В городе, который в советские годы именовали «колыбелью трех революций», прошло несколько мероприятий, посвященных 92 годовщине Октябрьского переворота.
Представители коммунистических организаций собрались около Финляндского вокзала (там, где в апреле 1917 года сторонники Ленина встречали его из эмиграции) и прошли до крейсера «Аврора», где устроили митинг.
Несколько позже на Троицкой площади, расположенной в непосредственной близости от символа большевистской революции, альтернативный митинг провели антикоммунисты.
Неподалеку от «Авроры» и Троицкой площади, в Музее политической истории России, открылась выставка «Лев Революции», приуроченная к 130-летию со дня рождения одного из руководителей Октябрьского переворота в Петрограде Льва Троцкого. Куратор выставки Александр Смирнов напомнил, что имя Троцкого в полной мере было возвращено российским историкам 20 лет назад, когда появились первые серьезные исследовательские труды о нем, лишенные привычных клише, типа «иудушка» или «фашистский прихвостень». Кстати, «иудушкой» и «балалайкиным» Троцкого в своих письмах и статьях называл Ленин, а от Троцкого в свою очередь получил ярлык «диктатора» и «тирана».
«В ту пору, – рассказывает Александр Смирнов, – это была привычная внутрипартийная полемика, которая не становилась достоянием гласности. А острая перепалка не мешала Ленину и Троцкому в ночь накануне открытия Второго съезда Советов лежать рядышком в Штабе революции и мечтать о будущем устройстве страны и мира».
Значительная часть экспонатов, представленных на выставке «Лев Революции», была на свой страх и риск сохранена сотрудниками Музея истории Революции (ныне – Музея российской политической истории). Это – фотографии участников Второго съезда РСДРП в 1903 году, снимок Льва Троцкого в камере Петропавловской крепости, литография Юрия Анненкова, датированная 1926 годом, брошюра Троцкого «Наши политические задачи», изданная в 1904 году в Женеве (кстати, пример давней традиции использования «тамиздата»).
На выставке представлено письмо Ленина Троцкому с пометкой «секретно, шифром, оригинал вернуть». В этом письме Ильич пишет, что он «удивлен и встревожен замедлением операции против Казани», и настойчиво требует скорейшего взятия города, «ибо необходимо беспощадное истребление» Казани.
Особое место на выставке занимают карикатуры на Троцкого. В одной части выставки – сатирические плакаты времен Гражданской войны, написанные с контрреволюционных, антикоммунистических позиций художниками-белогвардейцами. На противоположной стороне – карикатуры времен «московских процессов» середины 30-х годов, когда Троцкий был объявлен «врагом №1 Советской власти».
В советские времена за хранение любых материалов о Троцком, кроме советских карикатур, полагалась суровая кара. Рассказывая об истории революции и гражданской войны, сотрудники музея обязаны были говорить о «негативной роли Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина» и многих других ленинских соратников.
Наглядным примером «белых пятен истории» служит представленный на выставке платок, вручавшийся делегатам Первого Всесоюзного учительского съезда. На платке остались вышитые портреты Ленина, Маркса, Энгельса и Калинина, а на месте вырезанного портрета Троцкого красуется заплатка.
Упоминание о Троцком изымалось из поэм Маяковского и Есенина. По мнению Александра Смирнова, это вполне объяснимо, ибо Троцкий, как никто другой, хорошо знал Сталина и настойчивее всех прочих мировых политиков обличал сущность сталинизма. Кстати, на этой выставке под одним стеклом лежат книги «Троцкисты – враги народа», двухтомник Троцкого «Сталин» и его же трехтомник «История русской революции».
Часть экспонатов Музею политической истории России передали сотрудники Агентства журналистских расследований. В частности, письма Троцкого, адресованные шифровальщику советского Постпредства в Осло П.С. Куроедову. Есть также экспонаты, подаренные музею зарубежными сторонниками Льва Троцкого – из США, Европы и даже из Африки. «За рубежом идеи троцкизма до сих пор живы, – говорит Александр Смирнов. – Людям, увлеченным левыми идеями, идеалами Октябрьской революции, порой кажется, что если бы Советский Союз после смерти Ленина возглавил не Сталин, а Троцкий, не было бы такого кровавого террора, и в конечном итоге коммунистическая система, может быть, и не рухнула бы двадцать лет назад».
Руководитель выставки «Лев Революции» добавляет, что в самой России имя Троцкого интересует лишь профессиональных историков, а массовое сознание полно негативных стереотипов, насаждавшихся в течение нескольких десятилетий.
