В России принят закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения». В декабре закон, разработанный по инициативе Русской Православной церкви (РПЦ), был подписан президентом Дмитрием Медведевым.
Комментируя этот факт в интервью РИА «Новости» Патриарх Московский и всея Руси Кирилл отметил: «Документ свидетельствует о том, что страна наша преодолевает тяжелые последствия и восстанавливает справедливость... Закон является результатом определенных компромиссов, так и должно быть». Вместе с тем, процесс возврата религиозной собственности в России проходит весьма болезненно.
В дискуссии о реституции в России с одной стороны принимают участие представители РПЦ, настоявшие на возврате имущества, экспроприированного у религиозных организаций в 1917 году. С другой - деятели культуры и музейные работники.
Мастера культуры
По словам директора Института религии и права, старшего научного сотрудника Института Европы РАН Романа Лункина, изначально представители музейного сообщества беспокоились о том, что РПЦ будут передаваться ценности из музейного и библиотечного фонда, и что памятники культуры придут в запустение. Согласно окончательной редакции закона, ценности из музейных фондов не могут передаваться в собственность, а религиозные организации, включая РПЦ, должны соблюдать все охранные обязательства и обеспечить свободный доступ к памятникам культуры и искусства. «Но, что будет в реальности, неясно. Конфликты есть вокруг того, что к имуществу не пускают. Хранят плохо, а отобрать нельзя. Музей выгнали, а ценности оставили себе», - отмечает эксперт.
По словам заведующего Лабораторией музейного проектирования Российского института культурологи Алексея Лебедева, наибольшее беспокойство музейщиков вызывает судьба архитектурных ансамблей, имеющих фресковые росписи. Например, таких, как церковь Троицы в Никитниках. Недавно ее изъяли из ведения Государственного Исторического музея и передали РПЦ.
«Современные церковные свечи состоят, в основном, из стеарина. А стеариновая копоть съедает красочный слой, как кислота. Можно спорить о том, сколько проживут теперь эти уникальные росписи - 10 или 15 лет, но уникальный памятник 17 века разрушен уже сейчас. Уникальный комплекс, состоящий из здания, фресковой росписи и иконостаса, поделили на «музейные предметы» (иконостас с иконами) и «имущество религиозного назначения» (фрески и сами стены). Иконостас разобрали и увезли в музейное фондохранилище, а фрески оставили гибнуть от «использования по первоначальному назначению». Выдающийся памятник отечественной культуры уничтожен. Это свершившийся факт», - говорит Алексей Лебедев.
По его данным, к имуществу религиозного назначения может быть отнесено 30 процентов музейных зданий в России. «Значит на повестке дня массовая гибель памятников древнерусского искусства», - восклицает эксперт.
«Показателен конфликт вокруг передачи епархии Рязанского кремля. Руководство Московской патриархии договаривается с министерствами и правительством РФ, архиереи на местах - с губернаторами. В итоге о механизме ликвидации своего музея его сотрудники узнают постфактум. Если умножить такого рода конфликты на число епархий и массу имущества, которым Церковь захочет владеть, то получится пестрая картина перманентного скандала, будоражащего общество», - утверждает Роман Лункин.
«Общество чувствует, что его снова обкрадывают. Причем, происходит это в стране, где музеи за год посещает вдесятеро больше людей, чем церковь», - возмущен Алексей Лебедев.
Директор информационно-аналитического центра СОВА Александр Верховский настроен менее категорично. «Я не думаю, что произведения искусства серьезно пострадают. Сейчас религиозные организации владеют своими объектами на правах безвозмездного пользования. Их права в отношении этого имущества ограничены. Возможно, если объекты передать им в собственность, то они будут лучше ими управлять. Вот с точки зрения открытого доступа действительно могут возникнуть проблемы. Думаю, в силу причин, естественных для религиозных конфессий, это обязательство будет систематически нарушаться. И повлиять на это будет сложно», - отмечает Верховский. Он не исключает, что через год, когда сформируется опыт применения нового закона, дискуссия о поправках к нему возобновится.
Еще более осторожна в оценках Директор Рязанского историко-культурного Музея заповедника Ольга Кречетова. «Наши отношения с епархией пока складываются нормально. Мы сосуществуем на территории Рязанского кремля и стараемся учитывать интересы друг друга, согласовываем свои мероприятия, стараемся, чтобы они проходили так, чтобы не мешать церковной службе. В вопросах содержания памятников мы работаем параллельно. Информации о том, насколько эффективно епархия справляется с задачей содержания своих объектов, у меня нет», - говорит Ольга Кречетова.
Основа основ
«Музейная война только обострится с началом применения этого закона. В ходе дискуссий вокруг законопроекта уже стало очевидным, что главной помехой к принятию была не его буква, а привычка церковных деятелей действовать не правовыми методами, поступать в обход мнения общественности. Закон должен сделать ситуацию более прозрачной, но привычка, как известно, - вторая натура», - считает Роман Лункин.
Представители РПЦ высказывают жесткую позицию на этот счет. Как заявила в интервью газете «Коммерсантъ» главный юрист Московской патриархии Мария Чернега: «В правовом и историческом контексте передаваемое церкви имущество религиозного назначения не является подарком государства. Нельзя забывать о том, что сейчас церкви возвращается то, что было принудительно и незаконно изъято».
По мнению же представителей других религиозных конфессий, эффективность исполнения закона зависит от доброй воли всех участников процесса. «По сути, закон абсолютно правильный. Но его исполнение – это путь переговоров. Мы, конфессии, должны понимать, что есть некая история существования этих зданий и моментальное освобождение их невозможно. Нельзя выселять социальные учреждения, больницы. С точки зрения религии - это возмутительно. Многие объекты имеют законных владельцев, и лишать их прав было бы неправильно. Поэтому, имея закон, надо все же пытаться как-то договариваться. Главное, что для этих переговоров теперь есть основа», - считает председатель еврейской общины Санкт-Петербурга Марк Грубарг.
