Нынешняя президентская кампания в России Ирине Хакамаде напоминает «контролируемое шоу». Об этом общественный деятель, писатель и телеведущая, которая в 2004 году баллотировалась в президенты РФ, заявила во вторник 21 февраля в эксклюзивном интервью Русской службе «Голоса Америки».
В беседе с корреспондентом «Голоса Америки» она также объяснила, почему будет голосовать за Михаила Прохорова, сравнила президентскую кампанию 2004 года с сегодняшней, дала оценку теледебатам между представителями кандидатов в президенты и затронула некоторые другие актуальные темы.
Виктор Васильев: Госпожа Хакамада, какие чувства и мысли у вас вызывает предвыборная картина в России?
Ирина Хакамада: Она вызывает чувство контролируемого шоу. В Америке президентская кампания тоже похожа на шоу. Но там все-таки это шоу абсолютно конкурентное, между двумя партиями, и внутри каждой из них за лидерство. А у нас кого-то зарегистрировали, кого-то – нет. И те, кто зарегистрированы, получили негласное «добро» Кремля. Но стало поинтереснее, поживее. После Болотной, после Лиги избирателей, белых ленточек и протестов. Теперь главная тема предвыборной кампании – как оппозиция и граждане будут следить за честными процедурами подсчета голосов.
В.В.: К выборам не допущен ряд оппозиционных партий, Явлинского сняли с президентской гонки. Получается, у значительной части россиян отняли возможность голосовать за своих кандидатов. Можно ли назвать такие выборы честными, демократическими?
И.Х.: Конечно, нельзя. Потому что существует барьер. Я считаю, что президентские выборы у нас не прямые. Это не прямая демократия, не прямое голосование. Потому что сбор двух миллионов подписей в течение трех недель в огромной стране – невозможная штука. Особенно для кандидатов, которые выдвигаются от партий, принадлежащих к несистемной оппозиции. Я бы не применяла здесь термин «честные» и «нечестные». Путин побеждает и, может быть, даже в первом туре, абсолютно честно. Но сам закон нечестный. Поэтому я рада, что, в конечном счете, договорились об изменении предвыборного законодательства, включая и отмену этой цифры для сбора подписей для независимых кандидатов.
В.В.: На президентских выборах 2004 года, в которых вы участвовали, вам отдали голоса почти 3 миллиона человек. За кого им теперь голосовать?
И.Х.: Я честно сказала, что отдам свой голос за Прохорова. Прохоров тоже контролируем Кремлем. Но [его] повестка дня идет от среднего класса. Он не победит. Даже не потому, что его уничтожат так же, как и меня. А потому что получит меньшее количество голосов людей, потому что он неопытный, потому что олигарх – по разным причинам. Я тоже не набрала много процентов. Даже если иметь в виду, что у меня отняли, может быть, даже половину. Пусть в итоге получилось бы шесть процентов – это не президентский процент. Но [у Прохорова] звучит альтернативная повестка дня – и политическая, и экономическая. Она меня привлекает. И я хочу, чтобы эта повестка дня получила путевку в жизнь. Отдаю голос ему, чтобы он мог сделать дальше хоть что-то. Ну, например, конвертировать [полученные] голоса в политическую партию.
В.В.: В равных ли условиях находятся все кандидаты в президенты?
И.Х.: Разумеется, они в абсолютно неравных условиях. Этот вопрос поднимался сто пятьдесят раз. С другой стороны, у каждого главы государства – у того же Обамы – больше возможностей для пиара. Другое дело, что дебатов нет. И вот это я считаю негативным фактором.
В.В.: У вас никаких ассоциаций не вызывают теледебаты представителей Путина с представителями других кандидатов?
И.Х.: Это бессмысленная вещь, с точки зрения предвыборной кампании. В Америке вице-президент дебатирует с вице-президентом, но они оба избираются. А когда выходят два субститута, суррогата кандидатов, которые никуда не избираются, и должны, что бы им ни говорили, обличать своего «пациента», мне кажется, что это убивает формат дебатов.
В.В.: Почему все-таки Путин отказался участвовать в них лично?
И.Х.: Россия по своему менталитету все-таки византийская. Поэтому не царское это дело, что называется, со всякой шантрапой спорить.
В.В.: Вы можете сравнить президентскую кампанию 2004 года и нынешнюю? В чем принципиальное отличие?
И.Х.: Благодаря тому, что рассерженные горожане среднего класса вышли на улицы в неимоверных количествах, кандидатам в президенты дали [в 2012 году] больше возможностей выступать. Открыли дебаты на негосударственных телеканалах, на НТВ. А когда я избиралась, то это была паранойя. Потому что вместо Жириновского был охранник, вместо Зюганова – Харитонов. Я маргинал, чего, казалось бы, меня бояться? Но нам вообще перекрыли весь кислород. Ни на одном канале не было никаких дебатов. Все ликвидировали. Только рано утром на Первом и втором каналах такие зарегулированные якобы дискуссии шли. Сейчас веселее. Тогда выборы были абсолютно фарсовыми.
В.В.: Протестные митинги на Болотной и Сахарова придали колоритности политической жизни страны. Но к чему это приведет? С одной стороны, оппозиция появилась на центральных телеканалах, пусть и в минимальном объеме, Медведев обещает реформы, с другой – открытое давление на относительно свободные СМИ – «Эхо Москвы», «Коммерсантъ». Так власть отступает или наступает?
И.Х.: Власть, отступая, начинает наступать. А чего вы хотите? Вообще свободу никто не подарит. От того, что вышло дважды или трижды по 50 тысяч человек, власть не рассыплется. Она с одной стороны отступает. Обсуждает различные позиции, в том числе с Немцовым и Рыжковым, с Лигой избирателей, как промониторить подсчет голосов и изменить политическую систему в будущем, вносятся конкретные законы в парламент. С другой стороны, она наступает. Поэтому Поклонная гора. Поэтому на каждый чих оппозиции теперь кремлевский чих. Борьба есть борьба.
В.В.: Это последние такие выборы? Вы верите, что следующие будут иными, есть к тому предпосылки?
И.Х.: Я в это верю. Считаю, что Путин не хочет никаких революций. А в этом он находится абсолютно в полном согласии с ключевыми фигурами оппозиционного среднего класса. Никто не хочет кровавых событий в России. В результате любых революций в России к власти придут национал-патриоты и левые. И тогда всем мало не покажется, Россия перестанет быть управляемой страной. Поэтому, думаю, шесть лет должны быть потрачены на то, чтобы сменить политическую элиту в результате честных, демократических, прямых выборов – парламентских и президентских. Мне кажется, шанс есть. Но для этого нужно продолжать бороться, выходить на улицы, спокойно, но выходить.
Другие материалы о событиях в России читайте в рубрике «Россия»