О том, что означает подобная стратегия России и какие интересы она преследует, «Голос Америки» поговорил с Виктором Катона (Viktor Katona), главным аналитиком компании Kpler.
«Голос Америки»: Из чего складывается экспорт российского газа?
Виктор Катона: Основа основ российского газа – Газпром. Газпром – это советское наследие, огромная сеть газопроводов, которая связывает Россию с традиционно ключевым рынком сбыта, а именно Европой. Большинство газопроводов построены в 1960-е - 1970-е годы и эксплуатируются еще с тех времен. Через них поставляется газ европейским потребителям. В настоящее время используются новые маршруты – «Северный поток». Он привлекателен для Газпрома в первую очередь тем, что проходит по международным водам, там нет транзитных платежей, фактически это никому не принадлежит и все этим могут пользоваться при соблюдении определенных правил. Поэтому были построены «Северный поток-1» и 2. Если бы геополитическая обстановка позволяла, они бы эксплуатировались. «Северный поток» наиболее современный газопровод, и он простаивает. Остаются три газопровода, потому что «Турецкий поток» тоже следует скорее считать европейским направлением, нежели азиатским. Два таких классических газопровода – «Ямал-Европа» через Беларусь и Польшу, он фактически простаивает в течение всего года – и украинский транзит. Через Украину при желании можно было бы прокачивать в два-три раза больше, чем сейчас.
Газпром – это советское наследие, огромная сеть газопроводов, которая связывает Россию с традиционно ключевым рынком сбыта, а именно Европой.
Г.А.: Откуда Россия получает газ?
В.К.: Преимущественно из Западной Сибири. Большинство месторождений, которые там эксплуатируются, являются советским наследием и будут эксплуатироваться еще не одно десятилетие. Если посмотреть, какие у Газпрома запасы и как выглядят его резервы, то все крупные месторождения открыты и разработаны советскими специалистами. Нет крупных месторождений, которые бы были найдены после 1991 года. Ряд месторождений были найдены позже, но ввиду того, что имелось достаточное количество газа, не требовалось наращивать добычу. Разработка этих месторождений откладывалась, и они вводятся в эксплуатацию только сейчас. Северная часть Западной Сибири считается одним из самых богатых газом регионов. Там еще будет найдено не одно гигантское месторождение, но Газпром пока не вкладывается в это.
Г.А.: То есть, речь идет исключительно о природном газе, а не о попутном с добычей нефти газе?
В.К.: Попутный газ преимущественно заканчивается обратно в пласт для повышения добычи или сжигается.
Г.А.: Россия заявляла о намерении переориентировать экспорт газа на Азию. Как это выглядит?
По мере того как Россия и Газпром, как главный разработчик месторождений, понимают, что будущее спроса на российский газ находится в Азии, идет медленное движение в сторону того, чтобы разрабатывать месторождения в Восточной Сибири.
В.К.: По мере того как Россия и Газпром, как главный разработчик месторождений, понимают, что будущее спроса на российский газ находится в Азии, идет медленное движение в сторону того, чтобы разрабатывать месторождения в Восточной Сибири. Для этого необходима инфраструктура, которой нет. Газопровод «Сила Сибири-1» – фактически первый крупный проект, который связывает инфраструктуру Сибири с непосредственными клиентами в Азии. Будет «Сила Сибири-2» и уверен, что появится и «Сила Сибири-3».
Г.А.: Способна ли Россия заместить экспорт газа в Европу экспортом в Азию?
В.К.: В Китае спрос на газ огромный. В целом, Россия способна заместить европейский экспорт азиатским. Газпром мог бы даже удерживать тот же самый уровень экспорта. Но это будет другой экспорт и там необходимо делать огромный крен в сторону СПГ. В России специалистом по СПГ является компания Новатэк, а не Газпром. Возникают деликатные вопросы: кто этим будет заниматься, имеются ли необходимые технологии и как это будет продвигаться? Я уверен, что Газпром будет наращивать поставки в сторону Китая. Номинальная пропускная мощность «Cилы Cибири-2» составляет 50-55 миллиардов кубических метров – это мощность двух «Северных потоков».
Отдельный вопрос, что ценообразование там другое, оно не похоже на европейское. В Азии привязка к корзине нефтепродуктов не вызывает удивления или такого панического страха, как в Европе, где в последние десятилетия все регуляторы и правительства призывали отказываться от того, чтобы цены на газ зависели от нефтяных цен. Сейчас в Европе нефть в четыре-пять раз дешевле, чем газ – в Азии такого нет. Когда Газпром заявляет, что наращивает экспорт в сторону Азии, то следует понимать, что это сопряжено с нефтяными ценами, ценами на корзину нефтепродуктов, а не с чистым спотовым рынком, когда газ котируется сам по себе.
Г.А.: Почему в Европе цена на газ не увязана с ценой на нефть?
В.К.: В Европе так когда-то было, но из-за того, что газ на протяжении длительного времени был существенно дешевле нефти, национальные регуляторы, правительства, Европейская комиссия и Европейский союз в целом настаивали на том, чтобы стоимость газа не зависела от нефтяных цен. Сейчас большинство контрактов, которые имеет Газпром, или привязаны к газовым котировкам вне зависимости от стоимости нефти, или это гибридные контракты, когда объединяют корзины нефтепродуктов и газа и образуют итоговую стоимость, которую выплачивает покупатель российскому продавцу. В начале 2000-х годов практически все ценообразование было привязано к нефти. До сих пор практически все ценообразование Катара, который является крупнейшим поставщиком СПГ, привязано к нефти. Это существует в Азии. А в Европе произошла трансформация ценообразования и уход от нефтяной привязки.
Г.А.: Достаточно ли у России технологий и ресурсов для того, чтобы строить газопроводы в Азию?
в ближайшие годы у России могут возникнуть проблемы с технологиями по сжижению газа.
В.К.: У Газпрома вообще нет никаких проблем с тем, чтобы строить газопроводы. Нет проблем также и со сталелитейной промышленностью. При строительстве газопровода «Cила Сибири» не использовались иностранные технологии, по крайней мере те, которые используются за рубежом. Но в ближайшие годы у России могут возникнуть проблемы с технологиями по сжижению газа. Новатэк уже попался в ловушку санкционных ограничений, хотя он и продолжает поставлять СПГ в Европу. Но проблема в том, что есть общий запрет на поставку технологий по сжижению и непонятно, как из этой ситуации будет выходить Новатэк. У компании есть собственная технология сжижения газа, но она пока никого не заинтересовала. Почти на два года были задержки с вводом в эксплуатацию завода по сжижению газа «Арктический каскад» (в основе которого лежит технология Новатека – Г.А.) – не очень понятно, как с помощью этой технологии можно добиться получения таких же мощностей по сжижению газа, как при использовании технологий Linde, Technip Energies и прочих. Это будет для России большой проблемой.
Г.А.: Почему в Азию предпочтительнее поставлять СПГ?
В.К.: Экспорт СПГ очень гибкий, в отличие от экспорта по трубопроводу, куда надо всегда закачивать газ, потому что нужно поддерживать сезонное движение газа – летом несколько меньше, чем зимой. А в случае с СПГ, рынок предоставляет больше гибкости как продавцу, в плане того, куда он может продавать ту или иную партию СПГ, так и покупателю, потому что, если у покупателя нет необходимости в газе, то он его и не покупает. Но главное преимущество СПГ в том, что можно выбирать, у кого покупать. Покупатель может выбирать, купить ли СПГ в Катаре, или ему дешевле будет купить в США или Австралии.
Г.А.: Чего добивается Россия, ограничивая поставки газа через «Северный поток-1»?
Россия преследует одну крупную цель – вывести экспорт газа из-под всех возможных санкций.
В.К.: Мне кажется, Россия преследует одну крупную цель – вывести экспорт газа из-под всех возможных санкций. Если турбины для прокачки газа подпадают под действие санкций ЕС, то Россия пытается сделать все возможное для того, чтобы эти санкции были минимальны или были сняты. Это геополитическая цель была очевидна с того момента, когда были введены рублевые платежи и Газпромбанк назначен российским правительством для приема платежей. Газпромбанк был выведен из-под санкций, потому что нельзя санкционировать банк, куда поступают все платежи от западных партнеров. Этот банк никто не будет отключать от SWIFT и никто не будет с ним ничего делать.
Того же, я думаю, Россия пытается добиться и в отношении турбин, попутно решая еще одну сиюминутную задачу – взвинчивания цен на газ.
Проблему утечки масла на газотурбинной установке можно было бы решить более оперативно: заявить об этом в первый день ремонтных работ. Но Россия использует это как повод для оправдания остановки работы турбины и невозобновления прокачки газа по «Северному потоку». Сейчас спотовые европейские цены на газ взлетели до 20-30 евро за мегаватт в час, и подобная тактика России работает. Как показывает прибыль Газпрома в первом полугодии 2022 года, это работает как никогда.
Г.А.: Насколько увеличилась прибыль Газпрома за время военных действий России против Украины?
В.К.: За первое полугодие 2022 прибыль Газпрома составила 41 млрд долларов. Это примерно сопоставимо с тем, сколько саудовская компания Saudi Aramco зарабатывает за один квартал. То есть, это очень прибыльно. Даже несмотря на то, что общая добыча и экспорт падают из-за роста цены на газ в Европе, которая выросла в четыре раза в течение этого года, а в годовом исчислении – если сравнить с сентябрем 2021-го года – в десять раз. Рост цен с лихвой компенсирует падение добычи и падение экспорта.
Г.А.: Можно ли говорить, что европейские страны способны сократить нефтегазовые доходы России, используемые для продолжения войны в Украине в условиях, когда Россия фактически перестала поставлять газ в Европу?
В целом, экспорт газа существенно сокращен в Европу, но при этом доходы России не падают.
В.К.: Россия фактически приостановила подачу газа через «Северный поток», но есть еще украинский транзит, по которому идет 34-35 миллионов кубических метров, и «Турецкий поток». В целом, экспорт газа существенно сокращен в Европу, но при этом доходы России не падают. Сложно сказать, как это возможно решить. Возможно, кто-то решит спровоцировать мировой кризис, чтобы добиться падения цен на газ и нефть, когда вообще никому не надо будет дополнительных объемов природного газа и нефти. Мы видели такое на фоне опасений рецессии в США, которая уже происходит, в ЕС рецессия тоже будет и в Азии тоже. Были опасения, что аналогичное может произойти в Китае из-за падения строительного рынка. Но, в целом, уже сейчас можно сказать, что санкции не работают, и они бьют в большей степени по странам Европейского Союза, нежели по России.
Г.А.: Способна ли Европа отказаться от российского газа?
В.К.: Если бы уровень инфраструктуры европейского континента способствовал тому, чтобы отдельно взятые государства объединились в единую систему и начали обеспечивать себя СПГ, то это было бы возможно. Но проблема в том, что предложение СПГ ограничено. Если Европа намерена в долгосрочной перспективе зависеть от СПГ для генерации тепла, потому что возобновляемая энергетика тут не поможет, ей необходимо разрабатывать терминалы и строить интерконнекторы между государствами. Этого не происходит, потому что государства не хотят на себя брать дополнительные издержки и ждут что Европейская комиссия проспонсирует строительство того или иного объекта. Отказаться от российского газа возможно, но для этого необходима общая система газотранспортной сети, которой нет. Например, в Испании есть около восьми терминалов СПГ, страна полностью обеспечивает себя газом, но она связана с Францией только одним газопроводом. А Франция сейчас испытывает очень серьезные проблемы с ядерной энергетикой, где в этом году фактически половина мощностей не работает в силу тех или иных причин, ей необходима дополнительная энергия, а Испания не может помочь.
Г.А.: Как производят поставки газа через СПГ-терминалы в Европе?
Если Европа сделает стратегический крен в направлении СПГ, то в условиях ограниченного предложения СПГ ей необходимо срочно наращивать добычу газа и наращивать инвестиции в проекты СПГ.
В.К.: Сжиженный газ прибывает к побережью, а затем его разжижают и дальше он уже идет в классической форме природного газа по интерконнекторам, то есть газопроводам, в направлении тех стран, которые не имеют возможности иметь терминалы у моря и зависят в этом от Испании, Франции, Италии или Германии. Германия даже планирует закупить плавучие установки по сжижению газа. Если Европа сделает стратегический крен в направлении СПГ, то в условиях ограниченного предложения СПГ ей необходимо срочно наращивать добычу газа и наращивать инвестиции в проекты СПГ. Если это будет сделано, Европа будет конкурировать с Японией, Южной Кореей, Китаем по тем же объемам СПГ, которые есть сейчас на рынке.
Г.А.: Где Европа намерена добывать газ на экспорт в этом случае?
В.К.: Практически нигде, ей необходимы огромные объемы газа. Добыча в Израиле – это хороший вариант развития, но себестоимость добычи в восточном Средиземноморье настолько высока, что вряд ли в это будут большие вложения. Большая часть этого газа будет использована на внутреннем рынке. Так, в Египте газ с месторождения Zohr используется на внутреннем рынке, то же и в Израиле, в Турции газ с месторождения Sakarya, которое найдено четыре-пять лет назад, используется как фактор для снижения импортозависимости. Они не планируют поставлять его на экспорт. Поэтому важно разрабатывать СПГ-мощности не в Европе, а в других странах – то есть, европейские компании должны вкладываться в проекты в Латинской Америке, США, Канаде или Западной Африке.
Г.А.: Если у Европы это получится, то какие последствия это будет иметь для России?
В.К.: Я уверен, что в ближайшем будущем в России будет объявлено о серьезном стратегическом перенаправлении экспорта газа, нефти и угля в направлении Азии. Все эти три товарные категории схожи тем, что у России по ним нет надлежащих экспортных мощностей. Например, для экспорта угля нужна определенная пропускная мощность железных дорог, но РЖД не справляются с экспортом добытого в России угля. Конечно, возможно перенаправить в Азию поставки, которые до недавнего времени шли в Европу, но логистическая стоимость будет очень высокой.
В последние 15 лет в России наблюдался стабильный рост добычи и экспорта угля, при том, что в России использование угля не росло – он шел исключительно на экспорт. Для того, чтобы сохранить темпы экспорта и добычи угля, Россия может наращивать экспортную инфраструктуру в сторону Азии. Я думаю, Дальний Восток России ждут очень серьезные инвестиции.
Your browser doesn’t support HTML5
Протесты в Европе и цена на российский газ
Г.А.: В состоянии ли Запад ограничить нефтегазовые доходы России?
В.К.: Попытка ввести некий потолок по нефтяным ценам, что предлагает G7, на мой взгляд, пустая трата времени, потому что это не будет работать до тех пор, пока Азия не займет ту же позицию. США и так запретили торговлю российской нефтью и нефтепродуктами, Европа запрещает с января 2023 года, и российские нефтегазовые компании сейчас настраиваются на то, чтобы перенаправить свои экспортные потоки в Азию.
Г.А.: То есть, вы считаете, что ни ЕС, ни США не способны сейчас ограничить доходы России, которые она использует для продолжения войны в Украине?
Но сейчас невозможен сценарий, при котором цена на нефть упадет ниже 40 долларов.
В.К.: Сейчас нет. Есть косвенные возможности, например, если произойдет такое же падение цен на нефть, как в апреле 2020 года в пик пандемии COVID-19, когда можно было купить нефть по 9 долларов за баррель. При текущих обстоятельствах это невероятно, но это был бы очень серьезный удар по российской нефтегазовой промышленности. В российский бюджет заложена цена нефти в 44 доллара за баррель. И если цены на нефть опускаются ниже, то страдают добывающие компании и правительство. Но сейчас невозможен сценарий, при котором цена на нефть упадет ниже 40 долларов. Если бы Азия была включена в эти планы по ограничению доходов России от экспорта энергоресурсов, то это было бы возможно сделать, но, как мы видим, у Азии другие планы.
Г.А.: Может ли начаться серьезное давление на Украину, чтобы она приняла какие-то условия России?
В.К.: Вполне возможно. Например, причина, по которой транзит газа через Украину низок, это фактически споры между Украиной и Россией относительно одной прокачивающей станции, которая находятся на территории так называемой «ЛНР». Украина отказывается обслуживать эту прокачку газа, потому не хочет нести ответственность за прокачку через территорию, которую не контролирует. Но если создать некий механизм совместного надзора, то нет никаких физических препятствий для того, чтобы не увеличить прокачку газа через Украину. Это бы сильно помогло Европе. В этом смысле давление Европы может стать тем решающим фактором, который приведет к какому-то консенсусу. МАГАТЭ сумело каким-то образом встроиться в ситуацию с Запорожской АЭС. Ничего не мешает аналогичной структуре Европейского союза предложить, что они будут мониторить прокачку газа (через Украину) и тогда уже это будет ответственность ЕС.