«Империализм в современных условиях очень дорог. В России это понимают, и вряд ли с полной серьезностью рассчитывают на восстановление империи» – такое мнение в ходе дискуссии о будущем Южного Кавказа в Институте Кеннана в Вашингтоне высказал историк Рональд Суни (Ronald Suny), профессор политической и социальной истории Мичиганского университета.
«Путин – это своего рода Мария-Антуанетта нашего времени, его можно обвинить во всем. Однако, на мой взгляд, вместо имперских попыток расшириться, Россия, скорее, предпринимает усилия для того, чтобы сдержать продвижение Запада в регионе поблизости от своих границ, или даже обратить этот процесс вспять», – продолжил он, подчеркивая, что шаг, сделанный Россией в Крыму, «был глупым, и совершенным в порыве паники».
При этом, как подчеркивает Суни, Россия воспринимает Кавказ как самый уязвимый регион, в котором она может использовать все возможные средства для сохранения влияния.
«Мне кажется, что в этом плане ситуация августа 2008 года была переломным моментом. Стало ясно, что для сохранения влияния Россия готова использовать не только мягкую силу, которая была основным инструментом после развала СССР, но и силу жесткую, военную», – говорит эксперт.
Анализируя ситуацию внутри региона, Рональд Суни подчеркивает, что будущее его стран будет зависеть от их способности работать вместе.
«Я обеспокоен, однако, тем, – продолжает ученый, – что в краткосрочной перспективе различные внутренние силы, которые в той или иной мере получают выгоду от постоянных конфликтов в регионе, не будут облегчать процесс налаживания сотрудничества».
Второй участник дискуссии – профессор колледжа «Маунт Холиок» Стивен Джонс (Stephen Jones, Mount Holyoke College), специалист по истории и современной политике стран Южного Кавказа – напомнил, что уже предпринималось много попыток создать «Большую Кавказскую конфедерацию». Такую идею, в частности, предлагал Михаил Саакашвили во времена своего президентства, напоминает Джонс.
При этом профессор отметил: прежде, чем такая идея может быть воплощена, самой Грузии, возможно, придется рассмотреть идею конфедеративного образования в той или иной форме в контексте ситуации с Абхазией и Южной Осетией.
Возвращаясь к разговору о «больших игроках» в регионе, Рональд Суни подчеркивает, что Кавказ, «как и большая часть советской Евразии», является местом, где Россия в той или иной форме хочет сохранить свое влияние.
«Россия слаба, как игрок на мировой арене, – считает Суни. – Однако она достаточно сильна в регионе и не стесняется играть мускулами перед своими соседями... Ближнее зарубежье она воспринимает как территорию своего законного геостратегического интереса».
«Южный Кавказ дал России возможность продемонстрировать, – продолжает аналитик, – что она не намерена мириться с продвижением влияния интересов США в регионе».
В то же время, профессор Рональд Суни подчеркивает, что после развала СССР в странах Южного Кавказа начался процесс «деимпериализации», который идет и по сей день.
«Сейчас происходит все большее разделение ранее смешанных групп. На место социализма пришел этно-национализм… Национальная идентичность сегодня для этих стран все больше базируется на взаимной схожести, отличии от других, оппозиции к другим», – говорит профессор Суни, подчеркивая, что процесс национального строительства в этих странах идет «в основном по очень усредненной, гомогенизированной схеме».
Стивен Джонс добавляет при этом, что с крупными игроками, заинтересованными в том, чтобы принять участие в определении направления развития стран региона, у Азербайджана, Армении и Грузии развиваются отношения по типу «патрон-клиент».
«Последствия такого типа выстраивания отношений могут быть двоякими, – полагает профессор Джонс. – С одной стороны, вмешательство иностранных игроков может осложнить существующие проблемы, с другой – представьте, какую позитивную роль может сыграть, скажем, пример Европейского Союза... Это комбинация преимуществ и недостатков».
Рональд Суни в этом контексте заключил: «Мы все привыкли думать, что демократия оказывает на людей глубоко умиротворяющее воздействие, однако сам процесс демократизации насквозь пропитан конфликтностью».