Редкий случай в практике американской кинодистрибуции: сразу три новых фильма независимого режиссера практически одновременно вышли к зрителю.
«Виновник» этого кинематографического хет-трика – 41-летний режиссер Стив Балдерсон (Steve Balderson), владелец мини-студии в небольшом городке Вамего, штат Канзас.
Ироническая фантазия на тему бессмертия Элвиса Пресли «Элвис жив!» (Elvis Lives!) в середине августа была показана по телеканалу AXS TV. Черная комедия «Адский городок» (Hell Town) чуть позже выпущена популярным «видеосервисом по требованию» (VOD). Мистическая драма «Эль Ганзо» (El Ganzo) в пятницу, 9 сентября, начинает демонстрироваться в Arena Cinema в Лос-Анджелесе, после чего, как предполагается, выйдет более широким экраном. И для полного ощущения бенефиса Балдерсона в этом же престижном артхаусном киноцентре показывается в честь ее десятилетия ранняя картина Балдерсона «Хлопушка» (Firecracker) с эксцентричной дивой Карен Блэк в главной роли.
Сняв в своей канзасской студии более 16 лент в самых разных жанрах, от драмы до комедии, от триллера до хоррора, Стив Балдерсон решил резко изменить вектор своей карьеры. Один из самых ярких визионеров среди indies (независимых), он публично объявил, что его новая цель – добиться успеха в Голливуде.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» попросил Стива Балдерсона ответить на несколько вопросов.
Олег Сулькин: Три ваших фильма, Стив, одновременно вышли к зрителям. Это совпадение?
Стив Балдерсон: Может, совпадение, а может, знак судьбы. Я занимаюсь кино двадцать лет. И, видимо, кто-то мне подсказывает – пора менять курс, пора отправляться в другую творческую среду. Двадцать лет независимого кинопроизводства - этого, наверное, достаточно. Следующие двадцать лет я хочу получать другой опыт.
О.С.: Все эти годы вы фактически делали что хотели. У вас своя студия в Канзасе, и, думаю, тот уровень творческой свободы, которым вы наслаждались, вряд ли будет вас сопровождать в ваших голливудских начинаниях. Вас это не тревожит?
С.Б.: Голливуд – это другая реальность, другой склад мышления. И вы знаете, подчиненность другим людям не вызывает у меня неудобства и протеста. Более того, я нахожу подчиненность восхитительной, ну, допустим, когда продюсер ждет от меня, как режиссера, определенных результатов. Я хочу в лепешку расшибиться, чтобы точно выразить его пожелания. Так что студийная система меня не пугает.
О.С.: Что же необходимо для успешной трансформации, для перехода в коммерческое кино?
С.Б.: Идеальный вариант – найти продюсера-единомышленника. По своему опыту могу сказать, что это большая редкость. У меня из десяти продюсеров лишь двое были людьми, понимавшими меня с полуслова. Мы с ними, как говорится, всегда были на одной странице.
О.С.: Голливуд называют монстром, которому постоянно нужна свежая кровь. Согласитесь, коммерческий конвейер всегда нуждался в новых талантах. Так что своим переходом вы вольно или невольно иллюстрируете эту диалектику.
С.Б.: Да, Голливуд не однороден, на самом креативном его фланге работают продюсеры, которые помогают реализовывать проекты таким режиссерам, как Пол Хаггис, Дэвид Линч, Теренс Малик и Гас Ван Сент. Очень важно помнить о двух вещах. Творческое видение не должно меняться в угоду стереотипам. Но при самой крайней эзотеричности видения режиссера нужно думать о том, чтобы вернуть вложенные в проект деньги. Пусть это один миллион долларов, а именно такими бывают в среднем бюджеты независимых фильмов, но очень желательно, чтобы у фильма появился зритель.
О.С.: Можно я спрошу вас кое-что о ваших новых фильмах? Как возникла идея фильма «Элвис жив!»?
С.Б.: Сценарий писал не я, а Делондра Уильямс. Так получилось, что продюсеры этого проекта двадцать лет назад спродюсировали мой первый фильм «Pep Squad». Так что мы давно говорили о возможности сделать что-то снова. Они предложили историю про Элвиса Пресли, о котором я ничего не знал.
О.С.: Ну, это невозможно.
С.Б.: Нет, конечно, я знал какие-то общие вещи, но я не знал, что он занимался карате, что у него был черный пояс, и еще много всего разного. Мне прислали сценарий. Съемки удалось уложить в две с половиной недели, что очень короткий срок. Сценарий продолжал дописываться еще за неделю до начала съемок. Элвис не умирал, а продолжал жить тайной жизнью, вступив в брак с официанткой закусочной. Мне захотелось снять фильм, визуально похожий на «Казино» Мартина Скорсезе, где много ослепительно белого цвета, который красиво мерцает. Мы нашли в Пасадине два-три особняка, очень похожих по убранству и стилю интерьеров на Грейслэнд (усадьба Элвиса Пресли в пригороде Мемфиса. – О.С.). Там и снимали.
О.С.: Не было сложностей с получением разрешения от семьи Пресли? Все-таки очень вольно вы обращаетесь с его биографией.
С.Б.: Честно скажу, не знаю. Меня наняли режиссером, все остальные аспекты, включая юридические, правовые, меня не касались. Мне кажется, все прекрасно понимали, что это шутка, пародия. И как можно принимать всерьез идею, что Элвис не умер, а живет среди нас? Знаю также, что нам не разрешили включать в саундтрэк песни в исполнении Элвиса. Изучая его репертуар, я узнал, что у его знаменитой баллады Love Me Tender был прототип, старинная народная песня Aura Lee. Они нота в ноту совпадают. И Aura Lee находится в зоне полного публичного доступа. Я немножко изменил текст Aura Lee, и этот симбиоз двух песен звучит в нашем фильме.
О.С.: В картине «Эль Ганзо» все пропитано метафизикой, все имеет второй, мистический смысл. Два героя, белая женщина и чернокожий мужчина в каком-то странном отелепосреди пустыни. Логики в их намерениях и поступках маловато. Какая-то загадка маячит в аскетичных пейзажах. Интересно, этот густой замес сюрреализма уже существовал в сценарии или это ваш вклад как постановщика?
С.Б.: Оба аспекта присутствовали. А идея этого странного путешествия в пустыне у меня возникла, когда я общался с замечательной актрисой Карен Блэк на съемках «Хлопушки». Она говорила об увлекательности езды в незнаемое, когда все, что открывает тебе дорога, будь-то лес, часовня, отель, город, становится для путешественника подлинным открытием и частью его жизненного опыта. Вот эту мистику реальности я пытаюсь показать. Мы выезжали утром на объект, скажем, в церковь, а по пути видели старинное кладбище. Я просил остановиться, и мы начинали снимать незапланированный эпизод. В фильме много таких съемочных импровизаций.
Кадр из фильма «Эль Ганзо»
О.С.: Вот, кстати, одно из преимуществ независимого кинопроизводства. Гибкость, спонтанность творческих решений. В крупнобюджетном кино такое практически невозможно – все заранее расписано до мельчайших деталей, в работу вовлечены сотни людей.
С.Б.: Верно. Но это не только в голливудском кино. Я делал несколько проектов в подобном, строго регламентированном режиме. И это для меня не проблема. Другое дело, что в импровизированных решениях есть чарующий элемент мистики. На съемках «Эль Ганзо» мы заехали именно так, по наитию, в магазинчик, которым владела мексиканка Магдалена. Она оказалась потрясающе киногеничной и охотно согласилась сняться у нас. Потом я ее спросил: откуда у вас такая уверенность перед камерой. Оказывается, много лет она была одной из популярных ведущих на мексиканском ТВ. Вот такие чудеса случаются.
О.С.: «Адский городок» – пример довольно популярного типа черной комедии, где происходят убийство за убийством, но никто не знает, кто злодей. Это сложный жанр, в котором многое зависит от выбора правильных актеров, которые умеют быть смешными в самых, казалось бы, драматичных ситуациях. У вас есть какой-то главный принцип, которым вы руководствуетесь в процессе кастинга?
С.Б.: Когда я снимал Pep Squad, я вдохновлялся фильмом Джона Уотерса «Серийная мамочка». Много лет спустя я встретил Минк Стоул, она снималась в моей комедии «Застрял!». А вообще играла во всех фильмах Уотерса. И вот Минк напомнила главный совет Уотерса актерам: даже если ты играешь безумца или какого-либо жуткого чудака, ты должен глубоко верить в правдивость своего персонажа. Вот тогда высекается искра юмора, тогда становится дико смешно. Когда же актер из кожи вон лезет, чтобы выглядеть смешно, очень редко это становится смешным для зрителя. Очень деликатный жанр.
О.С.: Я читал, что ваши ранние фильмы финансировал ваш отец. А что сейчас?
С.Б.: Отец продолжает быть моим консультантом и доброжелателем. Вообще он успешный бизнесмен, у него фирма по производству оборудования для шахт и железных дорог. Он много раз ездил в Россию, Австралию и другие страны. Когда я закончил киношколу, то сказал ему, что собираюсь снимать свой первый фильм. Как ты собираешься его финансировать? – спросил он. Я развел руками. Он научил меня писать бизнес-план, вести дела с инвесторами. С каждым фильмом я все меньше и меньше обращался к нему за помощью. Иногда звоню ему, когда не понимаю какую-нибудь строчку в контракте. Отец одобрил мое решение перебраться в Голливуд.
О.С.: Вы уже переехали в Лос-Анджелес?
С.Б.: Да. Я поселился в районе Франклин-Вилледж. Мой приятель, музыкальный продюсер, там живет в доме с рент-контролем. Я спросил его, есть ли шанс, что освободится какая-нибудь квартира в его доме. Он сказал: нет, этого никогда не бывает. Я уехал в Канзас, и вдруг он звонит: освободилась квартира с одной спальней. Отец сказал: не мешкай, хватай. Что я и сделал.
О.С.: О каком проекте вы мечтаете?
С.Б.: Скажу, чем занят сейчас. На одном проекте я выступаю сорежиссером с коллегой из Индии. Это драма о смысле жизни на фоне конца света. Я еще такое не снимал.