МОСКВА –Газета «Коммерсантъ» сообщила, что Научный совет при Совете безопасности РФ (СБ РФ) разрабатывает перечень рекомендаций для СБ по противодействию «цветным революциям». По данным издания, список мер довольно обширный, в него входят, в частности, необходимость пресечения сетевой активности и борьба с «формированием в обществе революционно-романтического стереотипа».
На тему фобий российских властей Русская служба «Голоса Америки» решила побеседовать с руководителем программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского центра Карнеги Андреем Колесниковым.
Виктор Васильев: Чем, в условиях невиданно высокого рейтинга президента Путина, так обеспокоена российская власть? Есть ли у нее хоть какие-то основания бояться «цветной революции»?
Андрей Колесников: Конечно, это все химеры. Никакие революции сейчас на территории России невозможны. Власть заблокировала не просто какие-то потенциальные рычаги революционной деятельности, если можно назвать их таковыми – власть заблокировала любую интеллектуальную гражданскую политическую деятельность. Нет ни свободных партий либерального толка, которые могли бы быть представлены в парламенте, нет гражданских организаций, которые не находились бы под жестким контролем и под риском стать «иностранными агентами». Соответственно, нет никакой активности, которая могла бы вести хотя бы к минимальному возбуждению или инициированию какой-то революционной борьбы. Это все смешно!
Не смешно другое – какое внимание этому уделяют власти, с каким упорством аналитические службы ФСБ, ФСО, Совета безопасности относятся к этой теме, разрабатывая порою совершенно фантастические сценарии того, кто и как мог бы дестабилизировать ситуацию в Российской Федерации. У меня даже иногда закрадываются сомнения в ментальной адекватности тех людей, которые все это пишут. Это такая одержимость, они иначе не могут видеть мир. Они так смотрят на страну, на политическую ситуацию в мире. Им все время кажется, что кто-то против них строит заговоры.
Даже убийство Бориса Немцова они расценивают как попытку дестабилизации ситуации в стране и стремятся эти выстрелы в спину Немцова как бы направить в сторону власти, в сторону Кремля. Чем больше они говорят о том, что они сильны и их поддерживают, что правда (они абсолютно безальтернативны), тем больше у них страха перед какими-то мистическими или немифическими либералами, «пятой колонной», национал-предателями, «цветными революциями» и так далее. Про «цветные революции», кстати, на некоторое время забыли, а сейчас опять вспомнили.
На самом деле это типичное чекистское сознание, которое, очевидно, свойственно ближнему кругу Путина и самом Путину. Оно свойственно и разным кланам разных спецслужб. Иногда отблески этого сознания прорываются наружу в совершенно забавных, если бы они на самом деле не были страшными, интервью – допустим, того же Николая Патрушева, главы Совета безопасности. В октябре прошлого года он давал интервью «Российской газете», где говорил о том, что Бжезинский развалил Советский Союз.
А буквально недели две назад снова дал интервью той же газете, где рассуждал уже о том, что американцы строят планы расчленения России. Вопрос «зачем это нужно американцам?», естественно, не задается. Такая вот ярко выраженная мания преследования, не очень хорошая симптоматика. Думаю, по этим интервью можно судить о представлении о мире нынешних спецслужбистов. Все это к реальности не имеет никакого отношения. Зато они сами строят особую реальность, сами себя заводят, сами выставляют на торги свои страхи, получают на это бюджетные деньги и работают дальше.
В.В.: А эти страх и рвение спецслужб не создают большую опасность для страны, чем тот же Антимайдан со всеми «цветными революциями» в придачу?
А.К.: Этот страх власти перед своей собственной неустойчивостью как раз и проявляется в формировании таких движений, как «Антимайдан». «Антимайдан» – абсолютно искусственное образование, которое, как я понимаю, создано администрацией президента приблизительно по той схеме, по которой работал Владислав Сурков с движениями «Наши», «Молодая Гвардия» и так далее. Нельзя сказать, что за этими движениями пойдут массы. Но массированная пропаганда и все страхи, которые власти транслируют через контролируемый ими телевизор, могут сформировать сознание россиян в том виде, в каком оно представлено в движении «Антимайдан».
Люди вряд ли добровольно выйдут на улицы, чтобы этот «Антимайдан» поддерживать. Но то, что они могут думать и смотреть на мир так, как на него смотрит «Антимайдан», вполне возможно. Так что все это очень тяжелые процессы, действительно опасные для страны, потому что они искривляют представление россиян о реальности.
И это уже не геополитическая катастрофа, которая привела к развалу Советского Союза, а антропологическая катастрофа, из которой мы потом можем очень долго выходить с точки зрения распрямления мозгов россиян и возвращения страны к демократическим ценностям.
В.В.: Показательно, что у российского Совбеза не вызывает беспокойства то, что как раз чрезвычайно беспокоит мировое сообщество и непосредственно самих россиян – собственно, ущемление прав человека, создание общей удушающей атмосферы в стране…
А.К.: А они не считают, что ущемляют права человека. Они считают, что наводят порядок. Они не считают, что атмосфера в стране удушливая. Они уверены, что это все входит рамки законности, которые они устанавливают, исходя из собственного понимания. Это действительно уже устойчивые процессы, которые происходят в головах нашего истеблишмента. И это напоминает совершенно перевернутый мир. Зло у них выглядит как добро, в том числе, когда они рассуждают об истории России. Нормативное поведение, характерное для демократических обществ, становится для них поведением антигосударственным. Да, это такая перевернутая пирамидка в головах. Объяснить это сложно. Приходится констатировать факт. Увы, так они думают.
В.В.: В Кремле снова не слышат гражданское общество России и не понимают его чаяний?
А.К.: Абсолютно нет. Формально еще признается, что в обществе должен быть диалог, должна быть обратная связь. Но, в реальности, гражданское общество этому государству не нужно, оно мешает ему. Возможно только существование подконтрольного гражданского общества, которое от этого, естественно, перестает им быть. В их представлении гражданское общество – это что-то среднее между Объединенным народным фронтом и Общественной палатой.