«Это – сюжет из области психологии, – сказал корреспонденту Русской службы руководитель региональных программ московского Фонда развития Борис Кынев. – Объективного смысла в происшедшем я не вижу. В чем необходимость возвращения Путина – политическая или экономическая?»
В чем же? «Эти подробности: кто какой пост займет – Путин, Медведев или кто-то третий – малоинтересны, – сказал в недавнем интервью «Голосу Америки» профессор Высшей школы экономики Овсей Шкаратан. – Контроль все равно за Путиным».
В том-то и дело, продолжает Александр Кынев: «Не было никакой необходимости публично устраивать некое событие, вызывающее общественное возмущение. Там, где проблемы не было, ее создали. И то, что происходит сейчас – например, отставка Кудрина – прямое следствие случившегося. Такое ощущение, что власть сорвалась в какой-то штопор, и мы видим поток истерики. Посмотрите на поведение Кудрина, на поведение Медведева. Все, что мы наблюдаем, – это поток истерики. Такое ощущение, что они теперь вообще не понимают, что делать».
Обсуждение действа
Итак, место действия: XII съезд «Единой России». Завязка: сигнал стране и миру – Путин возвращается. Но вот вопрос: кто же «устроил событие»?
«Это – решение, принятое одним человеком, – убежден Кынев. – Несомненно, вторая сторона пыталась заслужить возможность продолжать работу на данном посту. Но думаю, что серьезных аргументов она не имела – в тот момент, когда была сформулирована противоположная позиция. В общем, с одной стороны были надежды и иллюзии, а с другой – выжидание подходящего момента».
«Многие считают, что между Путиным и Медведевым существует многолетний сговор о распределении власти», – констатирует вице-президент Института национальной стратегии Виктор Милитарев. – «Не думаю, – продолжает аналитик, – что это так. Мне кажется, что последний год был отчаянной попыткой Медведева добиться второго срока: на мой взгляд, он всерьез рассматривал возможность выдвижения в президенты одновременно с Путиным. Как и другую возможность – отставки правительства во главе с ним. Но, как говорится, не хватило: ни сил, ни дерзости, ни мощности. Думаю, что Медведев добивался того, чтобы Путин выдвинул его кандидатом в президенты. Не вышло: правда, в результате Медведев получил больше, чем говорили в теневых разговорах год-два назад (тогда поговаривали, что Путин обещал ему место председателя конституционного суда). Теперь же ему предложили гораздо более серьезное место – главы правительства. Правда, Путин – не Медведев, и уволить не справившегося со своими обязанностями премьер-министра, ему ничего не стоит».
Партийность – 2011
Не забудем, однако, что у съездовской интриги была и другая сторона: выдвижение Медведева на первое место в избирательном списке «Единой России». И тут вопросов, пожалуй, не меньше. Если не больше.
«К тому, что в России называется партиями, сам этот термин применим лишь условно, – подчеркивает Александр Кынев. – У нас партии не формируют правительство – ни на уровне страны, ни на уровне регионов. В России власть построена на личных отношениях. А партии? Закон заставляет кандидатов вступать в них – иначе нельзя баллотироваться. Если хочешь куда-то поехать – находишь тур, а если хочешь баллотироваться – находишь партию. Кстати, партии в России очень неустойчивые: мы наблюдаем постоянную миграцию депутатов из партии в партию. Самая неустойчивая среди партий – «Единая Россия»: это – клуб для демонстрации лояльности».
Единственная лестница к политическому успеху? «Если, – продолжает политолог, – бизнес у тебя большой и уничтожить тебя уже нельзя, то, разумеется, ты можешь вступить и в другую партию. Но есть иерархия престижности. Конечно, если место занято, или если требуется слишком большой взнос, то покупаешь что подешевле. Но «Единая Россия» – это клуб максимально приближенных к власти. Тот, кто к нему принадлежит, меньше рискует, к примеру, что у него будут неприятности с правоохранительными органами. А остальные партии – для тех, кто по тем или иным причинам попасть туда не может».
Что же сулит партийное лидерство Дмитрию Медведеву? «Это решение – удар под дых и по «Единой России», и по самому Медведеву, – считает Кынев. – «Единая Россия» – проект сугубо путинский. И в обществе он всегда подавался как символ стабильности, символ порядка. Тогда как Медведев сделал акцент на модернизации и переменах. Его и поддерживали-то именно потому, что он – не Путин, потому, что была надежда. Те, кто поддерживал Медведева, были настроены на перемены. А теперь он становится лидером того, в борьбе с чем его поддерживали. Это то же самое, что включить одну музыку, а песню запеть другую. Более того – после того, что случилось, Медведев – это политик, потерпевший публичное фиаско. Кого можно мобилизовать в поддержку такой фигуры? Ситуация тупиковая: Путин – соскочил: фактически он не отвечает формально за результаты «Единой России» на выборах, поскольку его нет в списке. А вот Медведев – отвечает, равно как и за непопулярные экономические решения, которые ему придется принимать как премьеру. Т.е. – превращается в мальчика для битья…»
«Первое место в списке «Единой России» едва подходит «хромой утке», – возражает Виктор Милитарев. – Да и нет у меня, – продолжает аналитик, – ощущения, что Путин собирается избавиться от «Единой России» или подвергнуть ее жестокой критике». Существует, однако, и более общий вопрос: а что он вообще намеревается предпринять по возвращении в Кремль?
Новый Путин?
Здесь наблюдатели обнаруживают неожиданное единство взглядов – невзирая, что называется, на несходство идеологических принципов.
«Нынешняя ситуация сильно отличается от начала нулевых годов, – подчеркивает Александр Кынев. – Нет ни тех доходов, ни того рейтинга, ни прежнего отношения общества к Путину. Горизонты тогдашних надежд захлопнулись; ничего хорошего люди не ждут. Все социальные лифты отключены, все ниши заняты… Везде – чиновники, их друзья и родственники, а если ты не родственник и не друг, то в этой жизни ты шансов не имеешь. В общем, объективно Путин вынужден будет вести себя по-другому. Но вот вопрос: есть ли у него другая команда? На мой взгляд – нет».
«Когда Путин стал президентом, – вспоминает Виктор Милитарев, – он воспринимался большей частью народа как человек, который откажется от ельцинского наследия, ликвидирует власть олигархов и приложит все усилия, чтобы повысить уровень жизни большинства. Эти надежды не оправдались: прошло уже почти полтора десятка лет, а в стране мало что изменилось по сравнению с ельцинскими временами. Есть некоторое повышение уровня жизни –непропорционально малое по сравнению с теми возможностями, что есть у Кремля.
Есть смена риторики: в России сегодня легализована патриотическая и даже отчасти национал-патриотическая риторика». «Я по большей части поддерживаю, – продолжает Милитарев, – ту политическую программу, которую Путин сформулировал на съезде. Но каждый раз мне хочется задать Владимиру Владимировичу вопрос: «А что вы сделали, начиная с 1999-го года, когда вы возглавили страну? Что мешало сделать эти хорошие вещи раньше?» Спасибо Путину за то, что он репрессировал нескольких олигархов, но было бы приятнее, если бы по соседству с Ходорковским и Лебедевым оказались также Абрамович, Дерипаска и Богданов с Алекперовым и Потаниным, но мы уже поняли, что нам этого не видать, как собственных ушей…»
Погода на завтра
«Тем не менее, – убежден вице-президент Института национальной стратегии, – альтернативы путинскому курсу сегодня нет. Оппозиция раздроблена, народ отодвинут; в этой ситуации ликвидация путинского режима привела бы разве что к власти полевых командиров. Потому я и поддерживаю Путина: точно так же я поддерживал бы Николая Второго в семнадцатом году или Горбачева в девяносто первом – при том, что к каждому из этих политиков у меня, что называется, много вопросов».
У Александра Кынева – другой взгляд на ситуацию. «То, что произошло – считает он, – публичное проявление неуважения. Не в первый раз: в 2008 году операция «Преемник» тоже прошла при большом общественном недовольстве. И вот – людей снова ставят перед фактом, людям снова навязывают решение. Тем самым людям, от которых реально зависит будущее страны».
Возможные последствия? «Диссонанс ожиданий между обществом и властью будет нарастать, – прогнозирует политолог. – И опираться на общество власть больше не сможет. А это означает, что при ухудшении экономической конъюнктуры риски напряженности резко возрастут. Мы входим в зону очень большой неопределенности…»
Разделяют это мнение не все. «Никакой неопределенности нет и в помине, – считает историк и политолог из Бостона Ирина Павлова. – Во всяком случае – для народа, смотрящего на телеэкран, где Медведев постоянно присутствует в тандеме с Путиным.
Какое значение для обывателя имеет вопрос о том, кто возглавит список «Единой России» на выборах – Путин или Медведев? Никакого. В агитационных рекламных листках «Единой России», которые мне приходилось видеть, всегда было два портрета. Утверждения о каком-то «реальном общественном запросе» на Медведева – тоже, по-моему, большое преувеличение.
Дезориентированное большинство вообще не понимает того, что происходит в стране, а внимает официальным СМИ. Заметьте, что рокировка произошла на фоне ухудшающегося положения в западных странах. И в частности – на фоне беспорядков и приближающегося дефолта в Греции: это постоянные темы на российском телевидении. На этом фоне приход Путина будет воспринят совершенно нормально: в народе он воспринимается не только как более опытный руководитель, но и как более подготовленный к решению усложняющихся задач. Да и на Западе не все воспринимают его возвращение как катастрофу. Для многих Путин – гарантия стабильности России. Что же касается левых либералов, то они буквально повторяют своих предшественников, которые в далеких тридцатых – в условиях депрессии на Западе – не просто благосклонно, а с восхищением воспринимали «строительство социализма» в сталинском СССР. Оппозиции не стоит представлять действующую российскую власть глупее, чем она есть. Власть извлекла для себя уроки из исторического прошлого, а вот оппозиционная общественность – нет».
Уроки – но какие же? «Я уверена, – подчеркивает Павлова, – что Путин призван правящей властной группировкой не только для того, чтобы сохранить власть и контроль над ресурсами. Нет, он должен реализовать определенные амбициозные цели – после мая 2012 года. Одна из них уже обозначена: Евразийский Союз как «тесная интеграция на новой ценностной, политической, экономической основе».
Пояснить ее можно словами «эффективного менеджера»: «Это как раз то, что может пугать и держать в страхе врага ... всех, кто посмеет стать на пути строительства... мы будем считать врагом народа». Все повторяется – на новом историческом витке. И как прежде – при молчаливом одобрении большинства».