого развертывания комплексов ударил по ним, что могло бы привести к «большой войне» в регионе.
«Хорошо, что этого не случилось и что поставки были отменены, но сейчас совершенно другая ситуация», - заключил профессор.
Иначе думает Алексей Фененко: «Израиль может воспользоваться подходящим поводом и организовать давление внутри США, чтобы изменить позицию Вашингтона по этому вопросу».
Как ему представляется, теперь в любом случае переговоры по иранской ядерной проблеме будет вести гораздо тяжелее, чем в марте, когда было достигнуто рамочное соглашение.